Капитан вскочил на ноги. И тут же на нас обрушилась осязаемая тьма – словно порыв ветра швырнул пепел умерших растений. От охватившей меня жути прошиб холодный пот.
– Защита! – крикнул мистер Смоллет, а сам сгреб в охапку Тома, на миг прижал к себе.
Лисовин переломился в поясе, повис у него на руках. Старший пилот с навигатором метнулись к снаряжению, а капитан подхватил один из приготовленных для Хэндса с Сильвером вещмешков и кинулся к выходу из салона. Отшвырнул с дороги замешкавшегося Сильвера и выбросил наружу вещмешок, а следом – безжизненного лисовина.
– Лови! – крикнул Хэндс, кидая два защитных костюма: один мне, другой Сильверу.
– Алекс, – Мэй бросил через салон костюм мистеру Смоллету.
Я вздохнуть не успел, как уже натянул прозрачную ткань.
Подскочивший капитан рванул меня за руку, думая тоже выкинуть вон из глайдера. Как бы не так. Отнять силы сквозь костюм он не сумел, а физически я не слабее его. Пожалуй, еще и покрепче – особенно после убивающих его разговоров о Чистильщиках.
– Одевайся! – рявкнул Мэй, и мистер Смоллет отступился от меня, мгновенно скользнул в защитный костюм.
Затем прижал кнопку связи:
– Крис, ответь мне. Поймешь, что здесь, и решишь. Если надо, уничтожишь все.
С беззвучным ревом в лицо метнулся черный вихрь, застлал глаза, оглушил, остановил дыхание и сердце. Я ухнулся в бездонную черноту, точно в смерть. На миг стало страшно. Юна-Вэл! Где ты, Юна? И больше уже не было ни мыслей, ни страха за нее.
Очнулся я в плену. Вокруг белесо тлели стены, тускло светился обширный потолок, в который я уперся взглядом, едва открыл глаза. Пахло сухим тростником, как на «Испаньоле». Пошарив рукой, я обнаружил толстые тростины, на которых лежал. Прислушался к своим ощущениям. Ничего не болит, но в голове туман, и зверски холодно. На мне ни защитного костюма, ни куртки, ни рубашки – одни штаны да ботинки. Станнер, разумеется, отняли. И на том спасибо, что догола не раздели. Почему? Я усиленно размышлял, словно это было самым важным. Быть может, враг всего лишь хотел оставить нас без связи? Кнопки-то у каждого над ключицей, вот с нас рубашки и поснимали… А где остальные? Я перевернулся на бок.
Слава богу, все здесь.
Жались друг к другу полуголые Хэндс и Сильвер, клубком свернулся закоченевший Мэй, вытянувшийся на тростнике мистер Смоллет то ли спал, то ли уже замерз насмерть. Я долго смотрел на его обтянутые кожей ребра и провалившийся живот, прежде чем убедился, что он дышит. Тогда я пополз к капитану. Ползти было трудно – мышцы ослабли, как после тяжкой болезни. Похрустывал жесткий тростник. Я бы, конечно, в первую очередь двинулся отогревать Юну-Вэл, но ее крепко обнимал старший пилот.
Добравшись до капитана, я коснулся его плеча. Ледяное.
– Мистер Смоллет, проснитесь.
Он не шевельнулся.
– Оставь, – тихо сказал «бывший навигатор». Оказывается, он не спал. – Ему и так хуже всех.
Я уселся на тростнике, прижавшись бедром к худому боку нашего капитана.
– Ребята, простите, – не открывая глаз, попросил мистер Смоллет. – Мне надо было послушать Криса…
– Алекс, хватит. – Дрожащий от холода Мэй попытался свернуться плотнее, уткнулся подбородком в подтянутые к груди колени. – Всем ясно, что тебя сюда вели. Что толку извиняться?
– Заткнитесь, – велел Хэндс. Поправился: – Мэй, заткнись. Все нужное сказано и выслушано.
Значит, они очнулись раньше меня и один раз уже выясняли отношения. Мне было жаль мистера Смоллета, но я не мог придумать, что сказать или сделать. А Том бы сообразил. Где наш лисовин? Надеюсь, в безопасности. Я спросил:
– Мы давно здесь?
– Не слишком, – отозвался старший пилот. – Судя по тому, что не сдохли в холодрыге. Думаю, спутник слежения еще не прибыл.
– Третий и последний, – заметил Мэй, растирая посиневшие плечи. – Хорошо б Крису его хватило, чтоб увидеть все необходимое.
