— Их звезда стабильна. Они эволюционировали под ее лучами.
Разговор увял сам собой. Я же встряхнулась и вспомнила наконец, ради чего мы прилетели на планету-сахарницу. Навигатор в порткоме уже построил маршрут по хитросплетению извилистых улочек.
28
Взгляд невольно зацепился в мельтешении красок за знакомое лицо, и я замерла, словно налетев на стену. Трия была непохожа сама на себя, и это говорило в пользу того, что она снова на задании. Но я узнала ее сквозь грим и тряпки, скрывающие фигуру.
А она — меня.
Наши взгляды встретились, и на одно невыносимо долгое мгновение я забыла, как дышать. Глаза в глаза, не разрывая контакт.
Да, мы росли вместе. Да, у нас, детей, росших на Ц1891, не было других близких, но я ушла, а они — остались.
И если Трия меня сейчас выдаст, это сильно поднимет ее в глаза наших хозяев.
Ее губы беззвучно сложились в старую кличку, которую я надеялась больше никогда не услышать:
— Эль…
У нас не было имен, только номера. Клички мы давали друг другу позже, когда понимали, что нормальных гуманоидов не называют “объект один” или “объект два”. Альфар, Твина, Трия, Форкс… Я была Эль, одиннадцатая.
Прозвища эти мы использовали только между собой. Воспитатели продолжали называть нас по номерам, хотя наверняка знали о них, не могли не знать при том количестве камер, которыми была напичкана база.
В нас воспитывали безоговорочную преданность и подчинение. И объект три, Трия, сейчас просто обязана сообщить, что обнаружила беглянку. Это один из базовых протоколов, вбитых на подкорку.
Вместо этого Трия сделала едва заметных жест рукой, понятный только нам.
“Тебе нужна помощь?”
Едва-едва отрицательно качнула головой. Сторонний наблюдатель и не заметил бы этого движения.
“Нет, я в порядке”.
Моргнуть — и разойтись. Словно и не было ничего, словно мы друг другу привиделись. Но внутри осталось странное чувство радости и сожаления. От того, что свиделись хотя бы на миг. От того, что мы обе все еще не свободны — она в своей зависимости от Пхенга, я — в страхе перед ним же.
— Ты напряглась, — заметил Нейдан, который до этого легкомысленно крутил головой по сторонам. Он научился неплохо меня считывать, и это не могло не нервировать.
— Увидела старую знакомую, — ответила максимально неопределенно, но нергит сумел связать два и два.
— У нас могут быть проблемы?
Я недовольно передернула плечами. Хотела бы и я знать ответ на этот вопрос.
— Не думаю. Но лучше здесь не задерживаться. Делаем необходимое — и уходим.
В этот раз нергит послушался сразу, ведь это было в его интересах. Он вообще становился на диво исполнительным, когда ему нужно. В остальное время маска военного офицера явно потрескивала и местами осыпалась. Шиндари, может, и офицер… Но явно не регулярной армии. Я бы скорее поставила на “особый” отдел или как эта служба у нергитов называется.
А раз мы коллеги, то и спрос с него больше.
— Как можно жить в такой тесноте? — Шиндари снова столкнулся со спешащим навстречу местным, получил порцию местного шипящего мата и в очередной раз перепроверил, на месте ли портком. Лишиться даже такой простой модели, которую я ему выделила, было бы обидно, но весьма вероятно. Уличные воришки здесь считались частью атмосферы, устраивались на работу официально и платили налоги с украденного. Поэтому туристы получали массу впечатлений, вынужденные бдительно следить за своим имуществом.
— Варварская планета, — ворчал нергит, пристроившийся за моим плечом. Женщину он воспитанно пропустил вперед, и именно я прокладывала путь по хитросплетению узких шинадских улочек. Современные мегаполисы, просторные и логичные, с указателями на каждом углу и информационными голоэкранами, не готовили к экзамену по ориентированию на местности. Нейдану было и того тяжелее, он явно привык к немноголюдным и просторным городам Нергии — нергиты не любили тесноты и толпы.
Навигатор справлялся откровенно плохо.
Программа утверждала, что необходимо идти прямо, мы же с нергитом с сомнением смотрели на кричаще-яркие шатры, вокруг которых бурлил гуманоидный поток.
— Может ли программа ошибаться? — риторически спросил Шиндари. Ответ напрашивался сам собой, и это здорово осложняло поиски нужного здания. Вряд ли оппозиционеры, покинувшие родную планету и скрывающиеся от властей, повесят над своим входом яркую вывеску.
Я вспомнила густые джунгли родной планеты, и предложила:
— Представь, что это кусты.
И потянула его за руку за собой, вперед, прямо в галдящую, волнующуюся, живую толпу, мимо цветастых полотнищ шатров и палаток, между которыми оказалось вполне возможно пройти. Иногда протиснуться, но вскоре перед нами возник узкий проулок, на который нам и указывал навигатор, так что оно того стоило.
— Хорошая планета, чтобы спрятаться, — оценил Нейдар. — Даже зная адрес, я не уверен, что мы до него дойдем.
Я только усмехнулась и снова повернула, следуя указаниям навигатора.
Мою руку Нейдан так и не отпустил, и отнимать ее отчего-то не хотелось.
Думать о странном своем — и не только — поведении тоже. А вскоре стало и вовсе не до того.
Взрыв перекрыл шум громкого многоязыкого города, стер их, как и краски с лиц прохожих. За ним последовал глухой рокот.
Когда звуки вернулись, они были окрашены тревогой и паникой. Толкотня стала совсем уж невыносимой, и Нейдан крепче сжал мою руку.
— На туда, — шепнул он побледневшими губами.
Я вспомнила разрушенный Кнаст и молча согласилась. Разве бывают такие совпадения? Жизнь доказывала, что бывают, и сейчас, глядя на жесткие складки у губ Нейдана, мне очень-очень хотелось, чтобы это было именно оно. Нелепое совпадение, никак не связанное с нергитами и нашими проблемами.
Мы уже бежали, хотя я понимала, куда бы не привел нас ориентир — столб пыли, редеющий и расползающийся над приземистыми домами с плоскими крышами, мы уже опоздали. И не ошиблась.
Навигатор торжественно сообщил, что мы достигли пункта назначения и отключился. То, что осталось от двухэтажного здания, ранее неотличимого от ряда своих
