– Это еще почему? – притворно удивилась Лопес.
– Ну, ты же знаешь… – не сразу нашелся Крим. – Там может находиться только садовник.
Земляне берегли свою оранжерею пуще зеницы ока. Необходимый растениям режим – температуру, влажность, давление – поддерживали автоматы, люди же могли любоваться зеленью родной планеты лишь через двойные стекла специальных окон – такой существовал порядок. Только один человек на всей базе – старый Линдорф Сольве, садовник, – имел право входить внутрь этого запретного рая.
– Раз может он – можем и мы, – беззаботно возразила девушка. – Что, от нее убудет, что ли?
– Но правила…
– Очень верные правила, – согласилась Лопес. – Если вся база только тем и будет заниматься, что устраивать пикники в оранжерее, там скоро и травинки зеленой не останется. Поэтому и решили – если не все, то пусть уж никто.
– Вот видишь.
– Но что случится, если мы пойдем туда вдвоем? – не дала ему договорить Петра. – Ты ведь хотел бы туда попасть, ведь правда?
– Да, но…
– Ну и какие могут быть «но»? Никто ничего не узнает, и все останется по-прежнему… Если хочешь знать, – добавила она после короткой паузы, – я уже была здесь. И ничего.
– Ты? Здесь? Когда?
– Да. Даже два раза. С… Это неважно. Около года назад. Так ты идешь или нет? – она поднесла руку к панели у входа.
– Здесь же электронный замок, – выложил свой последний аргумент Крим.
– Я знаю код.
– Но откуда?
– Это уже мое дело, – улыбнулась Петра. – Так идем?
– Ладно, твоя взяла. Идем.
Тяжелая металлическая дверь величаво отошла в сторону, пропустив их в крохотную темную комнатку – едва уместиться двоим, и тут же поспешила возвратиться на свое место, отрезав все пути к отступлению. С минуту, пока электронный Херувим проверял, не принесли ли они во вверенный ему эдемский сад опасных микробов, Крим и Петра, держась за руки, молча стояли в ожидании. Но вот наконец под потолком вспыхнула маленькая зеленая лампочка, и глухая стена перед ними неспешно погрузилась в пол. Врата рая распахнулись.
В лицо им ударил густой, ни с чем не сравнимый аромат «живого» воздуха – Крим и забыл уже его пьянящий запах. Не меньшим чудом он был и для выросшей на астероиде Петры. Несколько секунд, очарованные, они не в силах были сделать ни шага, и только настойчивый гудок автомата, пожелавшего закрыть дверь, вывел их из оцепенения.
– Пошли? – уже не так уверенно выдохнула Петра.
– Пошли.
В мгновение густая зелень поглотила их, и, если бы теперь даже кому-нибудь пришло в голову посмотреть на оранжерею через наружное окно, заметить нарушителей было бы уже невозможно. Только чуткая автоматика зафиксировала незначительное отклонение рабочих параметров от нормы, но необходимые поправки тут же были внесены, и все вернулось на круги своя.
– Здесь красиво, – тихо проговорил Крим.
– Это часть Терры, – произнесла Петра таким тоном, словно это все объясняло.
Оранжерея была разбита на большие квадраты, засаженные растениями того или иного вида, между которыми пролегали неширокие песчаные дорожки. По одной из них и брели Крим и Петра. К их ногам склонялись гибкие ветви плакучих ив, стройные березы поражали глаз своей белизной, гордо стояли могучие дубы, тянулись вверх липы, развесистые клены смыкались над головой, образуя плотный навес, шепча что-то, негромко шуршали дрожащей листвой хрупкие осины. Шторр не отпускал руки девушки, а та не делала попыток высвободить ее.
– Неужели на Терре было столько разных деревьев? – изумился Крим после того, как уже десятый или одиннадцатый квадрат остался позади.
– Это лишь малая часть, – вздохнула Петра. – Многих уже никогда не увидеть.
И они шли все дальше и дальше, доверившись в выборе направления случаю – так, по крайней мере, казалось Криму. Позади остались жиденькие заросли бузины и колючая стена боярышника, их сменили ясень, фундук, каштан, смешные кривые яблони, сплошь усыпанные незрелыми салатовыми плодами.
– Это все растения умеренного пояса, – пояснила Лопес. – Сейчас пойдут тропические. Приготовься, будет жарко.
Температура вокруг действительно возросла, воздух стал значительно более влажным. Изменились и растения. «Дуриан», «фикус», «мангостан» – читал Крим их названия на аккуратных пластиковых табличках. Лишенные ветвей вблизи земли, наверху, под самым сводом, они образовывали сплошной полог из зеленых листьев. От стволов, довольно высоко от поверхности, у них отходили в стороны мощные корни, так что казалось, что это не одно дерево, а множество, сросшиеся в единый ствол.
– Это называется контрфорсы, – заметила Петра удивленный взгляд Крима. – Когда-то они помогали деревьям закрепиться в рыхлой почве и устоять под порывами ветра и ливнями. А теперь… Присядем? – она кивнула в сторону одного из корней, почти вылезшего на дорожку, и, не ожидая ответа, опустилась на него.
Крим сел рядом. На корне было довольно удобно, как на хорошей скамейке – раздваиваясь, он образовывал и сиденье, и спинку. Рука Петры жгла ладонь Шторра, локоны ее золотых волос касались его плеча, чуть учащенное – наверное, от горячего влажного воздуха – дыхание кружило голову. Или виной тому был пряный аромат тропиков?
– Петра… – еле слышно выдохнул он.
Она не ответила, лишь еще ближе придвинулась к нему.
– Петра… – вновь пробормотал он и обнял девушку за плечи, а когда она не отстранилась, наконец решился и приник губами к ее губам.
Кругом безмолвно высились равнодушные мангостаны.
– А у тебя была девушка там, в Империи? – негромко спросила Петра, вертя в руке печатную плату.
Шло прикладное занятие по планетарной связи, и на то, чтобы из кучи запасных деталей собрать портативный передатчик малого радиуса, оставалось не больше часа. Крим и Петра работали в паре. Последнее время Мэрфи всегда старался ставить их вдвоем, справедливо считая, что интересы дела от этого только выиграют. Вторую пару составляли Луис Винальда и брат Петры Ричард, а Винсенту Эррере ассистировал сам жрец.
Задание было не из простых. От академиков требовалось не просто соединить элементы в стандартный прибор, но самим разработать его схему, используя только те детали, что Мэрфи отобрал на складе. К тому же, далеко не все из них были исправны.
На разработку схемы у Крима ушло почти ползанятия, но зато она содержала минимум незаменимых элементов – всего шесть. После отбора их из кучи запчастей остальная работа оставалась лишь делом времени. Тут-то Петра и задала свой вопрос.
– В Империи? – рассеянно переспросил Крим. – Ты имеешь в виду, на Реде, в Интернате?
– Ну да, – печатная плата со щелчком встала на отведенное ей схемой место.
