вышел из неопрятного, грязного холла на воздух, под беспощадное солнце. Обветшавшие магазинчики, машины у обочин, несколько стариков, сгорбившихся кто на ступеньках крыльца, кто в продавленном тростниковом кресле… Закурив, он нервно взглянул на часы. Времени – без малого три. Пора.
Гретри неторопливо двинулся к стоянке такси. Городок словно вымер. Нигде ни души, кроме стариков, без движения замерших в креслах, да нездешних машин, проносящихся по шоссе. Все вокруг укрывает пыль пополам с безмолвием; все дома и лавки затянуты серыми, мрачными тенетами старости. Вокруг тишина. Ни разговоров, ни смеха. Ни звука…
Ни детских игр.
Рядом с Гретри бесшумно замедлил ход запыленный синий таксомотор.
– О’кей, мистер, – пинком распахнув смятую дверцу, окликнул его водитель, малый лет тридцати, с лицом, заостренным, точно крысиная мордочка, и с зубочисткой в кривых зубах. – Вот и я. Поехали?
– Далеко тут? – спросил Гретри, забираясь в кабину.
– Сразу же за городом.
Шумно взревев двигателем, кеб набрал скорость и, дребезжа на ухабах, помчался вперед. Водитель с нескрываемым любопытством оглядел Гретри.
– Вы, надо думать, из ФБР?
– Нет.
– Надо же, а костюм и шляпа точно такие же. А о выползках вам откуда известно?
– Сообщили из местной радиационной лаборатории.
– Ага. Навезли туда всякой горячей дряни… небось из-за нее-то все и началось.
Свернув с шоссе, кеб покатил по грунтовке.
– Нам вон туда, к ферме старухи Хиггинс. Эти твари безмозглые, пропади они пропадом, всю нижнюю часть ее земли заняли. Нашли место, где дома себе выстроить…
– Дома?!
– Ага. У них там, под землей, вроде как город. Сейчас сами увидите – ну, входы, по крайней мере. Работают все заодно, строят, работа кипит.
Свернув с грунтовки, машина миновала пару громадных кедров, пересекла вспаханное, сплошь в рытвинах поле и, наконец, остановилась у края каменистой лощины.
– Вот они.
Порядком затекшие ноги слушались плоховато. Неловко выбравшись из кабины, Гретри впервые смог как следует разглядеть пресловутых выползков живьем. Нагруженные строительными материалами – глиной, травой, прутьями, странные существа неторопливо ползли от лесной опушки к впадинам туннелей посреди прогалины. Там выползки лепили из доставленных материалов, смазанных какой-то слизью, нечто вроде грубоватых, неровных кирпичей, а кирпичи бережно уносили под землю. Твари вроде огромных улиток, длиной от двух до трех футов, одни явно старше, массивнее, темнее других, мучительно медленно, бесшумно струились, текли по иссушенной солнцем земле. Мягкие, лишенные панцирей и раковин, с виду они казались вполне безобидными.
И вновь Гретри замер, завороженный их мордами – причудливыми пародиями, карикатурами на человеческое лицо. Сморщенные младенческие физиономии, крохотные, точно пуговицы, глазки, узкие щели ртов, затейливо искривленные уши, редкие пряди влажных, липнущих к коже волос… Руки им заменяли продолговатые псевдоподии, то удлинявшиеся, то сокращавшиеся, будто тесто. Тела выползков тоже оказались невероятно пластичными – вытягивались в струнку и с той же легкостью сжимались в комок, стоило псевдоподиям нащупать преграду. На появление людей они не отреагировали никак, будто вовсе их не заметили.
– Насколько они опасны? – помолчав, спросил Гретри.
– Ну, что-то вроде жала у них имеется. Пса соседского, знаю, однажды ужалили, причем всерьез. У бедняги брюхо вздулось, язык почернел, судороги начались, окоченение… так и помер. А все из-за любопытства, – слегка сконфуженно добавил таксист. – Совал нос, куда не надо, строительству их мешал. Они же трудятся постоянно. Ни минуты без дела не сидят.
