капли. Зачем, если и без того кружится голова, если беспричинно хочется смеяться и петь?
Кружащаяся в танце толпа увлекает меня в фантастический водоворот из разноцветных платьев и хмельных улыбок, и скоро становится плевать, что я не знаю движений, что вокруг незнакомцы в масках, напротив – так хорошо мне не было никогда, ни в одной из моих жизней. Подол платья струится вокруг ног, волосы растрепались, но даже это не портит настроения, напротив, липнущие к влажной от пота шее пряди только добавляют градус безмятежности, в которой я купаюсь, как в пузырящемся джакузи.
А ведь могла остаться в гостинице, была такая мысль… Какая глупость!
– Кто ты сегодня, Маска? – спрашивает незнакомец, который кружит меня в очередном танце. Его руки крепко держат за талию, и я чувствую их жар сквозь тонкую ткань. Но, против обыкновения, чужие прикосновения не вызывают отторжения.
– Разве обязательно быть кем-то? Просто Маска. На просто празднике.
Незнакомец чему-то улыбается. Его лицо скрыто серой полумаской, даже глаз толком не рассмотреть, и от того изгиб мужских губ притягивает взгляд куда сильнее, чем следовало бы.
– На маскараде обычно выбирают себе образ. Забавная игра, угадать, кто и почему выбрал свой образ.
– Кто и почему? Разве это важно? Маски – просто забавная традиция, – мы кружимся по залу, музыка грохочет, и чтобы продолжать говорить о пустяках, приходится почти прижиматься к партнеру. И мне жарко уже не только от танца.
Наверное, это гормоны. Все же права Таша, которая не первый год твердит, что нельзя полностью отдаваться учебе, а после работе. Если не давать воли личной жизни, однажды она сама решит взять свое.
– Не только, – очередное па, и я откидываюсь назад, почти касаясь кончиками волос плит, которыми выстлана площадь. Полностью доверяю себя незнакомцу, его сильным рукам, и от этого захватывает дух, так что следующие его слова я слышу сквозь шум крови в ушах. – По костюму можно многое понять о человеке. Надевая маску, мы открываем себя настоящих.
Шаг-шаг-поворот, и по спине бегут мурашки, но прекращать этот затягивающий, как водоворот, танец не хочу ни мгновения. Я принимаю чужую игру:
– В таком случае я… Свобода! – Подол обвивается вокруг ног, и в этот момент я действительно чувствую себя свободной, как никогда, птицей над морем, листом на ветру, никому и ничем не обязанной, ни к чему не привязанной. – А кто ты, Маска? Серый волк?
Он улыбается, шире, демонстрируя здоровые белые зубы, объект страданий стоматологов, и шепчет, обжигая дыханием неожиданно чувствительное ухо:
– Я – Тень. Всегда лишь тень…
Что-то странное чудится в его интонациях, но я не успеваю сосредоточиться на них. Мы внезапно оказываемся за одной из ажурных колонн, в обманчивой тени, куда почти не дотягивается цветная иллюминация. Иллюзия уединенности пьянит, хотя карнавал все еще вот он, сделай шаг и окажешься снова в кругу танцующих.
Губ касается чужое дыхание, и я, все еще легкая и воздушная, празднично-легкомысленная, пьяная от ощущения праздника, подаюсь вперед.
Сама, опять сама, собственными руками творю глупости, за которые потом будет стыдно, но здесь и сейчас нет ничего более правильного, чем этот мужчина, чьего имени я не знаю, зато руки, губы, запах, движение мышц под тонкой серой рубашкой словно родные, дарящие ощущение возвращения домой. И от этого контраста кружится голова.
Вибрация порткома на предплечье оказывает эффект сродни стакану холодной воды.
Хлопаю глазами, пытаясь понять, как я оказалась в темном углу, целующаяся непонятно с кем. И ведь на алкоголь не спишешь, ничего кроме сока на пила!
– Работа не оставляет в покое даже на празднике? – шепчет незнакомец в маске, чуть касаясь губами мочки уха, и по спине вновь бегут мурашки. Снова. Ну что ты будешь делать!
Неимоверным усилием беру себя в руки и отстраняюсь.
– Как всегда, ничего удивительного, – улыбаюсь натянуто и делаю шаг назад. Тут же становится холодно, и автоматически ищу глазами скрытый неподалеку кондиционер, забыв на мгновение, что площадь перед дворцом открыта всем ветрам. Волшебство развеивается стремительно, оставляя после себя лишь легкое сожаление и острую неловкость.
Вибрация на предплечье снова напоминает о реальности, и в этот момент я порткому даже благодарна. И моим замечательным отдыхающим, которые опять чем-то недовольны, и тем не дали мне наделать глупостей.
Разворачиваю входящее сообщение я уже на бегу, поставив мысленно себе пометку заняться личной жизнью, когда вернемся из рейса. Ну их, такие приключения…
А потом мне становится не до личных проблем, потому что присутствие мое требуется не где-то, но у пункта медицинской помощи. И это очень-очень плохо.
Смуглые и неприлично привлекательные медики суетятся возле бледной, часто дышащей женщины, но ей явно не до любования местными жителями. Мягкий браслет-диагност, что охватывает ее запястье, тревожно попискивает, и моих скудных познаний хватает, чтобы понять, что это не ложная тревога.
Спутник женщины, про которого было известно, что он давно и счастливо женат, а его супруга с детьми остались на тихой и безопасной родной аграрной планете, слишком взволнованно для простого знакомого суетится рядом. Но персоналу не положено интересоваться личной жизнью клиентов. Никого это, конечно, не останавливает… Но вслух никто и не признается.
И сейчас этот человек готов порвать за свою спутницу всех попавшихся словно за родную супругу, а то и похлеще. Тщательно уложенные перед праздником волосы взъерошены, одежда в беспорядке, а на меня обрушивается шквал почище бури на Лазурите:
– Вы утверждали, что меню проверено! Что все безопасно!
– И даже разослали на порткомы списки блюд, которые потенциально могут оказаться аллергенами, с припиской, что их вы пробуете на свой страх и риск, – твердо ответила я, сразу разграничивая зоны ответственности. Сообщение невозможно было закрыть, если не нажать “Ознакомлен и согласен”.
Бюрократия иногда спасает, признаю это при всей моей нелюбви к ней.
– Вы же не думаете, что мы могли так глупо испортить себе отдых?! Мы ознакомились со списком, и даже не подходили к блюдам из него! У Марты слабый желудок, она бы не стала так рисковать!
Бледная женщина слабо кивает, соглашаясь со словами своего защитника, пока ей в вену вливают лекарство.
– Экспресс-анализы будут скоро готовы, – влезает в разговор смуглый медик с длиннющими черными ресницами, гроза девичьих сердец, вот только внутри ничего не екает, хотя всего несколько минут назад внутри танцевали ламбаду целые стаи пресловутых бабочек.
Вот что рабочий стресс-то с тонкой душевной организацией делает! Обрубает
