– Полностью согласен.
– Дальше… – вздохнул я и сделал еще один глоток кофе – Вот я здесь. И тут же прибывает полиция. Ничего личного, лейтенант Томерсен. Уверен, что вы сами не особо рвались на встречу с молодым нагловатым гроссом. Вас послали вышестоящие чины. А что это означает, исходя из моего опыта? А то, что может коп вы хороший и даже отличный, может за свою карьеру спасли немало жизней и упрятали за решетку немало преступников… Но в любом случае вы считаетесь у них «своим». Этаким надежным и обязательно чуть запачканным винтиком системы. Грязь – как смазка. Чтобы все хорошо подмазанные шестеренки продолжали исправно крутиться.
– Какие слова…
– Я много читаю. Много думаю. А что еще делать во время долгих космических перелетов… когда нет аврала на борту, когда все размеренно и тихо?
– Грязь – как смазка – повторил коп – Намек на коррупцию? В полицейских рядах станции Миртума подобной грязи не существует.
– Верю-верю – с улыбкой кивнул я и получил ответную улыбку.
Само собой его ответ и должен быть таким. Других слов подозрительный коп и не мог произнести. Он все еще не верил в приватность нашей беседы, полагая, что я мог записывать его слова, чтобы потом иметь хоть какой-то компромат на здешних полицейских. Вполне разумная подозрительность. И свою игру он будет вести до конца. А мне это только на руку.
– Я не прошу вас отвечать, лейтенант – повторил я – Не прошу как-то реагировать. Просто считайте, что уставшему после долгого перелета парню хочется выговориться.
– Обычно уставшие парни со всех ног летят в бары, а затем в бордели – заметил лейтенант.
– По вами же озвученной статистике, лейтенант, больше половины гроссов погибают на втором задании или еще до него – хмыкнул я – Нет уж. Никаких баров и борделей. Меня и команду спасет только дисциплина. Нас спасут правильные и хорошо продуманные ходы.
– Жизнь – не шахматная партия – опустевшая кружка опустилась на стол – Не всегда есть время подумать.
– Полностью согласен. Жизнь – это скорее стратегия в реальном времени. Тут надо вовремя реагировать на угрозы, вовремя ловить представившиеся шансы и по возможности действовать на опережение. Еще кофе?
– С удовольствием.
Я пододвинул к копу уже открытую упаковку:
– Слабосоленые крекеры. Фирма «найсфуд». Угощайтесь, лейтенант.
– Вы говорили что-то о грязных винтиках и шестеренках…
– Верно. Говорил. Вы свой человек в своих кругах. Плюс, раз вас сюда послали – вы опытный и умный. А значит, когда мы закончим разговор и вы вернетесь в управление, там, в узком кругу шестеренок и винтиков рангом повыше, вы расскажете главное.
– Вот как…
– Знаете, лейтенант, еще неделю назад я очень сильно недооценивал силу закона. Недооценивал его беспощадность. А еще я недооценивал его страх перед общественным мнением. Хочу привести пример…
– Слушаю предельно внимательно – лейтенант хрустнул крекером, мерно зажевал, внимательные глаза не отрывались от моего лица.
Поправив бейсболку, схрупав крекер, я собрался с мыслями и продолжил, сразу высказав суть:
– Отстаньте от меня. Сейчас я неофициально обращаюсь ко всем полицейским станции Миртум. Не ведите за моей спиной своих тайных игр, не общайтесь со смертниками и не обещайте им прикрытие. Оставьте смертников и меня самим себя. Мы разберемся. Умру либо я… либо они. Простой ковбойский боевик, что закончится очень быстро. Само собой, я не позволю себе вольных игрищ со стрельбой и взрывами, само собой, я не стану действовать там, где есть мирные и ни в чем неповинные гражданские.
– Полицейские станции Миртум никогда не мешали работе гроссов. И не собираются этого делать до тех пор, пока действия гроссов не станут нести угрозу жизни гражданских и безопасности самой станции.
– Еще один такой ожидаемый и такой приторный официальный ответ… – вздохнул я и взял еще один крекер из распотрошенной пачки – Помните я говорил про то, что недооценивал силу закона? И его страх перед общественным мнением?
– Помню.
