— А где сейчас находится тело покойной мефру Брауэр? — Прервал его бургомистр.
— Прошло слишком много времени с момента убийства. Нам пришлось её похоронить. Её могила на площадке у водопада по пути к Голиафу.
— Без отпевания, — потрясённо сказал фадер Корнелис.
— Фадер, — жёстко ответил Дидерик, — Все полагающиеся обряды провёл Дерек. Он верный сын церкви, и такое допускается во время похода. Сейчас надо решить, что делать с её убийцами. И это ещё не самое главное.
Он повернулся к сыну:
— Включай запись.
Но младший Грут не успел подойти к микрофону, рассвирепевший бургомистр оттолкнул его и сам влез на трибуну:
— Сограждане! — завопил он и колонка отозвалась истошным визгом. — Сограждане, — повторил он уже тише, — то, что происходит здесь и сейчас не имеет аналогов в нашей истории. Прошу всех членов городского совета собраться в хемейнстерааде. Петрус Грут, прошу вас тоже присутствовать на заседании вместе с вашим… Эмммм… записывающим устройством. Командир, пригласите на заседание всех скаутов, которые были с вами на Ржавом болоте. Мениер Ван Ситтарт, мениер де Той, прошу вас присоединиться к нам. Остальных прошу разойтись и ждать решения совета!
Толпа возмущённо загудела. Кто-то крикнул:
— Эй, бургомистр, мы тоже хотим дослушать рассказ Давида!
Бургомистр нахмурился:
— Я обещаю, что вы всё узнаете. Сейчас ваши представители на совете изучат все представленные командиром Грутом свидетельства и примут необходимые решения. Потом мы соберём общий сбор здесь, на площади и объявим выводы, к которым пришли. Праздничные мероприятия придётся отложить, ничего не поделаешь. Рас-хо-ди-тесь! Проявите уважение к членам городского совета!
Он повернулся к Петрусу и тихо сказал, покачав головой:
— Ох, и кашу ты заварил, Петрус Грут. Молюсь, чтобы мы ей не подавились насмерть.
Члены городского совета потянулись в каменное здание хемейнстераада, но толпа на площади расходиться не собиралась.
Ван Ситтарт поднялся с кресла, опершись на трость, сказал бургомистру:
— Я пойду домой, если позволите. Поступок де Тоя отвратителен, но мне решительно нечего сказать по этому поводу. Уверен, вы разберётесь и без меня. Я не любитель таких сборищ.
Дидерик расплылся в хищной улыбке:
— Нет, капитан, вам, как руководителю колонии и спасителю нашего народа просто необходимо присутствовать на этом историческом городском совете. Чувствую, сегодня мы узнаем от вас очень много нового.
Он кивнул в сторону площади. Четверо скаутов тащили сквозь толпу голубой пластиковый контейнер. Ван Ситтарт побледнел и медленно опустился в кресло. Всё то, от чего он ограждал и оберегал свой народ, сейчас должно было вырваться наружу. Надо было утопить этот чёртов ящик в море…
Хемейнстераад
В центре главного зала хемейнстераада стоял стол. Угольно-чёрный правильный квадрат, установленный на необработанные спилы местной сосны. Первый на планете Новая Родезия. Только ковчег приземлился, только колонисты начали исследовать окружающий мир, им понадобился стол. Его соорудили из подручных средств: стальной плиты-заплаты из тех, что были спрятаны под обшивкой "Морестера" и ствола срубленного рядом хвойного дерева. Потом не то, чтобы хемейнстераад строили вокруг стола, но центральный зал планировался под его размеры.
Сейчас можно было бы заказать красивый и удобный стол для высшего органа власти у столяров Питерсов. Их лесопилка с небольшой фабрикой заменила брошенную на старой Земле Икею. Можно, но кем мы станем, когда откажемся от традиций? Даже если это стол из последнего земного корабля и первого срубленного на этой планете дерева.
Бургомистр первым вошёл в зал, и он был очень зол. Ван Ситтарт оскорбил его, унизил прилюдно. Груты, оба, и отец, и сын, перебаламутили воду в их спокойном озерце. Теперь за стенами хемейнстераада стоит огромная толпа в молчаливом ожидании, и одному Богу известно, как они воспримут любое вынесенное Советом решение. А самое главное, бургомистр уже знал, что принятое тогда, 15 лет назад, решение Совета вычеркнуть Давида Мкртчяна из истории колонии было ошибочным. Осталось дослушать запись до конца, чтобы убедиться в этом окончательно.
