двум группам разной структуры (при этом обе группы могут иметь общие подмножества). Человеку естественно и нормально находиться на растяжке между рабоче-поисковой группой и полновозрастной группой безопасности. Стая и племя. Коллектив и клан. Команда и дом.Да-да, те из вас, кто отдельно празднует день рождения с семьей и отдельно с друзьями, можете выдохнуть — вы нормальные.
Так вот. В стае, команде и коллективе мы хотим видеть, по возможности, людей своего психологического возраста и двух соседних - чуть старше, чуть младше.Но клан, племя, семья воспринимаются человеком как действительно функционирующие только и исключительно в том случае, когда в них представлен весь спектр возрастов. Иначе с этим домом что-то не то. Не безопасно. Что-то не так. Мы что, еще в пути?… Где наше пристанище? Зачем вообще все это?…И оседающая на хорошем, хлебном месте стая, дотоле строго отбиравшая в свои ряды достойнейших, принимает в себя ничейного дедушку и ничейного ребенка — пока еще родим своих, а тут уже психологический комфорт явочным порядком.
То есть фокус в том, что нам нравится, когда где-то неподалеку «бегают, падают и плачут перепачканные малые дети» - если, конечно, нет необходимости в одно лицо за этими детьми присматривать и обеспечивать им пропитание. Один младенец, три юниора и два подростка на пятнадцать взрослых женщин и пятнадцать взрослых мужчин — вполне достаточнодля ощущения, что у нас тут все хорошо.А когда этот младенец перестанет исполнять свои функции младенца, отрастит километровые ноги и пубертатные прыщи — можно завести следующего. Внутри того же племени, но другими родителями.Следим за руками — я не о демографии сейчас говорю. Хотя в сообществах долгоживущих людей, которые технически могут той же самой парой раза три заводить нового ребенка, когда предыдущий уезжает учиться в университет, даже такой уровень воспроизводства великоват.Вот здесь есть еще один нюанс, связанный уже не с биологией, а с нами, читающими. Ватомарной семьеиндустриального и сразу-постиндустирального покроя, где на каждого младенца приходится примерно полтора взрослых, исполнениеобсуждаемогодрайва становится примерно таким же приятным, как гетеросексуальный контакт селянки с ротой. Младенец и даже тоддлер не рассчитаны на одного взрослого, наши программы считают, что мы рождаемся в племя.Люди, способные просчитать последствия, умеют затыкать потребности теми или иными пустышками. В однокомнатных квартирках сорокаэтажных человейников очень мало детей, но много котиков и мягких игрушек.
Но природа не дура, чтобы звать на подвиг особей, которые должны еще долго быть функциональными.Пресловутый«родительский инстинкт»отлично удовлетворяется ребенком сестры, ребенком подруги, ребенком коллеги — если вы возитесь сколько-то времени с этим ребенком регулярно (давая тем передышку основным ответственным лицам), то драйв поставит у вас в голове галочку «программа исполнена» и уровень лично вашего счастья подскочит. А уж тетешкаете вы малыша по пятнадцать минут каждым вечером или строите шалаш с парой пятилеток по субботам, программе все равно.
Но даже ив достаточно поддерживающем контексте большой семьи, дети — это всегда вклад ресурса вовне. Во что-то, что заведомо не окупится, не вернет процентов. Они уйдут куда-то, куда нам нет дороги, обгонят, исчезнут за горизонтом. Иметь детей, объективно, невыгодно.Но это просто прикольно.И как сингулярности знают, что прикольно и интересно, хотя дико хлопотно, иметь у себя людей, так и люди знают, что иногда нужно позволять сексуальным и репродуктивным драйвам перехлестывать через все культурные барьеры, порождая новые истории.Хотя, конечно, сцыкотно.
—Вот что, — сказала Майя и вздохнула.
— М?
— У меня экспресс через сорок минут.
Он молча улыбнулся.
— Вот что, — повторила она, — у меня к тебе просьба. Очень-очень серьезная.
Он ничего не ответил, но убрал руки с ее бедер.
— Мы живем на разных скоростях. К тому моменту, когда я смогу позволить себе завести детей...
— Я сопьюсь или сдохну, — спокойно ответил он.
Она кивнула.
— Я тут в некотором роде посоветовалась с мамой...
— В некотором роде?
— Ну. С ней самой сейчас не очень-то можно посоветоваться...
— С цифровой моделью, что ли? — поморщился он.
— Да ну. Не то. Меня тут научили... Ну... Без внешней поддержки. Прямо внутри.
— А! — понял он, — ну, типа думаешь — а что бы мать сказала на это — и слушаешь, да?
Майя открыла рот, закрыла рот и пробормотала:
— Ну... В общем, да.
Он доброжелательно кивнул.
— Ну. Нормальный ход.
Майя, которая потратила на учебники по гештальту примерно две недели свободного времени, с силой выдохнула, потрясла головой и продолжила.
— В общем, она — ну, как бы она — говорит, что надо брать что можно из одного времени в другое. Дай мне своего семени. Я сейчас... на работе. Не могу остановиться. Но я могу зачать твоего ребенка потом.Если бы ты встретил королеву эльфов, Томас из Эркельдуна. Она бы взяла тебя к себе лет на двадцать, или сама бы сошла в твой дом, пока ты жив. Но я — гончая дикой охоты, я собака Короля Мстителей, и я не могу остановиться.
Мама РинаМоя школа, мой город, мои стаи зеленых колибри над баньяном.Университет.Мои игрушки на окне.Хеллоубоб.Нерожденный ребенок Парвати.Стоп.Стоп.Если я сейчас зарычу ему прямо в лицо, добра не будет.Она отдышалась, собралась с мыслями и продолжила:
— Я понимаю, что это очень серьезная просьба.
Он засмеялся, встал илегко, как в невесомости, даже не покачнувшись, влился вкомбинезон.
— Куда идти? — деловито спросил он, — это же где-то у врачей? Иголкой, или чем там берут?
—
