Он пропихнулся мимо нее и принялся рыть гору булыжников пальцами, все быстрее и быстрее.
— Да! — Прошипела Роза, когда он вытащил здоровенный кусок камня, потянувшись, чтобы помочь ему расчистить гору маленьких камней, которые он сместил. Но вдруг она поняла, что что-то изменилось. Не то, чтобы она что-то услышала — наоборот, ее уши привыкали к отсутствию звука. — О Боже. Существо выключило барьер. Оно идет сюда.
Цок-цокити-цок…
Роза чувствовала, как ломаются ее ногти, кровоточат ее пальцы, в то время как она скребла ими по каменной куче или по рукам Бэзела, когда те попадались на пути. Они работали в испуганном молчании, легкие всхлипы вырывались из горла Бэзела.
— Этого достаточно, чтобы мы могли протиснуться, — объявила Роза. — Вперед.
— Ты иди первой, — произнес Бэзел. — Тогда, если я застряну, ты сможешь меня вытянуть.
Времени на споры не было. Роза нырнула в узкую дыру, которую они проделали, почувствовав, как камень впивался в ее плечи и царапал обнаженную кожу верхней части ее рук. Но мысль о том щетинистом силуэте, набрасывающемся на нее, подталкивала ее вперед. Она сжала зубы, втянула живот и рванулась вперед, сердце ее колотилось с шумом аудио колонки в клубе. К ее облегчению, там на самом деле было куда продвигаться; туннель, похоже, немного приоткрывался.
— Быстрей, — прокричала Роза, пробравшись чуть вперед. Туннель заворачивал направо. — Ну же, Бэзел! — Она повернулась и обнаружила его голову, просунувшуюся сквозь отверстие, спустя несколько мгновений показались его плечи. Но затем он остановился, охнув от боли. — Оно тебя поймало?
— Мой чехол впился, — прохрипел он.
— Да не обращай внимания!
— Ты не знаешь, куда он впился!
Она схватила его за руки и потянула изо всех сил.
— Я тебе еще не такое устрою, если не — по — торо — пишь — ся!
Он выскочил из проема, словно банан, выдавленный из кожуры — с резким вскриком.
Роза опустилась рядом с ним.
— Ты в порядке? Я тебе ничего не повредила?
Бэзел с трудом встал. Роза увидела кровоточащий порез на его голой ноге.
— Эта штука схватила меня, — дрожащим голосом произнес он. — Чуть стопу мне не отхватила. Какого черта…
Из прохода раздался громкий треск. Неожиданно сквозь отверстие просунулась клешня, рассекая воздух и щелкая.
Бэзел вскрикнул, и Роза, схватив его за руку, потащила за собой по проходу.
В ад.
Роза, затормозив, остановилась, в ужасе глядя вокруг, покрепче сжимая его руку для утешения. Проход открывался в пещеру, черную, как ночь, и усыпанную скелетами. Толстая, пушистая плесень окутывала голые кости, словно паутина. Куда бы ни падал кроваво-красный луч ее фонаря, отовсюду на нее смотрели слепые глазницы.
— Что это такое? — Прошептала она, ощущая, как внутри нее поднималась тошнота.
— Должно быть, трофейная комната того существа, — прошипел Бэзел.
Из туннеля позади них жуткое цоканье ног создания по голому камню доносилось все громче и быстрее.
* * *
Финн пытался занести в журнал причудливые события дня, останавливаясь на каждой паре слов, и оцепенело глядя на то, что написал, когда свинцовый ящик, содержащий летучую мышь, едва не соскочил со стола. Словно бы та пыталась покинуть плен и освободиться…
С опаской он пододвинул тяжелый контейнер обратно на середину стола. Затем, потеряв самообладание, развернулся и покинул лабораторию. Он направился в приемную лабораторного блока и взял приемно-передающее устройство, неожиданно обеспокоившись наличием подмоги поблизости, на тот случай если она им понадобится.
— Главные ворота, это Директор Финн, прием.
Помехи посыпались из радио, ни голосов, ни какого бы то ни было сигнала.
— Главные ворота, повторяю, это Директор Финн…
Он услышал отдаленный звук бьющегося стекла. Помехи зазвучали еще громче. Бормоча проклятия себе под нос, Финн сменил частоту.
— Соломон, как слышите меня?
Ничего.
Вновь ругнувшись, Финн вышел в жаркую, освещенную звездами ночь. Вокруг летал песок, царапая его открытую кожу, прилипая к губам. Он поспешил к главным воротам. Если он обнаружит, что рации охранников выключены, или неисправны, он вставит ракету размера Сатурна V им в…
Финн остановился, как вкопанный. Тошнотворное чувство разлилось по его телу.
Рации охранников могли и работать. Но сами охранники стояли, замерев в виде блестящих золотых статуй в натуральную величину, вместе с одеждой и всем остальным. Шестеро из них сгрудились вместе позади караульного домика в разнообразных стадиях паники. Финн, запинаясь, в страхе отступил назад, когда мужчины внезапно разошлись, с деловым видом занимая позиции у главных ворот. Очевидно, никто больше не сможет зайти внутрь, или выбраться наружу.
— Доктор! Соломон! — Финн практически заливал слюной рацию. — Вы меня слышите?
До сих пор помехи, будто бы звук выцарапываемых с неба звезд.
Затем он уловил неторопливое движение. Золотая капля, волнообразно перемещаясь, двигалась по направлению к нему из-за караульного домика.
С колотящимся сердцем Финн сменил направление и стремительно метнулся в распахнутую ночь, по направлению к вулкану.
* * *
— Продолжай искать другой выход, — Подгоняла Бэзела Роза. Если бы только проклятые фонари были поярче. Отличить тень от трещины было практически невозможно, и кончилось тем, что Роза начала ощупывать стены, запинаясь о скелеты, со всевозрастающим отчаянием.
— Смотри, отсюда был выход, — несчастным голосом произнес Бэзел. — Но он обвалился. Полностью запечатан.
— Отлично. Этот путь ведет из вулкана, — послышался причудливый, высокий, дребезжащий голос, хрустящий словами, словно чипсами. — Я же хочу углубиться внутрь.
Инопланетянин догнал их.
Роза рискнула посветить на него своим фонарем. Существо не дрогнуло, в отличие от них с Бэзелом.
То, что она приняла за кактусовые колючки, на самом деле оказалось ресницами, длинными и жесткими, кругами обрамляющими пять маленьких поросячьих глаз. Они были расположены на манер точек на игральной кости посередине бутонообразной головы инопланетянина. У него был нос картошкой и маленькая прорезь рта. Казалось нелепым, но он был одет в темный костюм. Галстук-бабочка был небрежно повязан вокруг его раздутой шеи, а рукава его рубашки и пиджака непомерно расклешены — по требованию ли моды, или же просто, чтобы пропускать клешни, Роза не имела ни малейшего понятия. Напротив, его «брюки» были очень узкими; множество ног напомнило ей о зубчиках на расческе, сгибающихся, выгибающихся и стучащих друг о дружку, когда существо перемещало свой вес.