Тогда он, будучи членом Совета тоже проголосовал за предложение Ван Ситтарта. У него не было оснований не верить двум уважаемым членам общества. Хотя сомнения были. Взбалмошная девчонка, Адель Брауэр, упокой, Господи, её мятежную душу, ворвалась тогда в Хемейнстераад и прямо и недвусмысленно обвинила Ван Ситтарта во лжи. Она влетела тогда в дверь, оттолкнув стоявшего в проходе скаута. Ударила кулачками по стальной столешнице с такой силой, что чуть не переломала себе кости.
— Вы, все, слушаете его враньё, не усомнившись ни в одном слове! Это не он спаситель нашего народа! Давид спас нас всех от страшной смерти! — Она развернулась к скромно стоявшему сбоку Ван Ситтарту и протянула в его сторону руку. — Ты убийца, и ты за это ответишь, я клянусь. — Глаза у девчонки горели адскими кострами. Тонкая кисть торчала из рукава с меховой опушкой, как ядовитая мурена из норы перед броском. Она не кричала. Она бросала слова, как каменные глыбы.
Капитан дождался, пока она замолчит и сказал ласково:
— Девочка моя, я понимаю, как ты расстроена. Но ты не член Совета и не должна тут находиться. Я обязательно встречусь с тобой позже и разделю твоё горе, а сейчас…
Он кивнул скауту и тот молча увёл её из зала. Бургомистр вспомнил, как она выходила, оглядываясь, как она ловила взгляды членов совета, и не могла поймать. Разъярённая фурия стала тем, кем она и была: маленьким, убитым горем подростком. Сколько ей тогда было? 15? 16? Как младшему Груту сейчас.
"Дети…" — Думал он. — "Дети, свергающие кумиров, не признающие авторитетов. Одна не побоялась бросить вызов человеку, который только что спас колонию от голодной смерти, пронесла свою веру через жизнь, и приняла смерть за свою дерзость. Второй чуть не утонул в ледяной воде, восстанавливая справедливость. Маленькие герои, способные пожертвовать собой за то, во что они верят…"
Странная метаморфоза произошла с бургомистром, пока он шёл к своему месту за столом. У входа он хмурил брови и внутренне трясся от гнева. А, заняв своё место, радостно улыбнулся, глядя в хмурые и недоумённые лица членов Городского Совета. Это уверенность светилась в его глазах. Уверенность в будущем.
— Ну что, фадер, пора начинать! — Сказал бургомистр и фадер Корнелис затянул:
— Господь Иисус Христос, безначального Отца единородный сын! Ты сам сказал, когда пребывал среди людей на земле, что «без меня не можете делать ничего»…
Когда все сели вокруг стола, бургомистр кивнул младшему Груту:
— Петрус, давайте дослушаем вашу запись до конца.
— В этом нет нужды. — Подал голос капитан Ван Ситтарт. — Будет быстрее, если я сам расскажу вам, что там произошло. — Он обвёл глазами молчаливых членов Совета. — У меня не было другого выхода. Я казнил механика Давида… Простите, я не могу выговорить его фамилию… Чтобы спасти колонию от падения.
— Падения… Куда?.. — Растерянно спросил фадер Корнелис.
Капитан со вздохом поднялся с кресла.
— Посмотрите на этого мальчика. — Он показал пальцем на младшего Грута. — Все вы знаете, как он достал этот самописец. То, что он совершил — настоящий подвиг и пример самопожертвования.
— Капитан, я не очень понимаю, куда вы клоните. — прервал его бургомистр. — Этот мальчик своим подвигом и самопожертвованием, как вы метко сказали, вскрыл вашу ложь.
— Ну и что? — Снисходительно улыбнулся Ван Ситтарт. — Главное не результат, а сам поступок. Мы вырастили поколение юных африканеров, смелых, честных, трудолюбивых. Они гораздо лучше нас самих. Неужели вы сами это не видите?
Совет одобрительно загудел. Капитан одарил окружающих лёгким поклоном.
— Всё это стало возможным благодаря мне.
Дидерик махнул рукой, скауты втащили в зал синий контейнер. Ван Ситтарт лениво отмахнулся:
