Лейтенант наблюдал за работой двух солдат, разбрасывающих отравленную пищу в птичьем загоне за домом. Дверь в другой проволочной ограде была открыта, пол загона был покрыт мертвыми индейками.
Офицер обернулся, когда Сэм и сержант приблизились. Как и у других солдат, у него на плече были знаки Новой Зеландии.
Его взгляд быстро переместился с бинтов сержанта на черный саквояж Сэма, его белый халат.
– Если вы врач, то вы не могли выбрать лучшего времени для вашего появления здесь. Эта женщина… – сказал он.
Он указал на женщину, которая все еще громко всхлипывала.
– Она ранена? – спросил Сэм.
– Не физически. Но она в истерике. Может быть, у нее шок, или как это вы там называете. Везде одно и то же. Большинство населения не понимает, что мы должны уничтожить их птицу. Эта женщина открыла замок и погнала птиц во все стороны. Потом она попыталась отдаться моим людям. К счастью, фермер оказался более разумным. Он с детьми остался дома. На других фермах нам пытались помешать работать, используя оружие.
Сэм осмотрел женщину, пока капрал все еще поддерживал ее, и сделал ей внутримышечную инъекцию фенилина, быстродействующего успокаивающего. Когда он привел ее в дом, она уже пошатывалась, и ее свирепо усмехавшийся муж без труда отнес ее в постель.
– Он проспит, по крайней мере, двенадцать часов, – сказал Сэм. Если она при пробуждении не успокоится, дайте ей вот эти пилюли. Действие их двадцать четыре часа.
Он поставил на маленький столик возле кровати пузырек с психотропными таблетками.
– Они уничтожили всех наших кур и индюшек, доктор, – сказал мужчина.
– Они не имели никакого права делать это.
– Это вопрос не права, а необходимости. Эти птицы распространяют болезнь, от которой может погибнуть вся ваша семья. Кроме того, вы получите расписку. Как только положение стабилизируется, все ваши убытки будут вам компенсированы.
– Вшивый клочок бумаги, – пробормотал фермер.
Сэм хотел возразить что-то о том, что он думает иначе, но передумал. Он покинул дом и обнаружил сержанта полиции и офицера армии, согнувшимися над картой.
– Сержант сообщил мне о ваших затруднениях, – сказал лейтенант. – Мне хотелось бы отдать в ваше распоряжение грузовик, чтобы вы добрались до города, но я боюсь, что не смогу сделать этого. У меня есть только этот грузовик. Но существует возможность компромисса. Фермы здесь находятся недалеко друг от друга, и я с моими людьми могу отправиться пешком к одной или двум, а тем временем мой водитель доставит вас вот на это место.
Он указал на карту.
– Здесь находится Сфутфилд, возле местной скоростной автострады, по которой на юг следуют колонны грузовиков. Вам не будет представлять никакого труда уехать с этого места.
– Согласны. Есть еще и другой вопрос. Я хочу отправить в свой госпиталь сообщение, и я думаю, что сержант тоже захочет связаться со своим начальством. К сожалению, видеофон не работает. В вашей машине есть рация?
– Да, но мы можем связаться только с армейским каналом и принимать только его. Прямая связь с госпиталем невозможна, но сообщение могут передать и дальше.
– Этого мне достаточно, – сказал сержант.
Он открыл свой блокнот, вырвал оттуда листок для Сэма, потом тщательно вывел свое сообщение. Сэм некоторое время подумал. Он знал, что сообщение прочтут много людей, которым совершенно не обязательно знать, какое у него было задание. Он написал: «Доктору Мак-Кею, госпиталь Бельвью, Нью-Йорк Сити. Результат негативен. Обычный фурункулез. Бертолли».
Когда они достигли скоростной магистрали, сгустились сумерки. Капрал ООН использовал прожектор, чтобы остановить конвой колонны машин с продовольствием.
Командный автомобиль, ощетинившись оружием, остановился возле них. Снова и снова производились попытки нападения на конвой. Недоверие машины охраны исчезло только тогда, когда Сэм показал свое удостоверение личности.
Было уже девять часов, когда Сэм добрался до госпиталя.
– Доктор, у меня есть для вас сообщение, – сказала девушка в проходной.
Она порылась в своем портфеле и нашла записку с его именем.
Он развернул ее. На половине листа было написано большими буквами: «НЕМЕДЛЕННО СВЯЖИТЕСЬ СО МНОЙ ПО НОМЕРУ: 79-928. НИТА». Сэму показалось, что он почти физически почувствовал срочность, исходящую от записки. Он вошел в кабину видео и быстро набрал номер.
– Хэлло, – сказал он, когда на экране появилось изображение. – Я получил ваше сообщение и…
– Сэм, вы один? – прервала его Нита. Ее глаза казались неестественно огромными, голос звучал хрипло.
– Да. Но в чем дело?
– Вы можете сейчас же подняться ко мне в лабораторию? Номер 1242.
– Я уже на пути туда. Итак, вы не хотите сказать, что произошло?
– Нет, не по видео. Это ужасно.
Она отключилась. Черты ее лица исчезли с экрана. Секундой позже экран погас.
Когда он вышел из лифта, Нита молча ждала его в открытой двери лаборатории. Она молча пропустила его, потом закрыла за ним дверь.
– Вы более чем таинственны, Нита, – сказал Сэм. – Теперь вы можете, наконец, сказать, что же произошло?
– Я все покажу вам, Сэм, все мои опыты и результаты. Потом вы сами сможете все решить.
– Вы сказали по видео, что произошло что-то ужасное. Что вы подразумеваете под этими словами?
– Пожалуйста, Сэм, – сказала она, – не задавайте вопросов, пока не убедитесь во всем сами.
Он увидел, что ее губы сжались в тонкую линию.
– Я делала для команды Мак-Кея ступенчатую пробу, исследуя сопротивляемость вируса Рэнда. Полученные при этом данные вводились в компьютер, чтобы потом ими могли воспользоваться все группы. Иногда у меня появлялось немного свободного времени, во время которого я ставила свои собственные опыты. В первую очередь, это были повторные пересадки вирусов на культуры тканей.
– Разве это не работа другой команды?
– Конечно, но я подумала, что не повредит, если в двух местах займутся одной и той же проблемой. Я, честно говоря, надеялась, что вирус при повторных пересадках может стать менее зловредным, однако он оставался таким же смертельным, как и прежде. Я открыла кое-что другое.
– Что?
– Посмотрите сначала на результаты.
Она протянула ему контрольные записи и подождала, пока он сравнит результаты.
– Кажется, здесь все в порядке. Стойте, подождите! Это интересная серия. Вы сменили ткани, не так ли? Ткани птиц, потом человеческие ткани.
– Да, я использовала обычных лабораторных животных, голубей и человеческие ткани, все время меняя их. Я сделала всего семь пересадок, и в заключении был вирус-бета птиц, который не утратил ничего из своей вирулентности. В конце концов изменился какой-то фактор, что-то мы не рассчитали, и что было обнаружено чисто случайно, там, внутри.
