Он чувствовал себя так же неуверенно, как и лорд Диллан. С того самого момента, как он приблизился к смертному одру Вэрда, с момента, полностью переломившего всю его размеренную жизнь, оставшись совершенно беззащитным перед навалившимся на него новым миром, рассудок юноши ни на секунду не мог примириться с открывшейся истиной. Изгнание из Стира, угроза сделаться бродягой — принять все это оказалось проще, чем поверить, что в нем есть частица чужой крови.
Даже сейчас он не мог себе представить, что его отец выглядел так же, как Диллан — наверное, у них было много общего, ведь они братья. Но почему? Может, он боялся Властителей Неба? Или же ему не давало покоя то, что, оказавшись полукровкой, он стал изгоем, ему пришлось расстаться с упорядоченным существованием в Стире. Он всегда чувствовал себя как-то напряженно в обществе Властителей — не то что Джонатал, Вулт и все остальные, с самого детства привыкшие общаться с чужаками.
А может быть, он не мог принять своего родства с пришельцами оттого, что из всех обитателей замка только он не имел внешних признаков негортианского происхождения, все же остальные были либо выше, чем обычные гортиане, либо имели глаза какого-то странного оттенка, либо отличались цветом волос или чертами лица — короче, хоть чем-нибудь напоминали своих небесных сородичей. И когда Кинкару, как сейчас, в очередной раз приходилось убедиться в своем родстве с пришельцами, им овладевало такое чувство, будто он принужден был совершить обман, и вскоре его ждет разоблачение.
Диллан поставил свою лампу на пол и прислонился к перегородке стойла, заложив руки за пояс.
— Сын Руда, — позвал он негромко, как-то странно выговаривая это знакомое имя — так же, как и при первой их встрече на перевале.
— Во мне нет сходства с ним! — выпалил Кинкар.
— Внешнего — действительно нет, — согласился Диллан, и Кинкар ощутил укол какой-то непонятной досады. — Но в остальном…
Кинкар наконец-то задал вопрос, не дававший ему покоя весь день.
— Оспик говорит, что лорд Руд — правитель этой провинции. Но как же это может быть? Ведь если лорд Руд, который был моим отцом, умер много лет назад… Это что, кто-то другой? Так может быть, у него и сын есть — не имеющий гортианской примеси?
Диллан покачал головой:
— Не думаю. Честно говоря, мы не рассчитывали, что нам придется столкнуться с таким хитросплетением судеб. Похоже, на этом Горте живут наши двойники — те, кем мы могли бы Стать, если бы это было угодно случаю, или року, или провидению. Но это же чудовищно, и я всегда считал, что такое может присниться только в кошмарном сне!
— И как можно сражаться с самим собой? — Кинкар попытался додумать эту мысль до конца.
— Это нам предстоит выяснить, мой юный друг. Пока что хватит с нас и того, что лорд Руд — правитель У-Сиппара — не тот человек, который был тебе отцом.
— Да, Оспик ведь определенно сказал, что на этом Горте Властители Неба не берут себе в жены гортианок.
— Дело не только в этом, — Диллан отмахнулся от слов Кинкара. — Главная причина в том, что этот Руд, который по своему складу характера и образу жизни подходит для существования в этом мире, не может быть Рудом из нашего мира. Между ними нет ничего общего. Руд родился на нашем Горте, через три года после высадки, то есть он старше меня на двадцать ваших лет. Он мой единокровный брат. У него было четыре жены — две Небесной крови и две гортианки. Анора из Стира стала его последней женой, она пережила его меньше чем на год. У него осталось два сына и дочь без примеси гортианской крови, улетевшие вместе с остальными, и один полукровка — это ты. Мы не подозревали о твоем существовании, но три месяца назад Вэрд прислал нам депешу. Этот мудрый старик, наверное, предвидел, что ждет тебя после его смерти. В свое время он удалил тебя от нас. он хотел воспитать тебя как чистокровного гортианина, чтобы ты стал хорошим правителем Стира. Но теперь ты страдаешь из-за этого, ведь ты не знаешь ничего о нашей жизни, тебе все здесь чужое. Но своим отцом, Рудом, ты можешь гордиться. Мы рады, что среди нас есть человек его крови!
— Но ведь его кровь течет и в тебе!
— Да. Но я не такой, как Руд. Руд был прирожденный воин, он был человек действия. А в мире, где ценится в первую очередь действие, это многое значит, — Диллан улыбнулся какой-то усталой улыбкой. — Мне же по натуре ближе созидание, я умею воплощать в жизнь то, что является мне в мечтах. С мечом я тоже знаком, но предпочитаю использовать его только при крайней нужде. Руд был словно мород на охоте, он всегда жаждал приключений. Он был воином, а не менестрелем. Впрочем, его трудно описать тому, кто никогда не видел его, даже его собственному сыну, — он вздохнул и подобрал с пола лампу. — Я только добавлю, что не зря мы все были так преданны Руду, пожалуй, даже любили его. И запомни раз и навсегда, что если судьбе будет угодно столкнуть нас с Рудом, который правит на этом Горте…
Он запнулся у двери стойла:
— Ну вот, теперь Циму будет здесь удобно. А сейчас возвращайся в зал — там будет военный совет, где каждый воин имеет право голоса.
Они пообедали вместе, поровну разделив пищу, добытую на охоте и взятую из истощающихся запасов. Кинкару, кстати, припомнилось, что голодный мород всегда лучше охотится, чем сытый. Все сидевшие за столом не наелись досыта, и это подхлестывало участников военного совета. Кинкар медленно жевал мясо сварда, стараясь как можно полнее насладиться его вкусом и ароматом.
Между тем военный совет принял решение. На первое время план действий таков: стараться раздобыть как можно больше пищи на охоте, попытаться создать в замке хоть какие-нибудь запасы провизии, возможно, попробовать купить продовольствие у «людей межгорья». Впредь до особого распоряжения не предпринимать вылазок за пределы долины, находящейся под охраной замка. Оспик уверял, что отсюда довольно далеко до низинных земель, где правят Властители Неба, держа местных жителей на положении рабов под угрозой применения своего таинственного оружия. Но сама мысль о двойниках, использующих свою силу для недобрых целей, приводила новых родичей Кинкара в замешательство. Юноше казалось, что даже если лорду Диллану удастся быстро восстановить свои врата, то никто из его соплеменников не поспешит воспользоваться ими, чтобы уйти на другой Горт. Они чувствовали себя в ответе за этот мир, на них лежала печать вины за все, что творили здесь лживые боги.
Было решено оборудовать сторожевые посты во всех башнях, обходить по утрам окрестности дозором и распределить между мужчинами охотничьи и охранные обязанности таким образом, чтобы каждый мог чередовать свои занятия.