– Прямо сейчас подготавливается пространный отчет, с приложенными видеороликами из публичного архива станционных камер наблюдения, заверенными цифровыми подписями показаниями свидетелей, показаниями пострадавших, плюс с моим личным мнением касательно того, насколько плоха ситуация на станции Мирная Туманность и насколько сильно здешняя полиция… интегрирована с криминалом и со смертниками. Отчет будет завершен сегодня. После чего я загружу его в несколько мест. В личное облачное хранилище на сервере Лиги Гроссов, например. Там же я составлю короткое письмо, приложу к нему отчет и адресую его в несколько популярных газет, в федеральное управлении полиции и, что, наверное, самое страшное… в том числе я отправлю отчет к федеральным дознавателям. А вы, думаю, знаете, насколько страшна служба дознавателей. Они вроде и полицейские… а вроде бы и над ними. И они столь же беспощадны как палачи.
Перестав жевать, лейтенант замер в ожидании продолжения. И я его не разочаровал:
– Если подобную писанину отправит кто-то другой… например, запуганный смертниками мирный торговец, то вы всегда сможете замять эту шумиху. А скорей всего его письмо даже не покинет пределы станционных почтовых серверов. Уверен, что вы держите под контролем все здешнее цифровое пространство. Но вы никак не сможете помешать мне – гроссу, с моим доступом к серверам Лиги Гроссов. Уверен, что и мой отчет тоже можно… замять и похоронить. Но это станет куда сложнее сделать, если я к тому времени буду уже мертв. Если я погибну при исполнении своих обязанностей гросса, охотясь за смертниками на станции Миртум… Подобное проигнорировать будет уже невозможно. И вскоре после моей смерти сюда, на станцию, внезапно прибудет полицейский крейсер с дознавателями на борту. И знаете, что самое грустное в этой истории, лейтенант Томерсен?
Полицейский продолжал молчать. А я, улыбнувшись, продолжил говорить:
– Самое грустное в том, что, как я уверен, смертники вообще не пострадают. Как только здесь погибнет гросс, что успел отправить некий отчет – о чем их предупредите вы сами – они тут же прыгнут на ближайший шаттл и рванут отсюда на максимальной скорости. Короткий перелет – и они на очередной захолустной ржавой станции, вроде моей родной Невезухи. Там они быстренько лягут на дно, зароются в каком-нибудь тупиковом ЖилМоде, чтобы переждать шумиху. И на этом их неприятности закончатся. Они и так вне закона. Им не привыкать. Они подобны крысам. А вот вы… вы звери поблагородней и куда более мягкотелы. И вы окажетесь в самое центре луча прожектора правосудия. Вы ведь знаете, как работают дознаватели? Им плевать на ваши чины и заслуженность. Им плевать на мэра и на службу безопасности. Федеральная Служба Дознания… они вытряхнут из вас все. Подвергнут самым жестким допросам. Кто-то да разговорится. И вот тогда один за другим полетят приговоры, что сломают многим из вас жизнь. Не утверждаю, что все копы Миртум отправятся в тюрьму. Уверен, что здесь хватает доблестных и честных копов, что работают на одну зарплату и каждый день очищают улицы станции от криминальной грязи. Но ведь такие тут не все…
Опустошив очередную кружку кофе, лейтенант медленно опустил руки на стол-контейнер, задумчиво оттарабанил пальцами какой-то незнакомый мне мотив.
– Этот упомянутый мной отчет будет отправлен только в одном случае – если я не отменю отправку. А я этого не сделаю только в одном случае – если буду мертв. Поверьте, лейтенант Томерсен – мне неинтересны полицейские Миртум. Я не планирую ломать им судьбы и жизни. Единственное, чего я хочу – спокойно закончить здесь все свои дела, не встречая при этом тайного или явного противодействия полиции, после чего тихо и мирно убраться отсюда. И я буду только рад сделать в своем рапорте отметку о том, что полиция станции Миртум не имела ни малейшего понятия о наличии на подконтрольной им территории глубоко залегших и никак себя не проявлявших смертников. Я упомяну, что моим надежным сведениям, смертники прибыли на Миртум буквально вчера. И что только благодаря сведениям моих тайных осведомителей, я сам сумел об этом узнать, после чего и прибыл сюда, буквально сидя на их хвосте. Еще я обязательно отмечу, что встретил полное взаимопонимание и готовность к сотрудничеству всех доблестных полицейских Миртум.