– Здесь большинство?
– Наверное, да. Уж не знаю, каким медом им тут намазано, но часто вижу, как они потихоньку ползут сюда. Понимаете, рождаются-то они в разных местах, – пояснил таксист, широким жестом указав вдаль. – По одному, по двое на каждой ферме неподалеку от радиационной лаборатории.
– А дом миссис Хиггинс в какой стороне? – спросил Гретри.
– Вон там, наверху. Видите, за деревьями? Хотите к ней…
– Я скоро вернусь, – заверил его Гретри, двинувшись вверх по склону. – Подождите здесь.
Подойдя к дому, Гретри застал хозяйку во дворе за поливкой темно-красной герани, пышно разросшейся по обе стороны от крыльца. Услышав шаги, древняя сморщенная старуха выпрямилась, сощурилась, окинула Гретри недоверчивым взглядом и перехватила лейку, будто дубину.
– Добрый день, – учтиво коснувшись двумя пальцами полей шляпы, приветствовал ее Гретри и предъявил старухе служебное удостоверение. – Я пришел навести справки о… выползках. Там, у границы ваших владений.
– Зачем?
Голос старухи звучал холодно, равнодушно, сурово – вполне под стать иссохшему, морщинистому лицу и увядшему телу. Под ее взглядом Гретри сделалось несколько не по себе.
– Видите ли, мы ищем выход из создавшегося положения. Думаем вывезти их отсюда на необитаемый островок в Мексиканском заливе. Здесь им определенно не место. Людям жить с ними рядом слишком уж тяжело, а… а так не годится, – с грехом пополам одолев неловкость, закончил он.
– Не годится, уж это точно.
– Ну, а эвакуация всех проживающих поблизости от радиационной лаборатории уже начата. Хотя этим, очевидно, следовало заняться гораздо раньше.
Старуха сверкнула глазами.
– А всё вы – вы, умники городские, со своими машинами! Видите, что натворили?! – загремела она, обличающе ткнув в сторону Гретри костлявым пальцем. – Вы натворили, вам теперь и расхлебывать! Сделайте наконец хоть что-нибудь!
– Разумеется, мы перевезем их на остров как можно скорее, – заверил старуху Гретри, – но тут есть кое-какая проблема. Что скажут родители? Ведь по закону они – на полном родительском попечении, и мы не вправе так, запросто… – Смущенный, он снова осекся, не найдя подходящих слов. – Что обо всем этом подумают их родители? Позволят ли нам рассадить собственных… э-э… детей по грузовикам и увезти неведомо куда?
Миссис Хиггинс, развернувшись к нему спиной, без единого слова направилась в дом. Гретри не слишком уверенно последовал за ней. Миновав грязные, затхлые комнаты, загроможденные множеством хлама, керосиновых ламп, поблекших картин, старинных столов и диванов, а после – громадную кухню, битком набитую необъятными литыми чугунами и сковородами, хозяйка спустилась к подножию скрипучей дощатой лестницы и требовательно постучала в крашенную белилами дверь.
Из-за двери донеслись возня, шорох, встревоженный шепот. Казалось, обитатели комнаты спешат что-то спрятать.
– Откройте немедленно! – велела миссис Хиггинс.
Мучительно долгая пауза, и дверь медленно приоткрылась. Миссис Хиггинс, распахнув ее во всю ширину, поманила за собой Гретри и переступила порог.
Увидев Гретри, молодой человек с девушкой, замершие посреди комнаты, подались назад. Девушка крепко прижала к груди продолговатую картонную коробку, поспешно сунутую ей в руки юношей.
– Вы кто такой?
С этими словами молодой человек вновь подхватил коробку под донышко: тонкие руки его жены задрожали под тяжестью содержимого, соскользнувшего к краю.
Сомнений не оставалось: перед Гретри родители одного из странных созданий. Темноволосая девушка в дешевеньком зеленом платье – невысокая, хрупкая, но полногрудая, с виду не старше девятнадцати – взирала на гостя, в испуге поблескивая
