— Громко! — Рявкнул Дидерик. — Чтобы все слышали!
— Де Той и капитан Ван Ситтарт! — Закричал Шмит и разрыдался.
Скауты зароптали. То, что Спаситель колонии, капитан Ван Ситтарт, мог быть замешан в убийстве, не укладывалось в голове. Это почти как обвинить в краже Иисуса. Немыслимо. Дидерик поднялся, обвёл взглядом своих бойцов и почти каждый из них отвёл глаза. Он сказал громко, чтобы услышали все:
— Ну, ты меня не удивил, Шмит. Мы тут все знаем, у кого ты служишь. Ван Ситтарт знал, что Гендрик её убьёт?
— Да, — закричал истерично Шмит, — капитан сказал, что она ему нравится и он не хочет, чтобы она мучилась! Он сказал, что она снова разворошила старое дело, а это может погубить весь наш народ! Он вынес ей приговор и Гендрик казнил её! Казнил, а не убил! Капитан Ван Ситтарт — Спаситель. Он имеет право! Это ради всех нас.
Шмит воспользовался тем, что Эрик отпустил его голову, пополз в сторону. Скауты брезгливо расступались, не желая к нему прикасаться.
— Вы не понимаете, — захлёбываясь, твердил Шмит, ползая между их ног, — всё это для блага народа, всё это для выживания колонии. Капитан Ван Ситтарт никогда бы не казнил её, если б не было опасности. Он так и сказал: "мефру Брауэр, вы опасны". Он устранил угрозу, он снова спас нас всех. Он Спаситель!
— Фред! — Крикнул Дидерик своему заместителю. — Привяжи этого слизняка к дереву, чтоб не мешал! Слушайте все! Прослушайте до конца, и пусть каждый сам для себя решит, что для него важнее: покой или справедливость.
Он поднял вверх руку с аварийным самописцем скафандра с "Гроот Зимбабве" и вдавил кнопку. Из динамика раздался голос, и многие скауты его сразу узнали.
Грут-богоборец
Дидерик Грут нажал на кнопку. Он смотрел в освещённые костром лица своих товарищей и видел сомнения в их глазах. Пятнадцатилетняя привычка почитания Капитана Ван Ситтарта, Спасителя, за пятнадцать минут не выветрится. И всё же это было сомнение, а не отрицание. И тут заголосил Шмит:
— Братья, кого вы слушаете? Предателя? Это ересь! Это ересь, это дьявол говорит устами грязного чужака!
Эрик с размаху влепил ему оплеуху, Шмит повалился на землю и заорал:
— Все, кто поверит этой чудовищной лжи, станут еретиками и должны быть изгнаны! Все! Все!!
Грут опустил руку с самописцем и посмотрел с удивлением на Шмита.
— Я упустил момент, когда Ван Ситтарт стал Сыном Божьим? Может он уже и на кресте повисел, а мы просто не заметили?
— Не богохульствуй! — Взвизгнул Шмит. — Он сделал не меньше! Он спас наши жизни! И твою Грут, и твою, Дерек, и твою, Фред! Всех вас он спас! И вот она, ваша благодарность?
— Мне надоели его вопли. — Сказал Дидерик. — Эрик заткни ему глотку.
Эрик помедлил немного и выполнил приказ. Грут заметил его заминку.
— Братья, эту запись нашёл мой сын. Он нырял в озеро, в ледяной воде обследовал днище ковчега. Знаете, что он там нашёл? Ремонтный скафандр "Гроот Зимбабве", закрывающий собой дыру в корпусе. Тот самый скафандр, который со слов "Спасителя Ван Ситтарта" улетел в дыру после ракетного удара. И это только первая ложь, которая открылась. Давид Мкртчян ценой своей жизни спас ковчег и дал возможность посадить его на поверхность.
Грут ткнул пальцем в извивающегося Шмита.
— Этот слизняк кричал что-то про неблагодарность. Неблагодарность… Человек отдал свою жизнь, чтобы мы сохранили свои. Чем мы отплатили? Предали его анафеме, вычеркнули из истории нашего народа? Потому что два человека сказали, что он сошёл с ума и попытался уничтожить ковчег. Без доказательств. Им просто поверили на слово! И только спустя пятнадцать лет мы узнаём правду, потому что мой сын оказался достаточно бесстрашным и безмозглым, чтобы в студёной воде искать пропавший скафандр.
Последние слова он прокричал так громко, что эхо от соседних вершин вернуло их многократно. Грут-младший опустил голову. Ему было стыдно. Только сейчас он понял, насколько сильно отец за него испугался.
