– Зачем тебе понадобился этот инструмент?
– Вероятно, это чушь, но температура моего тела понизилась из-за недостатка сна, так что твоя левая рука показалась мне слишком теплой.
Он приладил прибор к ее запястью.
Стрелка термометра сейчас же показала тридцать восемь и восемь.
– Вероятно, это обычный грипп, – сказал он.
Он старался, чтобы его голос звучал спокойно.
Хотя не существовало никакой терапии болезни Рэнда, существовали методы ее распознавания, и они были надежны. Не нужно было никаких дополнительных проверок.
Пятью минутами позже они уже знали, что эпидемия из космоса нашла себе новую жертву.
Больной врач – только пациент. Он не отличается от других больных и не имеет никаких привилегий. Сэм смог добиться только того, чтобы Ниту поместили в маленькую палату, где находилась только одна свободная койка. Никто не побеспокоился сказать ему, что произошло с предыдущим пациентом этой койки.
Он сам сделал Ните инъекции, среди которых было сильное снотворное, и, когда он покинул палату, девушка уже крепко спала. Дверь позади него тихо закрылась, и он знал, что судьба Ниты была решена. Она была мертва уже теперь, как будто в ее сердце попала пуля. Не существовало никакого лекарства для лечения болезни Рэнда.
Сделать можно было только одно.
В кабинете дежурной сестры было видео.
Сэм вызвал исследовательскую группу и попросил соединить его с профессором Чейблом, если тот еще не покинул госпиталь. Экран оставался темным, и через плечо дежурной сестры Сэм взглянул на экраны мониторов, при помощи которых можно было наблюдать сразу за всеми палатами. Пациенты спали, и в палатах была полная тишина. Но инфракрасное освещение позволяло сестре видеть всех находившихся в палате так, если бы они были освещены ярким дневным светом.
Исследовательская группа все еще не отвечала на вызов Сэма. Он взял трубку, набрал номер койки Ниты, и на экране монитора появилось ее изображение и данные о функционировании ее организма. Ее состояние заметно ухудшилось, она ослабела.
– Профессор Чейбл ответил, доктор.
Сэм взял трубку и повернулся к аппарату.
– Профессор Чейбл, мне нужно с вами поговорить, это неотложно.
– Я только что хотел покинуть госпиталь.
– Я не задержу вас надолго, только несколько минут, если это не помешает вам.
Чейбл глядел на него с маленького экранчика, словно хотел прочитать все, даже самые потаенные, мысли Сэма.
– Ну, хорошо, если вы на этом настаиваете. Немедленно приходите ко мне. Я в комнате три тысячи девятьсот одиннадцать.
Пока лифт мчал его вниз, Сэму пришло в голову, что эта комната была кабинетом доктора Мак-Кея. Таким образом, это значило, что при его встрече с профессором Чейблом будет также присутствовать и Перкинс. Этого нельзя было изменить, дело было слишком срочным. Секретарша тот час же провела его в кабинет. Чейбл стоял за письменным столом и засовывал в портфель толстую пачку бумаг. Перкинс стоял у стола, и, казалось, интересовался только своей сигаретой.
– Что у вас там? – спросил Чейбл без обиняков.
– Мне нужно разрешение на вход в «ПЕРИКЛ». Корабль нужно обследовать и…
– Это же невозможно. Это вам известно. Вы же слышали решение Совета Безопасности.
– К дьяволу это решение! Мы здесь, и это наши проблемы. Мы не можем следовать решению конференции, состоявшейся в Стокгольме. Там боятся возможных опасностей, а наша задача – предотвратить эти опасности уже теперь. Я могу один войти в воздушный шлюз. Вы же помните, я уже был там, и со мной ничего не случилось. Я ничего не коснусь, а стальная плита герметически закроется за мной и отрежет меня от остального мира. Все, что мне нужно, это телефонная связь, чтобы передавать увиденную информацию внешнему миру. Разве вы не видите, что в этом нет никакой опасности? Я могу оставаться на корабле и сообщать вам о том, что я там найду. Я могу оставаться там, внутри, столько, сколько это будет нужно.
– Вы один хотите решить проблему всего мира? – холодно спросил Перкинс.
– Это исключено, – ответил Чейбл. – Все слова излишни. Решение уже принято.
– Мы не должны успокаиваться на этом решении, дело слишком серьезно…
– Вы постепенно начинаете впадать в истерику, – сказал Перкинс. – Профессор, вы помните о моем предупреждении? На этого человека нельзя положиться.
– На меня нельзя положиться? – сердито спросил Сэм. – Очень странно слышать это из ваших уст, Эдди. Вы никогда не сможете заменить Мак-Кея и не должны принимать участие в делах, связанных с защитой общих интересов. Вы рассказали профессору Чейблу, что вы отказались принять необходимые шаги, когда доктор Мендель сообщила вам о заражении собаки и получении вируса Рэнд-гамма?
– Достаточно, доктор, – недовольно прервал его Чейбл.
– Я боялся, что это произойдет, – сказал Перкинс.
Он не глядел на Сэма.
– Я вас предупреждал об этом. До сих пор я молчал, потому что это были личные обвинения, но теперь совершенно очевидно, что с этим надо что-то делать.
– С этим надо что-то делать, Эдди, в отношении вас, а не меня, – сказал Сэм.
Он с трудом сдерживал свое раздражение.
– Вы допустили ошибку и лжете, чтобы скрыть свой промах. Вы, может быть, хороший хирург, но вы абсолютно ненадежны, когда речь заходит об административных делах.
Оба мужчины повернулись к нему спиной, словно больше не хотели слышать его слов.
Чейбл подошел к маленькому микрофону на письменном столе, нажал кнопку и сказал:
– Пригласите сюда служащих.
Сэм сразу понял, что должно было произойти, когда дверь открылась, чтобы пропустить лейтенанта полиции.
– Я делаю это очень неохотно, – сказала Чейбл, – но у меня нет выбора. Мне очень жаль, Сэм, но я надеюсь, что вы поймете меня. Лейтенант, не арестовывайте его, а только возьмите под свое покровительство ради его собственной безопасности. Вы сами вынудили меня к этому, – сказал профессор. – Существуют легковерные, которые могут вам поверить. Любая попытка проникнуть в корабль может привести к печальным последствиям.
Сэм больше не слушал его. Он повернулся, и с опущенной головой и обвисшими плечами направился к двери. Он надеялся, что они забыли об одном факторе. У открытой двери он замедлил шаги, и лейтенант взял его за руку.
Сэм старательно скрывал свой триумф. Они забыли об этом! Прихожая, за исключением секретарской, была пуста. Лейтенант, мужчина тел сорока, с голым черепом, пришел один, чтобы арестовать врача, который не был согласен со взглядами других врачей, за политический проступок, который в военное время наказуем. Сэм повернулся к нему, искоса глянув на Перкинса.
