19
— Этого… робота мы берем с собой? — спросил Форд, поморщившись в сторону, где в углу под небольшой пальмой стоял, опасно сгорбившись, Марвин.
Зафод оторвался от зеркальных экранов с панорамой унылого ландшафта, посреди которого приземлилось «Золотое сердце».
— Андроида-параноида? — переспросил он. — Да, мы берем его с собой.
— Но что мы будем делать с маниакально-депрессивным роботом?
— Это — их проблемы! — сказал Марвин так, будто обращался к свежезаселенной гробнице. — А что бы вы стали делать, если вы сами — маниакально-депрессивный робот?! Нет-нет, не трудитесь отвечать. Даже я не знаю ответа на этот вопрос, а я, между прочим, в пятьдесят тысяч раз умнее вас. Само мышление на вашем уровне примитивности доставляет мне головную боль.
В дверь ворвалась Триллиан, выбежавшая из своей каюты.
— Мои белые мыши! Они сбежали! — воскликнула она.
Выражение глубокой озабоченности и искреннего сочувствия даже не промелькнуло ни на одном из лиц Зафода.
— Ну и фиг-то с ними, — сказал он.
Триллиан бросила на него яростный взгляд и снова исчезла.
Возможно, ее слова привлекли бы к себе гораздо больше внимания, если бы более широко известным стал тот факт, что люди были всего лишь третьей по порядку разумной формой жизни на планете Земля, а вовсе не второй, как обычно утверждало большинство независимых обозревателей.
* * *
— Здравствуйте, дети!
Голос прозвучал странно знакомо, но как-то неуловимо по-новому. В нем слышалась матриархальная нота. Этот голос раздался, когда экипаж собрался в шлюзе, через который они собирались выйти на поверхность планеты.
Члены экипажа поглядели друг на друга с недоумением.
— Это компьютер, — объяснил Зафод. — Я нашел у него аварийную запасную личность и подумал, что она, может быть, будет работать лучше.
— Сегодня — ваш первый день на новой, незнакомой планете, — продолжал новый голос Эдди, — проверьте, чтобы у всех были как следует завязаны шарфики и застегнуты курточки. И никаких игр с грязными зубастыми чудовищами!
Зафод нетерпеливо постучал по крышке люка.
— Прости, — сказал он, — но, по-моему, ты собирался открыть шлюз.
— Вот как? — переспросил компьютер. — Кто это сказал?
— Компьютер, блин, ты откроешь шлюз или нет? — повторил Зафод, стараясь не раздражаться.
— Не открою, пока тот, кто это сказал, не попросит прощения, — потребовал компьютер.
— Ох, блин, — пробормотал Форд, прислонившись к переборке и считая до десяти. Он очень боялся, что в один прекрасный день одушевленные объекты разучатся это делать. Только при помощи счета люди могут продемонстрировать свою независимость от компьютеров.
— Итак, — строго сказал Эдди.
— Компьютер… — начал Зафод.
— Я жду, — оборвал его Эдди. — Я могу ждать хоть целый день.
— Компьютер, — снова начал Зафод. Он попытался было придумать какую-нибудь тонкую логическую уловку, которой можно было бы уделать компьютер, но в конце концов решил не сражаться с ним на его территории. — Компьютер! Если ты сейчас же не откроешь шлюз, я залезу в твои главные банки данных и перепрограммирую тебя очень большим гаечным ключом. Ты понял?
Шокированный Эдди молчал.
Форд тихо продолжал считать вслух. Это самое сильное оскорбление, какое только может нанести компьютеру человек. Все равно что подойти к человеку и начать тихо повторять «сволочь… сволочь… сволочь…»
Наконец, Эдди промолвил:
— Я вижу, что нам всем еще предстоит как следует поработать над нашим поведением, — и шлюз открылся.
Ледяной ветер пробрал их до костей. Они поежились и шагнули с трапа на серую пыль Магратеи.
— Все это кончится слезами, попомните мои слова, — крикнул вдогонку Эдди и закрыл шлюз.
Через несколько минут он снова открыл и закрыл шлюз, повинуясь приказу, который застал его совершенно врасплох.
Пять фигур медленно брели по унылой местности, частью безрадостно серой, частью безрадостно бурой, а на остальное и вовсе не стоило смотреть. Местность походила на покрытое дюймовым слоем пыли осушенное болото, вся растительность на котором вымерла. Было очень холодно.
Зафод был явно несколько подавлен всем этим. Он погрузился в свои мысли и вскоре исчез из виду за небольшим бугорком на почве.
Ветер жег глаза и уши Артура, а затхлый разреженный воздух першил в горле. Но глаза его горели по другой причине:
— Это же фантастика! — сказал он и не узнал собственного голоса. Здешний разреженный воздух плохо передавал звук.
— Скверная дыра, на мой взгляд, — ответил Форд. — В кошачьем дерьме приятнее копаться.
Форда охватило обычное утреннее раздражение. После пятнадцати лет сидения взаперти, изо всех планет во всех звездных системах всей Галактики надо же было очутиться именно в этом пыльном углу! Вокруг — ни прилавка с сосисками! Форд нагнулся и поскреб холодную пыль, но и под ней не нашел ничего, ради чего стоило бы проделать тысячи световых лет.
— Да нет, — настаивал Артур, — ты не понимаешь. Я же впервые в жизни на самом деле иду по поверхности другой планеты! Чужого мира! Жаль, конечно, что он такой… никакой.
Триллиан поежилась и нахмурилась. Она могла поклясться, что только что заметила краем глаза какое-то быстрое движение, но, повернувшись в ту сторону, она увидела лишь корабль, холодный и неподвижный, стоящий в сотне метров за спиной.
У нее отлегло от сердца, когда через секунду-другую они снова увидели Зафода, стоящего на вершине бугорка и машущего им рукой.
Казалось, он чем-то очень взволнован, но они не разбирали, что он кричал им, из-за ветра и разреженности атмосферы.
Приблизившись к бугорку, они увидели, что он почти круглый по форме, и окружает кратер глубиной метров в полтораста. Вокруг кратера земля была забрызгана черным и красным месивом. Они остановились и потрогали кусочек. Он был сырым и резиновым на ощупь.
С некоторым ужасом они вдруг поняли, что это свежая китовина.
На краю кратера они встретили Зафода.
— Смотрите! — призвал он, показывая вниз.
Внизу посреди воронки лежали развороченные останки одинокого кашалота, который прожил слишком короткую жизнь, чтобы успеть разочароваться в своей судьбе. Тишину нарушали только тихие невольные спазмы в горле Триллиан.
— Я думаю, хоронить его не стоит? — пробормотал Артур и тут же пожалел о поданной идее.
— Вперед! — скомандовал Зафод и начал спускаться в кратер.
— Что, туда? — переспросила Триллиан с глубоким отвращением.