— Из-за этой правды они убили Адель. Шмит в этом признался, у вас на глазах. — Глухо сказал Дидерик, когда эхо стихло. Он назвал её по имени, это все услышали, и все всё поняли. Услышал и его сын. Но скрывать что-либо было бы подлостью по отношению к ней.
Шмит замотал головой, мыча, но на него никто не обратил внимание.
— Командир, — сказал с сомнением Фред, — Я всё равно не понимаю, зачем Ван Ситтарту всё это было нужно. Неужели пустое тщеславие? Убивать из-за этого мефру Брауэр, которая столько лет учит наших детей… Как-то это слишком.
Дидерик отчётливо осознавал, что каждое его слово ложится сейчас на весы, на второй чаше которых — непререкаемый до этого момента авторитет Капитана. Очень тяжёлый груз. Взмахом руки он заставил всех утихнуть.
— Фред, ты зря недооцениваешь его тщеславие. Но дело не только в этом. Убив Адель, Ван Ситтарт постарался скрыть тайну пострашнее, чем его подлость пятнадцатилетней давности. Мефру Брауэр много раз говорила, что мы деградируем, опускаемся к средневековому уровню развития, что маленькая колония, вроде нашей, не может обеспечить научно-технический прогресс. Мы все это понимали, но сделать ничего не могли. Оказалось, что мы не одиноки.
Гробовую тишину нарушал только шум водопада, потом по ней лёгким ветерком пронеслись шепотки, усилились в гул. У всех в глазах стоял один вопрос: "Как?"
— Вы готовы слушать дальше?
— Да! — закричали скауты и их дружный рёв перекрыл шум падающей воды. Грут вдавил кнопку самописца.
Космический катафалк
Во время предполётной подготовки я вспомнил про контейнер со "Станцией дальней космической связи". Вот совершенно из головы вылетело, а тут вспомнил. Спросил у Гендрика, он насупился и отправил к Капитану. Ван Ситтарт долго чесал свой аристократический подбородок, потом сказал, разглядывая мою левую щёку:
— А, вспомнил. Он был пуст.
— Как пуст? — опешил я.
— Ну да, совершенно пуст. Наверное, забыли в спешке положить. — Он демонстративно отвернулся, с видом, что добавить ему больше нечего. И тут я ухватил его за локоть. Сказал:
— Капитан, странно это как-то. Все конейнеры полные, всё соответствует спискам, а тут просто взяли и забыли?
Что тут было… Он подпрыгнул на месте, высоко подкинув колени, ну чистый конь на выездке. С перекошенным лицом он вытащил кружевной платок и трясущейся рукой начал тереть рукав в том месте, где я к нему прикоснулся. Кружевным платком… Не, другого такого фрика среди буров точно не найдёшь. Пока я изумлённо хлопал глазами, он выдал, сорвавшись на фальцет:
— Механик… Д-давид, у вас, мне кажется, много дел, не задерживаю. Поторопитесь, скоро вылет.
Когда он это говорил, у него дрожали губы, клянусь. Тогда я понял, насколько нехорошо с психикой у руководителя нашей колонии. Понял, принял и пошёл готовить птичку к полёту. Но про "пустой контейнер" не забыл. Просто решил не форсировать события. В конце концов, такой же должен быть на втором ковчеге. Посмотрим, насколько он пустой и что вообще эта загадочная станция может.
Мы вылетели. Капитан напялил на себя ремонтный скафандр. Если вспомнить, как он надевается, скорей обсыпал себя им. Нам с де Тоем выдал обычные российские, которыми комплектовалась птичка.
— Я… руководитель экспедиции. Если возникнет необходимость, механик… Давид, воспользуйтесь скафандром на "Гроот Зимбабве" — заявил он.
Понять, куда он смотрит под антрацитовой чешуёй скафандра было невозможно, но точно не в мои глаза. В этом я не сомневался. Так упорно отводят взгляд от чего-то уродливого, что не хочется видеть.
Пристыковались мы за птичкой "Гроот Зимбабве", прямо перед грузовым шлюзом. Меня отправили его открывать, сами остались на борту. Что скажу: в первый раз выйти в открытый космос невероятно страшно. Окружающее тебя пространство не имеет никаких пределов. Это вам не небо, которое, бывает, можно руками потрогать. Это бездушная холодная чернота, абсолютно пустая, и от неё так же пусто становится в груди. Я зацепил карабин за скобу, оттолкнулся чуть-чуть, и улетел чёрт знает куда, чуть не расквасив иллюминатор о хвост второй птички. Возвращался, осторожно перебирая руками. Я не то, что резкое движение боялся сделать, я дышать боялся. Казалось, выпущу воздух и улечу в космос, как реактивная ракета.
