– Раз мы строим звездолёт по земным чертежам, будь добр, строить всё, что на нём было: оранжерея даёт дополнительный кислород, бассейн нужен для укрепления мышц после длительного криосна, – доказывал адмирал.
– Не слишком ли много ты на себя берёшь, Тогун? Однажды ты разозлишь меня настолько, что пожалеешь!
– Ты потеряешь всё, что я отдал вам. Уверен, что хочешь рискнуть, Той?
– Уйди с глаз долой, – Той ударил рукой по столу, – мне нужно подумать.
Тогун вышел из кабинета главы альянса с точным чувством победы. И когда при строительстве он увидел, как на борт межзвёздника перегружают с прибывшего с дипломатической миссией корабля с Сониума зелёные свёртки в капсулах, он набрал на коммуникаторе для Тоя лишь одно слово: "Спасибо!", а в ответ получил: "Подавись". Тогун не сдержал улыбки, вспоминая день, когда Той поднялся на борт и первым делом отправился в оранжерею:
– Тебе нравится всё это? – спросил он после долгого молчания.
– Мне – очень. А тебе – нет?
Той пожал плечами:
– Не вижу в этом смысла. Мы и так оборудовали тренажерный зал, видеотеку. Боевого купола тебе было недостаточно? Здесь можно было построить дополнительный криозал и взять в полёт ещё тысячу специалистов. Ведь большую часть времени вы все проведёте в криосне.
– Предел биона – десять тысяч капсул. На земном корабле было всего около трёхсот.
Той помолчал ещё пару минут и выдал радостно:
– Да чтобы ты утонул в своём бассейне, Тогун.
– Зависть – плохое чувство, Той.
– Уйди с дороги.
Больше Той ничего не смотрел на корабле и ни разу больше не поднялся…
Тогун всё ловил себя на мысли, что скучает по своему биону. Разлука пусть с таким, но единственным другом, тяжестью лежала на сердце. Адмирал всё думал – как же приживается его бион в его бывшем корабле, получил ли он силы от него, сможет ли совершить переход? И лицо Мари под тонким пластиком стояло перед глазами: такая милая, такая родная, – сможет ли она открыть свои голубые глаза в обрамлении чёрных ресниц? Сможет ли улыбнуться, чтобы на щеках появились те самые ямочки? Сможет ли произнести его имя? Поцеловать его?
Тогун стряхнул хандру и написал дочери с просьбой о встрече. Она пришла – и будто солнышко осветила всё вокруг.
– Пап, ты представляешь, Биончик выдал нам по дополнительному куску пирога, – сказал, что нам нужна глюкоза! Ну понятно, что он так для профессора сказал, но нам было всё равно! – она улыбалась и Тогун прижал её к себе. Только сейчас он со всей неотвратимостью понял, что вскоре им предстоит расстаться и скорее всего – навсегда. Если его бион не сможет совершить прыжок, то будет вести старый земной звездолёт, пока не найдёт пригодную для жизни планету, дрейфуя в космосе. И если бион всё же погибнет, то погибнут и все на борту, не успев проснуться. В Биончика, как называет биона-2 Айлин, земной бион вложил все свои знания, все воспоминания, все свои карты, что составил во время прыжков. Тогун надеялся, что бион-2 в этом полёте сравнит все имеющиеся у него карты и найдёт путь к дому Тогуна для Айлин.
– Пап, ты чего? Что-то случилось?
– Нет, – Тогун придал лицу беззаботное выражение, – просто соскучился.
– Ааа, ну пойдём тогда купаться! А можно я Нэйку с Питкером позову?
Тогун усмехнулся:
– Ну зови! Куда ж без них.
***
Обратный путь занял куда больше времени, ведь бион вёл звездолёт линейно, не входя в гиперпространство. Он обрабатывал массу информации, поступающей ему из космоса, сравнивал карты в поисках родной планеты адмирала, попутно выискивая пригодные планеты для жизни. Две планеты в соседних галактиках подходили для жизни теонурианцев: имели атмосферу, примерно такую же гравитацию, среднюю температуру и расстояние от своего солнца. Тогун никому не показывал своего внутреннего напряжения, но каждую минуту он ждал, что бион-2 скажет ему: я нашёл! И бион сказал. Тогун не понял в первую секунду, так буднично это прозвучало. Он поднял голову от интерфейса на мостике и пересохшим голосом попросил:
– Бион-2, повтори…
– Я нашёл то, что вы называете: "Галактическая Нить Персея-Пегаса, галактика Млечный путь, рукав Ориона, Солнечная система, планета Земля".
