Ознакомительная версия.
С громкими криками, почти оглушительным рёвом в своих мыслях, он почувствовал, как приходит болезненное забытье, и был благодарен этой возможности скрыться, уйти от своих ощущений. Он не пытался убежать от них, а сам с готовностью шёл к ним.
* * *
Захара отпрыгнула, инстинктивно пригнулась и выставила обе руки для защиты. Чубакка вслепую махнул рукой с торчащим шприцом, и игла пролетела по камере как неудачно кинутый дротик, ударилась о стену и пропала из вида. Если бы Захара не пригнулась, рука вуки перебила бы ей горло.
– Эй, приятель, полегче, – Хан взял его за руку. – Чуви, это же просто…
Чубакка развернулся к нему, крича в полный голос, и Хан тоже отпрянул, нахмурился и уставился на Захару.
– Ты что ему сделала?
– Ничего. Я ввела ему то же, что и тебе.
– Похоже, на разные расы оно действует по–разному. Никогда об этом не задумывалась?
Он опять перевёл взгляд на Чубакку, но у того на лице застыло чужое выражение, враждебное, без следа сознательности в глазах. Казалось, вуки не понимает, что происходит, напуган и готов броситься на любую опасность. Острый, дикий запах, который Захара едва учуяла раньше, усилился и проник повсюду, как будто некая железа агрессии в его теле стала резко выбрасывать гормоны. Он рычал, не переставая.
Одновременно Захара заметила опухоль. Всё началось с горла – оно стало раздуваться, а потом то, что она раньше приняла за рык, превратилось в придушённое дыхание.
– Что такое? – спросил Хан. – Что у него случилось с шеей?
Захара не ответила, не в силах разобраться в собственных мыслях. Неужели ей удалось отыскать нескольких выживших на борту баржи только для того, чтобы ещё больше помочь болезни?
Она взяла себя в руки и стала размышлять: либо антивирус ослабил иммунитет вуки к патогену, либо болезнь за последнее время стала более агрессивной, настолько, что инкубационный период сократился от нескольких часов до нескольких минут. В любом случае…
Чубакка с грохотом рухнул на колени, обхватив руками голову, и закачался вперёд–назад с жуткими булькающими звуками, которые постепенно ослабевали. Он поднял голову (ему это многого стоило), и Захара больше не заметила в его глазах злобы. Но то было лишь побочное действие кислородного голодания. Взгляд вуки затуманился, а могучие плечи подались вперёд под действием силы тяжести, и огромное тело грохнулось ничком на пол.
Захара присела.
– Помоги мне перевернуть его, – бросила она Хану.
– Что? Зачем?
– Помоги!
Хан обхватил Чубакку за плечи, а Захара подняла его за бёдра, перевернув грузную тушу на спину. Пропустив руку под мохнатую голову вниз по шее, она подняла вуки вверх.
– Найди шприц.
– Э–э, нет уж, – Хан помотал головой. – Не будешь же ты ему второй раз колоть эту штуку.
– Хочешь, чтобы твой друг жил? Тогда найди этот проклятый шприц.
Хан мгновение переваривал её слова, а потом пошёл в дальний угол камеры, бормоча что–то под нос. Захара поняла, что сейчас жизнь вуки во многом зависит от того, насколько ей удастся убедить Хана. В противном случае, если Хан будет ей мешать, ей останется только дать Чубакке спокойно умереть.
Хан вскоре вернулся со шприцем в руках.
– Надеюсь, ты…
Захара выхватила у него шприц, слила из фиала остатки антивируса и запрокинула голову Чубакки назад. Стараясь не задевать артерий, она ввела пустую иглу. Услышав знакомый звук, когда игла проткнула кармашек с жидкостью, Захара потянула поршень на себя. «Дроидам такое не под силу, – подумала она. – Такое ни одному дроиду не придёт в голову».
И, наверное, не без причин.
Шприц стал наполняться серо–розовой жидкостью. Хан молчал, но она слышала, как сухо щёлкнуло его горло, когда он с трудом сглотнул. Опорожнив шприц, Захара ввела его вновь.
После трёх раз опухоль стала спадать.
* * *
Крики в голове Чубакки усилились.
Какова истинная песнь Дня жизни?
– Я внутри тебя, – шептала болезнь, – и ты будешь петь так, как скажу тебе я. Мои песни будут убивать и пожирать. Ты будешь петь их, пока я буду внутри тебя. Ты будешь петь их, пока я голодна, а я всегда голодна.
– Да, – ответил Чубакка болезни. Когда он серьёзно о чём–то думал, мысли развивались прямолинейно, – да, ты внутри меня. Я вдохнул тебя, когда открылась дверь камеры. Так же и Хан вдохнул тебя и тут же стал кашлять и задыхаться. Но потом врач дала нам лекарство.
Болезнь в гневе закричала. Но он уже не слышал.
Тяжесть в груди пропала. Он опять мог дышать, горло больше не сжималось, пропуская воздух. В глазах тоже прояснялось. Он уже видел взволнованные лица стоящих рядом Хана и врача.
Вот истинная песнь Дня жизни.
Тело наполнялось силой. То была сила его семьи и дома. Он сел, но ничего не сказал. Он ещё не верил в эту силу. Чубакка поглядел на руки. Они были чистые. Он облегчённо вздохнул. Это было всё равно, что прийти домой и увидеть знакомые лица. Крики пропали совсем. В доме, где он родился, играла музыка.
* * *
– Осторожно, – Захара открыла пакет с бинтами и пластырем.
Она постаралась получше залечить небольшую рану, оставленную на горле шприцем. Захара с трудом видела сквозь шерсть, но пальцы сами нащупали нужное место.
– Надо будет поскорее очистить ранку. Как ты себя чувствуешь?
Чубакка рыкнул хрипло, а потом уже громче.
– Ты в порядке, приятель? – спросил Хан, а после утвердительного рявканья Чуви обратился к Захаре: – Дамочка, тебе крупно повезло.
– Нам всем повезло, – ответила она. – Если антивирус сработает, вы оба будете неуязвимы для заразы.
Они помогли Чубакке подняться – для этого пришлось напрячься обоим. Хан всё время следил за ним, как бы тот не грохнулся снова, но вуки уверенно стоял на ногах.
– Сможешь идти, дружище? – спросил Хан.
Чуви опять рыкнул.
– Ладно, забудем.
* * *
– К турболифтам сюда, – Захара указала за угол. – Можем вернуться. Осторожнее, не наступайте на…
Все трое остановились.
– Куда подевались тела? – спросил Хан. – Где мёртвые стражники?
Захара оглядела пол, где до этого лежали тюремщики. Их видели все.
Но сейчас их там не было.
– Может, они и не умерли? – задумался Хан.
– Я же осмотрела их.
– Значит, кто–то пришёл и утащил их. Не знаю… может, какой дроид–техник или ещё кто–то, – он посмотрел на неё. – Наверное, хватит стоять здесь и рассуждать?
Захара задумалась. Может быть, 2–1В действительно спустился за ней и унёс все трупы? Однако это ей показалось маловероятным. Бластеры тоже пропали, отметила она, включая тот, который она выкинула из комнаты.
Что–то скрипнуло в полутьме, в стене включились какие–то сервомеханизмы. От неожиданности Захара чуть не подпрыгнула и вдруг поняла, что Хан прав. Надо уходить отсюда. Прямо сейчас.
Ознакомительная версия.
