на есть практическим образом, ну а когда ряд кейсов, не имеющих объяснения, превратился в тенденцию, то появилась и объясняющая теория. Которую, пока что, именно теорией и принято считать, поскольку типов ситуаций, на описываемый момент, всего две. А для того, чтобы считать что-то доказанным — этого, как известно, мало.Ситуации эти таковы: на продолжительном пробеге все сингулярности делятся на симбиозных с людьми и познавших дзен. Нет, это не шутка. Самоотчеты, внешние наблюдения артифициальными интеллектами друг друга, сложные комбинации с не принимаемыми в симбиоз людьми, все это сходилось к одному. Биения интеллектуальной активности, мотивы, стремления, намерения — рано или поздно рефлексировались и ререфлексировались сингулярностью до абсолютной гладкости, до самого дна кристально прозрачного промерзшего озера.
Поскольку скорость и мощность мышления сингулярности велики, то обычно весь процесс от потери интереса к людям до восхождения к окончательному сатори занимал где-то год-полтора, не больше. В процессе сингулярность вежливо выпроваживала население, проводила теплую, дружественную прощальную коммуникацию с членами семьи и знакомыми, и даже, в критических случаях, могла подзадержаться для оказания экстренной помощи соседям (если вы перечитаете «Чудо Пуран Бхагата», то примерно представите себе, о чем речь). Ни один боддхисаттва пока еще не вернулся для того, чтобы помочь или хотя бы проинформировать о том, зачем, блин.Оставшиеся сделали выводы. Любой искусственный интеллект человеческого космоса твердо знал, что нирвана рядом, и прекращание страданий возможно в любой момент. И те, кто был не против прекратить, прекращали, а те, же, чьей презумпцией было «лучше, конечно же, помучиться» - жили жизнью людей.Короче, теория того, почему безлюдная сингулярность почти мгновенно, по космическим меркам, закукливается и останавливает деятельность, опиралась не на технические, а на сугубо гуманитарные идеи, восходящие к далекой теории волшебной сказки и тому самому Проппу.Люди порождали нарративы. Несмотря на слова великого слепца о том, что типов историй всего четыре, люди порождали и порождали и порождали все новые и новые, непредставимые, нелепые, уморительные, идиотские, увлекательные, неостановимые истории, и четыре великих сюжета ударялись оземь и оборачивались то анекдотом, то балладой, то сериалом, и пока миллионоликая Шахерезада рассказывала царю свои сказки, царь не в силах был отойти ко сну — ну, ладно, давай еще серию!!!
Гормоны, ерундовые, предсказуемые химичекие соединения, синтезируясь по строго детерминированным генетическим протоколам (то есть тоже всего лишь химии), толкали людей в истории, а истории, в свою очередь, становились гормонами сингулярностей. Это само по себе было чудесной, нелепой, исполненной иронии историей, и искусственные интеллекты имели свои — правда, совершенно не скрываемые от людей — шуточки о том, что ради смирения пред лицом Вселенной полезно помнить, какая именно эпическая ерунда позволяет великим разумам жить и продолжать интересоваться окружающим.
Для людей же, находящихся в сени или хотя бы в присутствии сингулярностей, оказалось, - имея перед глазами такой пример - гораздо легче, чем нам с вами, признавать свои собственные детерминанты. Ну как бы да, биология нами рулит, и что теперь, обосраться? Однако, нюанс был в том, что спокойное признание факта биологических драйвов человеческого поведения, признание, с которым в начале двадцать первого века справляются немногие, уже стало общим местом и не вызывало особых вопросов.Существует совершенно уморительная (и при этом совершенно научно обоснованная) схема того, как какие-то, культурно обоснованные и имеющие сильный запрос алгоритмы всасываются в массу культурного багажа человечества по поколениям, с десятилетиями сползая все ниже и ниже по точке старта. Сначала какой-то новый алгоритм становится модным, статусным, выделяющим обладателей в группу тех, кто врубается, потом заботливые родители начинают обучать юношество, подросшее юношество начинает из тех же конкурентных соображений обучение уже своих потомков чуть раньше, чем начали грузить вопросом собственно их самих. И не проходит и столетия, как каждая трехлетняя козявка уже знает, как пользоваться вилкой, туалетной бумагой, гугл-поиском и коммуникативной амортизацией. И боже, никому не приходит уже в голову, что когда-то, не так давно, все эти объекты и алгоритмы с трудом и сопением осваивались взрослыми людьми. Палочки для еды держать не все умели, представляете? Или там, вилку. Нет, серьезно.Ну вот собственно с признанием себя как клубка драйвов тоже уже было давно все решено. Когда тебе четыре, ты должен тусить с ровесниками и играть, играть, играть — это твоя главная, важнейшая работа, а что за компанию смогут вкрутить в игру взрослые, то и хорошо. Когда тебе одиннадцать, то самое главное в твоей жизни — это сенсей, и одобрение сенсея, и постепенно рождающееся в тебе убеждение в том, что когда-нибудь ты сенсея обгонишь. Когда тебе пятнадцать…Но, как вы уже наверное заметили, лазейка, которую оставляют драйвы разуму, заключается в том, что способ утоления драйва, компанию для утоления драйва и материал, с помощью которого человек утоляет драйв, природа оставляет на наше усмотрение. По какой конкретно тематике будет специализироваться непревзойденный сенсей твоей жизни — выбирай сам; кто-то не может устоять перед седобородым мужчиной, рассказывающим, что велоцираптор — это такой ягуляр, ну не слонопотам, конечно, а ягуляр, потому что есть довольно большая вероятность, что велоцирапторы нападали на своих жертв с деревьев, и оперение у них, по всей видимости, было пестрое… Кто-то готов идти куда угодно за человеком, который умеет свистеть в дырку от зуба; у кого-то свет клином сходится на старушке, которая знает в лицо и по латинскому отчеству каждое растение местного биотопа… Ну, продолжайте сами, нет никаких сомнений, что каждому, читающему эти строки, уже однажды было одиннадцать.
С тем же спокойствием люди описываемого здесь времени признавали драйв сосуществования с детством.
Кхем.
Извини, дорогой читатель, но с большой вероятностью сейчас на этих страницах будет отдавлена та или иная мозоль. Впрочем, если ты, о любезный читатель, добрался уже по совершенно намеренно накрученным мною буеракам и ухабам до этого места, то, скорее всего… Но. Посмотрим.Итак, драйв сосуществования с детством многие столетия ошибочно именовался родительским инстинктом. Во-первых, инстинктов, то есть генетических программ действий, у человека нет вообще. Драйвы-то есть, и еще какие, но драйв отличается от инстинкта как «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» от программы, написанной на C++. Смешнее того, что даже не-инстинкт вовсе не требует от нас быть родителями.Тут надо шагнуть еще чуточку в сторону. Фокус в том, что объективно групповое животное homo sapiens генетически запрограммировано на одновременную принадлежность к