– Переведи на личный коммуникатор.
– Да, адмирал.
Тогун с замиранием сердца смотрел на знакомые планеты на приближающемся трёхмерном изображении: синий Нептун, Уран, Сатурн с его кольцами, газовый гигант – Юпитер, песчаный Марс и… Земля. Голубая точка увеличивалась в размерах и превратилась на голограмме в родную для сердца адмирала планету, сверкая синими боками. Даже можно было увидеть огни городов на ночной стороне. Сердце пустилось вскачь – после стольких лет…
– Командор запретил вам рассказывать. Но вы же мой друг.
– Конечно, я – твой друг! Я так ждал этой новости! Спасибо бион-2!
– Вы утверждаете, что вы – мой друг, но вы так много времени проводите с Айлин…
– Биончик, послушай: ты мой друг, а Айлин – моя дочь, часть меня. У нас схожая кровь и набор генов. Всё, для чего задумывался мной этот полёт, постройка этого корабля и даже ты – вернуть Айлин домой. Твоя главная задача теперь оберегать её и вернуть на Землю в целости и сохранности. Я думал, что ты станешь лучшим другом для Айлин, – её защитником и учителем. Она считает тебя другом – даже дала тебе имя! А у меня есть уже свой бион. Но и с тобой я тоже могу дружить!
– Я понял, адмирал.
– Ты расстроен?
– Нет, адмирал. Я рад, что смогу быть другом для Айлин, ведь она юна и я смогу быть ей полезным в обучении.
– Хорошо, что мы выяснили с тобой это. Сохрани данные, рассчитай путь. Поведёшь корабль к Земле. Никто не должен знать.
– Да адмирал.
– Скажи: как далеко? – адмирал не отрывал глаз от голубого шарика на голограмме.
– Одна целая семь сотых мегапарсек или три с половиной миллиона световых лет. Мы находимся в местной группе галактик по отношению к галактике Млечный путь – карликовая неправильная галактика в Водолее.
– Так нам не хватило одного прыжка? – адмирал был потрясён. Ты сможешь отвести туда корабль?
– Да, адмирал.
– Сколько времени займёт переход? – Тогун с тревогой ожидал вердикта биона.
После недолгой паузы бион сказал:
– При выполнении некоторых условий гиперпрыжок может занять всего сто семьдесят часов тринадцать минут.
Адмирал не верил своим ушам.
– Неделя?? Всего?? Какие условия?
– Двойная партия туилизия для развития сверхсветовой скорости. Перерыв после тренировочного полёта не менее семи суток – требуется перепроверка и настройка некоторых систем. И обязательное условие – криосон для всех членов экипажа, иначе возможен летальный исход, а я не смогу ничем помочь, буду занят.
Тогун задумался: выполнить условия, поставленные бионом было не совсем возможно.
– Бион-2, в докладе главе альянса исправь данные по расходу на туилизий. Они должны знать, что до планеты в соседней галактике, к которой они дадут приказ отправиться, расход туилизия превысит расчётную в два раза.
– Да, адмирал.
– И рассчитай, сколько ещё потребуется тебе для прыжка.
– Этого будет достаточно, адмирал.
– Спасибо, Биончик. Ты дал мне надежду. Теперь можно вернуться на Теонуриан. И подготовь, пожалуйста для альянса данные по двум найденным нами планетам, пригодных для жизни. Они будут смотреть твои записи и задавать много вопросов. Они – не друзья. Они могут заставить тебя делать то, что тебе может не нравиться. Не выполняй приказов, не проанализировав их, но в то же время не выражай неповиновения. И информацию по Земле спрячь подальше, чтобы не проболтаться. И сотри наши с тобой разговоры, которые не касаются этого полёта. И разговоры с Айлин тоже. Альянс ничего не должен узнать.
– Я понял адмирал.
– Полный вперёд!
– Да, адмирал.
Межзвёздник невидимым росчерком мелькнул в холодной пустоте космоса, направляясь обратно, в глубь системы.
Глава двенадцатая
– Нам подходят оба варианта, – Той Кринс устало потёр переносицу – вот уже несколько часов продолжался совет, на котором анализировались результаты тренировочного полёта. – Схожие массы планет, состав атмосферы, температурный режим. На одной только происходит зарождение жизни – бион обнаружил цианобактериальные маты и археи, другая, в дальней системе, возможно имела уже не одну погибшую цивилизацию, и в данный момент остаётся неизвестным – имеются ли там на этом этапе разумные существа, но если и есть, – они очень далеки от того понятия "цивилизация", в котором понимаем его мы.
