он нажимает на клавиатуру в главном комплексе. — Нет. Там все мертво.
— Никакого странного атмосферного дерьма?
— Нет. Хотя я могу дать вам прогноз погоды. Завтра до ста двадцати [40], сухо, как в девичьем сортире. На следующий день — то же самое. На следующей неделе — то же самое. В следующем месяце…
— Ладно, ладно. Мы слышим какие-то звуки. Дай нам знать, если что-нибудь обнаружишь. Мы направляемся на Пятую.
Айсли все еще прислушивался.
Он снова услышал звук, но уже более далекий. Он не знал, что это такое, не знал, что это значит, но ему это не нравилось. Это заставило плоть у основания его позвоночника покрыться мурашками. Его знобило здесь, в этом обжигающем мире, где прохладный день равнялся девяноста с лишним градусам [41].
Напуганный до смерти, он забрался в вездеход.
* * *
На Сигни-5 не было дорог как таковых.
Тропы прорубались в траве огромными автоматическими косилками, которые ежедневно работали, чтобы поддерживать сеть проходов, ведущих от комплекса к различным подстанциям. В настоящее время насчитывалось более двухсот миль этих выстриженных тропинок. Но если объемы горных работ увеличатся, их станет еще больше. Травы казались мертвыми, но они были вполне живыми, питались подземной водой и питательными веществами, постоянно росли.
Когда вездеход прибыл к подстанции № 5, Айсли сразу понял, что что-то не так.
Гил или Ольгер всегда выходили их встречать. В крайнем случае, они слышали их по радио. Но сегодня никто их не встретил.
— Может, нам стоит вернуться в комплекс, — предложил Айсли.
Вездеход остановился рядом с хижиной, и они нерешительно вылезли наружу, Холлиман шел впереди. Лачуга была очень похожа на длинную хижину из алюминиевого каркаса. Внутри находилось оборудование, которое откачивало радиоактивную плазму из карманов, расположенных глубоко в коре планеты. Это была причина присутствия человека в этом жарком, пустом мире. Если бы вы сами контролировали добычу полезных ископаемых, вы бы увидели то, что выглядело как колесо повозки: разросшийся центральный комплекс и десятки подстанций и резервуаров, соединенных с ним бесчисленными артериями, прорезанными через луга.
Пока Холлиман вошел в саму хижину, Айсли обошел все снаружи.
Он проверил сараи для обслуживающего персонала и тропинки, но ничего не обнаружил. Дважды он слышал тот странный, жуткий звук в зарослях. Он то нарастал до жужжащего гула, то так же быстро затихал. Он никак не мог убедить себя, что в этом нет никакого смысла. Такой звук, как этот…
Он поспешил обратно к сараю, открыл люк и ожидал почувствовать прохладные объятия кондиционера… но на него хлынул горячий, затхлый воздух. Внутри все было в беспорядке. Кабели были перегрызены, шланги разорваны. Трубы лопнули. Электронное оборудование было разбито вдребезги. Казалось, что здесь пронесся какой-то ужасный, неистовый штормовой ветер, разрывая, круша и разбивая. Повсюду валялись печатные платы, сломанный пластик и разрушенные части оборудования.
— Что… черт возьми, здесь произошло? — спросил он, хрустя стеклом под ногами.
Холлиман только покачал головой. Он выглядел бледным, как пепел от сигары.
— Там… — сказал он.
Айсли прошел через арку в каюту экипажа и тут же пожалел об этом.
Там находился Гил… или то, что он принял за Гила. Его тело было раздуто, как бочка, конечности распухли, как сосиски. Он был почти переломан пополам, словно что-то невероятно сильное пыталось заставить его затылок коснуться задней части лодыжек. Он был согнут в позу "V", его глаза широко раскрылись, таращась в пустоту, рот был открыт в безмолвном крике.
Айсли, резко вдохнув, опустился на колени рядом с ним.
Его кожа была цвета овсянки, остекленевшие глаза налились кровью, как будто одновременно лопнули все сосуды и капилляры. Уголки его губ были разодраны до самых щек, а челюсть казалась сломанной, будто он так сильно кричал, что она сломалась от внутреннего давления.
Айсли наклонился к нему.
— Что, во имя Христа, произошло?
Холлиман только покачал головой.
— Ты нашел Ольгера?
Айсли сказал, что нет.
Выйдя на улицу, они встали у вездехода, размышляя об увиденном.
А в пустошах раздавалось огромное и маниакальное жужжание, похожее на безумный гул тысяч, если не миллионов шершней. Оно прорезало застоявшийся воздух, а затем перешло в странный пронзительный свист, который эхом разнесся в тишине.
Айсли дрожал. Казалось, что у него что-то застряло в горле, что-то, что он никак не мог проглотить.
— Послушай, — сказал Холлиман. — Ты это слышишь?
Это было какое-то скрытное шуршание, незаметное движение по сухим стеблям. Оживленное движение. Как будто там было что-то — может быть, много чего-то, — что чертовски старалось не быть услышанным. И мысль об этом была хуже, чем что-либо еще. Айсли охватило грызущее, зарождающееся чувство ужаса, которое нельзя было игнорировать, нельзя было отгородиться от него рациональностью.
— Думаю, — сказал Холлиман, и голос его был сух, как гарь в ведре с пеплом, — думаю, нам лучше взглянуть… если это Ольгер, то ему может понадобиться помощь.
Айсли просто уставился на него, не мигая.
— Ты действительно думаешь, что это хорошая идея?
Холлиман кивнул, облизывая губы. Он был крупным мужчиной, и страх давался ему нелегко. Но сейчас он чувствовал его, и это было очевидно.
— Оставайся здесь. Если я сейчас же не вернусь… или что-нибудь случится… прыгай в этот чертов вездеход и убирайся к чертовой матери. Понял?
Айсли попытался кивнуть, но казалось, что все в нем отключилось.
Что-то подсказывало ему, что нужно дышать потише, не шевелиться, держать пульс на низком уровне и не привлекать к себе внимания.
Как кролик в лесу, — сказал он себе. — Ожидающий сову.
Холлиман зашагал прочь. Из оружия у него был только динамометрический ключ из пояса с инструментами. Неплохое оружие, если вы собирались преследовать человека, но если это было что-то другое…
Айсли смотрел, как он исчезает в стороне от хижины.
Усилием воли он заставил себя двигаться. Ему хотелось хотя бы видеть, в какую сторону он идет. Он увидел, как Холлиман выскользнул на тропинку, прорезанную в траве. Он слышал, как он идет, слышал, как хрустят сухие травинки под его сапогами. Затем высокие желтые стебли сомкнулись над ним.
Раздался короткий, высокочастотный гул. Затем щелчок.
Тишина.
Прошло пять минут, потом десять.
Солнце (61-Сигни для астрономов) пылало, словно факел. На пустошах трава хрустела и трещала. Тишина была необъятной.
Айсли направился к тропинке, нa которой исчез Холлиман. Он снял с пояса нож для резки кабеля — у него было десятидюймовое [42] лезвие с крючком. Он почувствовал странный сладковатый запах. Он напоминал мед, но был резким, тошнотворным.
— Холлиман? — крикнул он. — Ответь мне, черт возьми!
Он услышал треск, спотыкающийся звук
