Ответ последовал мгновенно — он был столь молниеносным, что обычный разум практически ничего не мог бы воспринять, даже подвижный ум Киннисона успел отметить лишь некую весьма расплывчатую реакцию. Но кое-что Киннисон все же заметил: в какую-то едва уловимую долю секунды он явственно ощутил мощную злую интеллектуальную силу, подкрепленную мультиплексными сканерами и субэфирными силовыми полями, соединенными в сложную сеть.
Киннисон почти не сомневался, что светящийся шар представляет собой необычно мощное средство неизвестного назначения. По мнению Киннисона, шар служил коммуникатором, но в действительности он оказался чем-то гораздо большим. Обычно безвредный, шар способен превращаться в адскую машину на частотах любой мысли, передаваемой заранее установленным кодом.
При соприкосновении с мыслью линзмена шар, в соответствии с заложенной в него программой, взорвался. Мгновенно высвободилась гигантская энергия, которой шар был начинен. Но и это не все: шар послал сигналы на частотах, на которые были настроены приемники детонаторов огромных зарядов дуодекаплил-автомата, расположенных в стратегически важных точках базы, — знаменитого "дуодека", квинтэссенции разрушительных сил атомного взрыва!
— Адская музыка! — прокомментировал в изумлении Командир Порта адмирал Хейнес и погрузился в глубокое молчание при виде того, что творилось на экране: купол, крепость и сама планета исчезли в гигантском огненном шаре.
Но наблюдатели Галактического Патруля полагались не только на остроту своего зрения. Их сканеры работали на сверхвысоких скоростях. Когда стало ясно, что ни одному из кораблей ничто не угрожает, Киннисон попросил прокрутить некоторые записи в обычном темпе.
Проглядывая запись, замедленную до скоростей, которые может воспринимать человеческий глаз, двое пожилых линзменов и один молодой тщательно изучали трехмерную картину развернувшихся на планете событий. Изображение было записано с точек, близких к центральному куполу и даже расположенных внутри него.
Линзмены отчетливо видели, как сверкающий шар силового поля вдруг самопроизвольно распался, вслед за ним, на неуловимое мгновение позже, сработали вторичные центры детонации, и, словно по мановению волшебной палочки, все слилось в один ослепительно засверкавший огромный шар аннигиляции. Не было летящих во все стороны обломков, сопровождающих любой обыкновенный взрыв: ни один инертный обломок не мог вылететь при детонации дуодека, ибо волна детонации этого адского вещества распространяется по нему со скоростью света, вследствие чего вся масса взрывается за время, измеримое разве что в долях одной триллионной секунды.
Как мы уже говорили, в первый момент взрыва все оставалось недвижимо, кроме расширявшейся волны разрушения. Ничто не могло двигаться — сначала инерция удерживала вещество на месте, а потом было уже слишком поздно: все, что находилось вблизи от центров детонации, мгновенно превращалось в излучение и сливалось в единый клуб ослепительно сверкавшего пламени.
По мере того как сферы расширялись, температура и давление внутри них падали, и последствие взрыва начинало мало-помалу слабеть. Вещество уже не исчезало в один миг, превращаясь в излучение. Плиты, арматурные сети и даже гигантские части циклопических сооружений изгибались, вспучивались и корежились. Рушились стены. Огромные обломки металла и строительного камня, частично оплавленные, частично с острыми зазубренными краями начали летать во все стороны.
Действие невообразимо мощного взрыва дуодека было направлено не только вверх Действие вниз оказалось, возможно, еще более катастрофическим.
Чудовищной силы судорога проникла глубоко в недра планеты, преодолев на какое-то время силы гравитации, и планета раскололась, поверхность ее покрылась зияющими трещинами и разломами. Когда же давление уменьшилось, ядро планеты начало плавиться, и на поверхности забили вулканы. Гравитация, некогда царившая на планете, снова захватила власть. Трещины и разломы сомкнулись, выдавливая на поверхность бессчетные миллионы кубических миль раскаленной лавы и металла. По планете пробегали волны дрожи, она как бы нервно подергивалась.
Наконец, произошел взрыв. Раскаленные газы и пары остыли. Водяной пар сконденсировался. Вулканическая пыль осела. И перед глазами наблюдателей вновь возникла планета, но как она неузнаваемо изменилась! Там, где некогда была Главная база, ничто не напоминало о пребывании человека. Все исчезло бесследно. Исчезли горы. Долины оказались засыпанными обломками скал. Континенты и океаны переместились, причем весьма заметно. Землетрясения, вулканы и другие проявления сейсмической активности не только не затухали, но, наоборот, становились все сильнее и сильнее.
Планета Гельмута на долгие годы стала пустынным, необитаемым миром.
— Так! — с шумом выдохнул воздух Хейнес, который затаив дыхание следил за экраном. — Произошло то, что и должно было произойти. Необратимо и неизбежно. Я намеревался использовать базу Гельмута, но похоже, что нам придется обойтись без нее.
Киннисон обратился к наблюдателям, сидевшим за пультами гамма-дзета-улавливателей.
— Есть ли какие-нибудь сигналы? — спросил он.
Выяснилось, что три улавливателя отметили некую активность: не следы или вспышки, а четкие точечные источники, свидетельствовавшие об остроте фокусированных лучей большой мощности. Все три точечных источника расположены на одной прямой, которая уходила в межгалактическое пространство.
Киннисон внимательно зафиксировал положение прямой в пространстве и застыл в задумчивости, широко расставив ноги, засунув руки в карманы, с глазами, устремленными вдаль. Он напряженно размышлял.
— Я хочу задать вам два вопроса, — наконец прервал его размышления командор фон Хоэндорф. — Был ли Гельмут Босконией или нет? И что нам теперь делать, не считая, разумеется, захвата восемнадцати пиратских наблюдательных постов?
— На ваши вопросы у меня, к сожалению, один ответ — не знаю.
Лицо Киннисона стало напряженным и жестоким:
— Вам известно теперь обо всем столько же, сколько и мне. Я не утаил ни одно из своих предположений. Я не утверждаю, что Гельмут был Босконией. Наличие обнаруженной нами цепочки коммуникаторов и другие мелочи, о которых я уже упоминал, наводят на мысль, что это не так. Впрочем, мы знаем слишком мало, чтобы выносить окончательное суждение. Вероятность того, что Гельмут не был Босконией, столь же велика, как и вероятность того, что был. Ваш второй вопрос, командор фон Хоэндорф, связан с первым. Но прервемся: я вижу, что наши начали захватывать наблюдательные посты босконцев.