– Крису хватит, – обнадежил его Хэндс и начал подниматься. Лицо исказилось от усилия, с каким он отрывал себя от пола. – Черт-те что. Коффи напились, да еще холод собачий. – Он постоял, шатаясь; затем побрел в дальний угол, придерживаясь за стену. – Надеюсь, меня простят.
Хэндс справил в углу малую нужду и, повеселев, двинулся обратно.
– Отличный тростник: превосходно впитывает влагу и поглощает запахи.
«Бывший навигатор» поднялся и с каменным лицом направился туда же. Я не сомневался, что биопласт наложен безупречно и Юна-Вэл сойдет за мужчину в любых обстоятельствах. Тем более, что никому не пришло на ум за ней наблюдать.
Возвратившись, Сильвер снова угнездился возле старшего пилота.
– Потеплело, – сообщил он.
– Еще бы, – пробурчал Мэй. – Столько кипятку налито.
Однако и вправду стало теплей; положив ладонь на тростник, я ощутил ток теплого воздуха. Сказал об этом.
– Вот черт, – притворно вознегодовал Хэндс. – Кабы знать, что обогрев так включается, уж я б давно… – Он подумал и закончил, посчитавшись с ушами Юны-Вэл: – Море б налил.
Они с Мэем обсудили вопрос с разных сторон и всласть позубоскалили. В конце концов даже мистер Смоллет усмехнулся.
Отогреваясь, космолетчики быстро восстанавливали силы и способность соображать.
– Вот что я думаю, – начал Мэй, вернувшись мыслями к нашему плену, – коли тут с самого начала было тепло, мы могли с устатку несколько часов продрыхнуть. Так что, может, и спутник над нами уже висит, и зонды новые летают.
– Только надежды на них мало, – заметил «бывший навигатор». – Спутник опять сожрут, едва дойдет до развлечений.
– То-то и оно, – Хэндс оглядел тлеющий потолок и стены без признаков двери. – Как нас тут замуровали? Мистер Смоллет, пойдемте проверим, что вокруг.
Втроем с Мэем они двинулись вдоль одной из стен. Не прикасаясь к ней, с сосредоточенными лицами, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Risky fellows умеют находить людей сквозь стены. Кого они ищут сейчас – наших стражей? Однако мистер Смоллет, как мне казалось, утратил эти способности. Не полностью? Или не осознает, что потерял их?
Я перешел к Сильверу, который не отрываясь следил за космолетчиками.
– Ну что, капитан Джим? – слабо улыбнулся «бывший навигатор». – Хреновы ваши дела?
– Не хреновей ваших, капитан Сильвер.
Его биопластовые мышцы не усохли; плечи, бицепсы и торс по-прежнему смотрелись великолепно. Однако если приглядеться, то поймешь, что нервотрепка сожрала собственную плоть Юны-Вэл подчистую: «бывший навигатор» стал заметно тоньше в талии и уже в бедрах. Бедная моя Юна. Я попытался представить ту красивую женщину с изогнутыми губами и сединой росистого луга в глазах, которую видел на снимке в каюте и в «снах» на борту «Испаньолы». Представил – как будто увидел сквозь наложенный на лицо и тело биопласт. Юна-Вэл казалась измученной, напуганной и несчастной.
«Я люблю тебя», – сказал я мысленно. Ярко-зеленые, с цветными линзами глаза уставились на меня. Неужто Юна-Вэл слышит мысли? Ей уже случалось угадывать, о чем я думаю; она понимала меня, как никто другой.
«Я люблю тебя», – повторил я, а у самого вдруг перехватило горло. Удивительная, чудесная моя Юна. Что ее ждет? Судьба экипажей Флинта, участь Джойса с Хантером? У меня даже нет станнера, чтобы избавить ее от этого. Что ей проку в моей любви, если я не могу ее защитить?
Теплые пальцы легли мне на шею, скользнули вдоль позвоночника.
– Бедный Джим, – прошептала Юна-Вэл, убирая руку. – Мальчик мой… Надеюсь, Крис нас убьет вовремя.
Мистер Смоллет, Хэндс и Мэй прошли одну стену и двинулись вдоль второй. Те же сосредоточенные лица, неторопливый размеренный шаг.
И вторую стену прошли, и третью. Я наблюдал за ними, терзаясь надеждой. Вдруг найдут что-нибудь? Потайной выход, к примеру. Или место, где стена утончается и ее можно порвать руками. Если один из RF заберет силы у всех нас, он гору своротит…
– Эй, – тихо сказал Хэндс, и они разом остановились.
Настороженно уставились в пустую, тускло светящуюся стену.
