— Кому — «нам»?.
— Расскажу в своё время, не перебивай. Нам казалось, что джинна удалось загнать в бутылку и получится продержать его там хотя бы до тридцатых годов этого столетия, но потом случилась та жуткая история с Энерджистаном и грянул скандал с «Dark Ray Studio».
— С какой студией?
— Прошу же, не перебивай. Какая разница, как она называется? Вот это, — Борис указал на зеркальный куб княжеского дворца, — их студийное здание. Построено в две тысячи двадцать шестом. Тогда уже поздно было пытаться подправлять микрособытия, общая энергия разорванных причинно-следственных связей возросла, появились Тёмные Волны, полезли рефлексы, мы не только не успевали предотвратить бифуркации, но даже и регистрировать их.
— Боря, я за тобой не успеваю.
— Ты не знаешь, что такое бифуркации?
— Естественно, знаю! Не настолько же я… О Тёмных Волнах подробней, пожалуйста.
— А, вот о чём. Ну, это просто. Представь: ты изменил событие после того, как оно случилось. Разорвал причинно-следственные связи. Образовались изолированные события — те, которые не могли случиться. Мы их называем хроноклазмами. Они более или менее мощные, с течением времени накопленная в них энергия, разумеется, рассеивается, но, к сожалению, они еще и аддитивны, а значит могут усиливать или ослаблять другие хроноклазмы, имеющие такую же пространственно-временную локализацию. С точки зрения наблюдателя, находящегося на четырёхмерном листе, интерференционная картина выглядит…
— Как Тёмные Волны!
— Угу, они самые, будь они неладны. Фронты бифуркаций. Наши возможности ограничены, хватает их только на то, чтобы получить примерную картину происшествия в четырёхмерном пространстве, но, сам понимаешь, в одиннадцати измерениях не то что просчитать, даже представить… Что с тобой?
Свет померк в глазах Александра, отяжелевшая голова сорвалась с подставленной ладони, мир сплющился, растекаясь по гигантской бестелесной слоистой трубе, пронизанной всплесками… «Что это, Эго?» — спросил Волков, хоть и понял уже — гравитационные возмущения. Протянув бесчисленные свои руки, Эго-Волков перебрал слои, выбрал нужный, нашёл на нём точку, куда уходила одна из рук, та самая, что была в человечьем теле Волкова, и стал рассматривать забавную картинку из проникающих друг в друга горбов и впадин. Всё понятно, ничего сложного. «Я понял, Эго», — подумал Эго-Волков, и мир снова съёжился, принимая в себя Волкова.
— Что с тобой? — беспокоился Борис.
Волков, повозил щекой по земле, чтобы прийти в себя и ответил:
— Недостаточно одиннадцати измерений. Но это не так важно. Я уже всё понял, можешь не объяснять
Он снова поднял голову, снял со щеки приставшую травинку и спросил, снова опершись на руку:
— Так значит, не ты устроил Тёмные Волны. Так вышло из-за бездумного применения машины времени, а вы просто пытались ликвидировать последствия.
— Ну-у… — протянул Борис. — Кое-что всё-таки на моей совести. Тот же Энерджистан, к примеру, или история с «Dark Ray Studio», которая и закончилась объединением Княжеств.
— О, вот этот уже интереснее. Я слушаю.
— Да нечего тут слушать, — смутился рассказчик. — Открытия, своевременные они или нет, не приходят в одиночку, приводят с собой новые изобретения. Сам понимаешь, если есть возможность вызывать и регистрировать возмущения бозонного поля, значит возможен и гравитационный привод, значит, и волновая психотехника тоже практически осуществима. Нашлись проходимцы, не желающие ждать появления серьёзной теории, но жаждущие немедленных суперприбылей. Так появился шлем-излучатель.
— Виртошлем?
— Да, так вы его теперь называете.
— Ну и что? Он сейчас широко применяется. Вся волновая педагогика на том же принципе построена. Совершенно безобидная технология.
— Если не превышать допустимый уровень излучения.
— А!.. И что же, нашлись мерзавцы… Но я слышал, что это вызывает физиологические изменения, правда, никогда не интересовался какие.
— Не только физиологические, к сожалению. Генетические.
— Белоглазые! — Волков лёг и подложил руки под голову. Ещё одно стёклышко нашло место в картине мира.
— Да, — покивал Борис, — Белоглазые и желтоглазые. Их было больше сорока миллионов.
— И что же, — тоном нарочито небрежным осведомился Волков, разглядывая мелкие кучевые облачка. — Это не лечится?
— Никто не пробовал, — язвительно буркнул Борис. — Зачем? Ведь это так здорово — двадцать миллионов белоглазых биороботов. А желтоглазых они решили пустить в расход, чтоб под ногами не путались. Пока я разбирался с зачинщиком безобразия, нашёлся негодяй, который перехватил управление. У этой сволочи тоже была машина времени, он действовал целенаправленно, а мы вынуждены были ловить последствия его действий то здесь, то там… Гнусное время — тридцатые годы, самый гнусный период во всём секторе 20–21.
— Что ещё за сектор?
— Мой. Двадцатое и двадцать первое столетие, — вздохнул Борис, улёгся на спину, поворочался, устраиваясь, и продолжил:
— Моё несчастное время. Разобщённость, всемирные дрязги, хаос в Княжествах, выселение учёных на Марс вместе с технологиями, земельные кризисы, кровавая возня в Северной Америке… Одна была надежда на Планетарную Машину, но и с ней тоже не всё вышло здорово.
— Почему?
— На всё человечество банально не хватало мощности, отсюда расслоение. Теперь представь: к социальному расслоению если добавить ещё и генетическое…
— Я понял, — буркнул Волков, усаживаясь. Вспомнил, что в Княжествах делали с ведьмами. — Я не понял, в чём твоя вина. В том, что не успевал справляться с последствиями?
— Если бы, — с горечью в голосе ответил Борис, и продолжил, закрыв глаза:
— Разбираясь с хозяином вот этого вот здания, однажды спас из жалости девчушку. Её звали Катей. Обычная девчонка, понимаешь, глупая — начинающая актриса. Я утащил её в прошлое, потом вернул в будущее, когда опасность миновала.
— Ну и что?
— А то, что гипоталамус у одного из десяти тысяч хомо сапиенс имеет особенность. После перемещения во времени эта особенность многократно усиливается, причём изменения передаются по наследству. Княжна Кира эту особенность унаследовала. Между собой они называют это Силой.
Волков вскочил на ноги.
— Так это ты затащил её на престол!
— Успокойся, — поморщился, не трогаясь с места, Тиресий. — Разве я похож на дворцового интригана? Просто не смог предвидеть последствия. Я вообще тогда был в депрессии — узнал, что сын мой… Впрочем, тебе об этом знать пока нельзя.
