Нетерпеливо махнул рукой, приказывая остановиться. Когда поравнялись, сказал:
– Все, мы на курсе. Без критических повреждений.
– Это хорошо?
Криво улыбнулся, потом отмел взмахом руки сомнения:
– Я должен извиниться. Я давно… в общем, я привык полагаться только на себя и не могу быстро изменить стиль жизни так, чтобы другим было комфортно.
«Вот это поворот», – подумала я. И еще подумала – «Наверное, он раньше никогда не извинялся. Не умеет».
– Хочу сказать, всему есть объяснение и, хотя оно меня не красит…
Смотреть и дальше, как он пытается выдавить из себя что-то похожее на раскаяние, я не стала.
– Я знаю, что ты не подарок. Не мучайся.
Смотрел на меня несколько мгновений. Я так и не поняла, чего в этом взгляде больше – облегчения, что объясняться не придется, или удивления от того, что не стала расспрашивать. Он все-таки кивнул, соглашаясь, что так будет лучше.
Но кое-что я все-таки выяснить у него была должна.
– Расскажи, во что я ввязалась. И что будет дальше – завтра. Потом.
Вздохнул, сбился с шага. Сказал:
– Пойдем-ка я тебя провожу. Кажется, кто-то переволновался?
– Так и знала! Снова уходишь от ответа. Надо было давно привыкнуть…
– Ладно! Что ты хочешь знать?
На самом деле до жилой части было недалеко, мы вернулись через полминуты. Нордвелл вновь открыл свою дверь, приглашая войти. На этот раз я предпочла тоже сесть на пол, чтобы не смотреть на него сверху.
А он и вовсе не собирался на меня смотреть. Смотрел на свои сцепленные в замок пальцы.
– Воды хочешь? Держи бутылку. Так. А теперь спрашивай.
Спрашивать. Ну что ж. Вопросы у меня были. Правда, настроение такое – хоть в омут головой. Тоскливо-обреченное настроение. Плюс усталость.
Я сказала:
– Почему все получилось так, как получилось? Я запуталась. И устала уже бояться. Понимаю, что никто не должен ничего объяснять, и вообще я случайно оказалась впутана во все это. Но это самое обидное, быть случайно впутанной. Понимаешь? Я надеялась, что приду к Пересу, припру его к стенке, заставлю сказать, кто такой этот ваш Бруно, я хотела удостовериться, что нам – мне, маме, Луису, больше ничего не угрожает. Но он не ответил. Он же хитрый, умеет уходить от неудобных вопросов. Прошло уже много времени, я по-прежнему ничего не знаю. Мы куда-то летим, и как-то совсем не домой. Я не знаю, как буду возвращаться, и что буду делать, если вдруг окажусь одна.
– Выше нос, Реми.
– А как же «все будет хорошо»?
– Все будет хорошо.
– Тогда помоги разобраться.
– В чем?
– Бруно. Мозес. Перес. Ты.
– Я иногда… я не могу отказать де Гиву в помощи. Можно сказать, он отвечает за мои действия. Но может быть, ты заметила, контролировать меня трудно.
– Заметила.
– Вот, видишь. С чего все началось? – с того, что у него появилась информация о трафике запрещенного оружия через таможенные службы Фелицы.
– Это Перес? Торговец оружием. Это он?
Нордвелл молчал несколько секунд. Потом рассказал – коротко, суховато, и как мне кажется – далеко не все. Про то, как де Гив и его агенты заподозрили Переса в махинациях с оружием. Как перехватили в процессе продажи один из целой серии армейских контейнеров, происходящих из одной недавно закрытой колонии. Как придумали план – через подставное лицо – Нордвелла – выставить этот контейнер на рынок, благо репутация контрабандиста и мародера позволяла. О том, как на Нордвелла вышел представитель покупателя, – Бруно. И наконец, как он был вынужден скинуть тщательно подготовленную сетевую мордашку, обнаружив постороннего «жука» в собственной сетке. Нордвеллу пришлось, чтобы не сорвать операцию и выйти на покупателей и поставщиков, завершить сделку.
– И ты передал Бруно контейнер с оружием…
– Да. Бруно наладил постоянно действующий канал под носом у ФАРЭП. Но куда оно уходило потом? След терялся. Оставлять это без внимания, сама понимаешь. Нельзя. Вот так оно все и получилось.
