– Я расскажу вам, как все было, - тихо ответил юноша. - Как он погиб, а я остался. И что случилось потом… Но прежде хочу попросить вас записать мои слова на пленку - на тот случай, если я исчезну - не по своей воле! - и уже ничего не смогу рассказывать сам. Я понимаю, что это очень рискованно, что хранить ее вам опасно, придется прятать. Но все же сделайте это ради меня! Рано или поздно она пригодится. И изменит судьбу Севира. Поэтому я и вернулся сюда. Думаю, что Лург поступил бы так же…
– То, о чем ты сейчас просишь, называется «заговор против Севира» и карается смертью для всех участников, - побледнев, заметил Зорган. - Но я… помогу тебе. Запись будет сделана и спрятана в надежном месте - дожидаться своего часа. Возможно, ты прав, - молчать больше нельзя. И кому как не тебе сказать первое слово?! Если, конечно, успеешь его сказать… Ты все предусмотрел, мальчик, - победу и поражение, мечтая о первой, но готовясь ко второму. Отец гордился бы тобой. А я… я помолюсь за тебя, как умею… Попробуем обмануть судьбу…
Он произнес эту странную фразу, поднялся с гордым и решительным видом и вышел из каюты, оставив Гельма одного. А когда вернулся минут через десять, в руках у него было портативное устройство для видеозвукозаписи.
– Можешь начинать свою одиссею, - сказал почти спокойно и, не добавив ни слова, включил аппарат.
И слушал как зачарованный, не перебивая, хотя на языке вертелись сотни вопросов и изумленные возгласы едва не срывались с губ.
Сколько часов длился рассказ? Несколько раз приходилось менять пленку… У Гельма пересохло в горле, и он уже говорил с трудом. А Зорган не сводил с него широко распахнутых глаз, словно видел перед собой что-то сверхъестественное…
Но вот последняя фраза упала и растаяла в пустоте. И надвинулась тишина - гулкая и тревожная, как звук набата. Пришло время спрашивать, дожидаться ответа и находить его - в себе самом.
– Невероятно! - хрипел Зорган. - Значит, сигнал маяка был записан на космолингве? Ай да Лург! Всегда был отчаянным, но пойти на такое!… Он словно сам искал встречи с торами. Да только не повезло…
…А капитан, выходит, на него похож и нянчился с тобой, как с младенцем? На поруки брал, из неприятных историй вытаскивал, карьерой своей рисковал… Даже бежать помог, хотя, наверное, не стоило. Вот уж не думал, что стану уважать тора, которого к тому же не видел и никогда не увижу! А хотелось бы повидать…
…Ну а этот, как его, Берг! Шеф разведки, злой гений… Вот ты на него окрысился, а он, между прочим, пальцем тебя не тронул, только пугал. Душа-человек, добряк и умница… Вспомнишь его еще добрым словом, когда здесь тобой займутся заплечных дел мастера. Не дай Бог, конечно…
…Послушай, неужели за это время ты не обзавелся смазливой девчонкой? Ах, не до того было! Книжки читал!… Профессор!… Я бы на твоем месте не терялся. Да что с тебя, сопляка, взять!… Только не кипятись! Это я так, к слову…
…Что ты там про музыку говорил? Снимает любые стрессы? Покой в душе и ощущение полета? А с собой пластинку не захватил? Понимаю, что о другом думал… Но должно же быть на шлюпе что-то, что нервы успокаивает… Пойдем, вместе посмотрим, пока от нас не забрали это чудо вражеской техники, - печально пошутил он, а в глазах ясно читалось желание самому увидеть частицу Земли, как будто спасательный шлюп мог дать о ней хоть какое-то представление.
Впрочем, как оказалось, мог. На борту нашлись и музыкальные записи, и стереофильмы с пейзажами - стандартный набор для психологической разгрузки экипажа. О его существовании Гельм должен был догадаться и сам за трое суток полета, если бы не был так занят составлением рапорта о своем пребывании на Земле.
Радуясь внезапной находке, он поспешил показать ее Зоргану, и салон корабля заполнили звуки органа, а на превратившихся в экраны стенах дышал океанский прибой. Медленно, будто во сне, командир патруля опустился в кресло и замер, всем своим существом впитывая незнакомую музыку и картины далекой Земли…
Давно умолкли последние аккорды и живые пейзажи исчезли со стен, а Зорган все сидел, не шевелясь, глядя в одну точку странно отрешенным взглядом. Гельм понимал, что творится в его душе, и терпеливо ждал, пока он придет в себя. В такие минуты лучше хранить молчание, не вмешиваясь в чужие мечты. Рольф, к примеру, всегда так поступал… Наконец Звездный Ас стряхнул с себя оцепенение и посмотрел на юношу.
– Полжизни можно отдать, чтобы услышать такое, - сказал тихо, едва шевеля губами. - Эту запись я тоже спрячу до лучших времен. Однажды она потрясет Севир не меньше, чем твоя исповедь.
– Мне повезло, что я встретил вас, Зорган, - признался Гельм. - По правде говоря, я не надеялся найти здесь друга. Я рад, что вы все поняли и теперь мы вместе…
– Не торопись, малыш, - невесело улыбнулся тот. - Не так-то легко разбудить это сонное царство. А я для тебя - плохой помощник. Не гожусь я на роль бунтаря… Уж ты извини старого служаку…
– За что? - пожал плечами Гельм, стараясь скрыть разочарование. - У каждого свой путь. И право выбора. Я не зову за собой, но прокладываю дорогу. И благодарен тому, кто не оттолкнул, принял меня по-доброму, понимая, чем это грозит. Никто не вправе требовать большего, судить и упрекать других. Вы уже помогли мне. И поможете снова, если потребуется. А как, это не столь важно. Жить по-старому, Зорган, вы не сможете, потому что узнали, как звучит орган. И не забудете этого никогда, даже если бы хотели забыть…
– Браво, малыш! Выстрел в десятку… Ты не так прост, как кажешься, - заметил командир патруля, признавая свое поражение.
Разумеется, он не станет совать голову в петлю, открыто приняв сторону Гельма, но сохранит все, что ему доверено, в память о друге и для очистки совести. Такой шаг тоже требует смелости. Севир - это Севир. Здесь не терпят инакомыслия даже в самой невинной форме. А замыслы Гельма трудно назвать невинными. Он замахнулся на основы основ, а Зорган не только не донес об этом, но проявил сочувствие и вызвался ему помогать. Разве это не мужество? Еще вчера Зорган не мог даже представить себе такого. А сегодня решился бросить вызов всему Севиру! Пусть тайный, но вызов! В глубине души он завидовал сыну Лурга, его бесстрашию и дерзости, желанию перевернуть мир. Только в юности человек способен на это, и никакие препятствия не в силах его остановить. Для мечтателей нет невозможного. А Гельм - мечтатель. Такой же, каким был его отец…
* * *
Сообщение, переданное с Патрульной базы, вызвало настоящий переполох на Центральной Станции. О нем, минуя Совет Капитанов, было немедленно доложено самому Адмиралу Эскадры, ибо тот, кто отвечает за безопасность Севира, обо всем должен узнавать первым.