– А Перес?
– Перес меня не любит, и надо сказать – взаимно. Он был бы рад, если бы смог меня прихлопнуть. Видимо он получал больше информации, чем на тот момент было у нас с де Гивом. Бруно как-то помешал его бизнесу. Понятно, не официальному, а тому, который реально приносит доход. Он в деле с молодых лет, я говорил. Не знаю, чем именно он занят сейчас, но своего он не упускал никогда. Да, Бруно ему мешал, но для него это была проблема завтрашнего дня. А вот я… я не только мешал, но еще и нервировал, благодаря прежним… разногласиям. И тогда он решил, что никому не будет худо, если меня убрать из уравнения. Его люди расстреляли лодку, на которой, как они думали, нахожусь я.
– Он расстроился. Перес. Только не знаю, от того ли, что именно я оказалась под ударом, или оттого, что не смог тебя убить.
– Да он был в ужасе, когда узнал, что ты была на борту.
Я поежилась. Представить себе сеньора Переса, находящегося в ужасе, у меня не получилось.
– И что было дальше?
– Дальше все пошло кувырком. Бруно решил, что Перес нарочно мешает его сделке и отправил человека его убить. А потом, когда стало ясно, что не удалось, отправил бойцов на Эсмеральду. Потому что ты, Реми, по мнению многих – один из надежных и выполнимых способов Переса достать. Уж прости за откровенность. Я оказался возле вашего острова, потому что хотел уточнить у тебя, в каких вы с ним родственных связях, но честно говоря, никак не ожидал, что появлюсь там в разгар захвата. Был уверен, что опознан и моему участию в операции пришел конец, но де Гиву удалось вовремя все подчистить и снять с меня подозрения.
– Вы друзья? С де Гивом?
Пришла очередь Нордвелла задуматься над ответом.
– Я ему должен. Он об этом не забывает. Наверное, это можно назвать дружбой.
– А потом ты вернулся к Бруно?
– Да. Мне надо было узнать настоящих получателей и вернуть контейнер правительству, но обстоятельства снова изменились. Сержант Мозес украл контейнер для Переса.
– Или для себя?
– Да, возможно для себя. Сейчас можно только догадываться. Но спрятал он груз в том сегменте порта, где швартуются суда с правительственными идентификаторами. Бруно разозлился и снова приказал тебя похитить – тем паче, что тебя видели на Фелице. А на орбите человека отследить проще, чем на планете. Дальше – ты знаешь.
– Когда ты рассказываешь, все выглядит логично и просто, а я никак не могла связать концы с концами…
– Просто у тебя не было информации. На этот момент все почти хорошо, так? Бруно арестован. Мозес сбежал. Перес занят поисками тебя. Твои родные в безопасности.
– Но нас все равно преследуют.
Нордвелл кивнул. И добавил:
– Ничего. Справимся.
Конечно, справимся, ему легко говорить…
Я зажмурилась, представив, как много всего отделяет меня от этого «Справимся». Когда справимся?
– Реми, да ты совсем спишь. Пойдем-ка…
Я повертела головой, просыпаясь. Нордвелл смотрел на меня почти веселым взглядом почти прежнего себя.
Усмехнулся, помог встать, приобнял за плечи, словно мы – давние приятели. Направил к каюте.
Значит, почти все в порядке. Я встала, легко шагнула к своей двери, оказалась поймана за плечо – на мгновение, не больше. Как раз, чтобы не успеть возмутиться.
– Погоди.
– Что?
Обернулась.
– Я верну тебя домой. Даже не сомневайся!
Я поймала его взгляд и… поверила. Вот только в такие моменты возникает небольшое такое робкое сомнение – а хочу ли я домой?
Да нет, конечно, хочу… но…
Но отдохнуть все-таки надо…
8. О том, как меня чуть не продали
По стене растеклись рыжие потеки. И они не были старыми – капли продолжали стекать вниз, и непонятно, то ли это конденсат, то ли где-то что-то прорвало.
Я чинно сидела на откидной лавке в таможенной конторе и ждала Нордвелла, который где-то легализовывал наше «личное имущество».
Кроме меня тут грустили еще двое несчастных – небритый дядька в спецовке и внешне немного на него похожая кудрявая женщина крепчайшего телосложения. Такими я представляю себе операторов погрузчиков и бурильных установок.
