Ознакомительная версия.
Егор, не оглядываясь, пошел вперед. Секунда промедления могла сейчас стоить десятков жизней!
Сзади послышался рокот двигателя БПМ. Кому-то все же удалось прорваться!
Родька или Юрген?!
Коммуникатор молчал. Кибернетические модули импланта ушли в сбой.
Он перешагнул порог шлюза, оказался в просторном, плавно изгибающемся сумеречном коридоре.
– Егор, через пятнадцать метров ближайшая сигнатура стасиса!
– Ищите секцию антигравитационных двигателей! Постоянно передавайте информацию. Мои сканеры сбоят!
– Понял тебя! Мы уже работаем! Распечатывай стасис, нужна дополнительная энергия!
Коридор плавно уводил вверх. Там концентрировалось зеленоватое сияние. Огромный отсек, похожий на сводчатую пещеру, открылся взгляду по левую руку.
Бестужев остановился подле выроста приборной панели. Все выглядело чужим, незнакомым, но на уровне интуиции, подсознания его не покидала уверенность: отсюда можно отключить защитное поле!
Сияние, похожее на зеленое стекло, заточило внутри себя с десяток хонди. Рабочие у терминалов управления не в счет. Главное сейчас – это разумные особи. Они замерли, скованные стасисом, не завершив начатых движений. Глубже и дальше смутно просматривалась группа хондийский бойцов.
Егор прикоснулся ладонями к выросту, думая об отключении защиты.
Ощущения тепла и уюта сменились могильным холодом.
Все равно – отключить!
Раздался треск. Плоть коридора исказилась в конвульсии.
Проклятье! Внутренняя обшивка крейсера – живая! – мысль тут же истончилась, погасла под напором новых событий: зеленоватое сияние вдруг начало меркнуть, ближайший хонди шевельнулся, едва не упал, с трудом устояв на ногах, заметил Егора и тут же ринулся к нему.
Оружие!
Сколько раз он совершал простое, отработанное до полного автоматизма движение, но сейчас не смог: облако запаха оглушило его, руки мгновенно ослабели, а хонди уже был рядом, сбитый с толку, дезориентированный, удивленный.
Лицом к лицу.
Жвала насекомого шевельнулись. Егор машинально поднял руки, развернул их ладонями к хонди, отчаянным усилием попытался синтезировать повелевающий запах, но не вышло – он сам внезапно попал под контроль, ноги медленно подкашивались, тело отказывалось повиноваться.
Бестужев медленно опустился на колени. Тонкие усики выхлестнулись в его сторону, коснулись желез.
Отвратительное, сладкое, упоительное чувство.
Хонди осязал его.
Егор тонул в блаженном, извращенном наслаждении.
Ты наш?
Ты чужой?
Кто ты?
Он не нашел сил сопротивляться. Его окружили хонди. Они тянулись к нему в немом изумлении.
Кто ты?!
Группа бойцов не двигалась. Они не получили приказа и проявляли полное равнодушие к развитию событий.
Сознание уже не раздваивалось.
Я вернулся. Я свой. Снаружи вода и холод. Пустите меня в тепло!
Хонди не расступились, наоборот они подходили все ближе, каждый из них хотел осязать причудливое создание, понять, что оно такое?!
Тот, первый, держал его в плену запаха. Он понимал: происходит нечто необычное. Как и говорил Родион, сознание очнувшихся хонди оперировало гибельными ощущениями боя, отгремевшего столетия назад. Возможно, они думали, что корабль с поврежденными маршевыми двигателями только что совершил аварийную посадку?
– Егор, мы сканируем энергосеть! Не можем найти, где тут распределитель питания?!
Голос Щедрина на миг разорвал жуткое наваждение.
Бестужев поймал проблеск человеческого мышления. Искра, осветившая рассудок, заставила его вздрогнуть, губы шевельнулись, звуки универсального языка разбили напряженную тишину:
– Распределитель питания. Где он?!
– Что ты такое?! – в ответ проскрежетал хонди.
– Неважно! Поля стасиса перегружены. Возможен взрыв!
Хонди прямолинейны. В их семантике нет места лжи. Способы коммуникации разумных насекомых не подразумевают таких понятий, как «обман».
– Ты пришел от имени армахонтов? Они готовы сдаться?
– Если ты перераспределишь энергию.
– Зачем? – теперь хонди недоумевал.
– Взрыв уничтожит все вокруг. Армахонты хотят избежать этого, – Егор отчаянно импровизировал. – Я их посланник!
– Ты что-то другое!
Группа боевых особей пришла в движение.
Усики скользили по ладоням Егора. Он внезапно потерял способность мыслить самостоятельно, независимо. Запахи окончательно помутили рассудок. Наслаждение и боль. Ему предлагали умереть. Тихо и добровольно.
Он не выстоял. Все напрасно. Нас – множество. Ты один.
– Проклятье, Егор, тут везде тупики! Отсеки запечатаны стасисом! Ответь! Ты меня слышишь?
– Кто они?! – вопросительно проскрежетал хонди.
Язык онемел и распух.
Запахи не несут информации. Они никогда не поймут, кто я и зачем я тут! Повелевать… Повелевать! Повелевать!!!
Расширитель сознания уловил и распознал односложную мысль, метаболический корректор воздействовал на имплантированный нерв, и ладони Егора внезапно исторгли летучие химические соединения.
Хонди инстинктивно отшатнулся, словно вдруг увидел нечто немыслимое, невозможное!
Егор действовал на грани потери рассудка, удерживая в памяти лишь миг первого пробуждения после операции и сбивчивые пояснения Метелина, натолкнувшие его на интуитивное решение:
Он маркирует несуществующий здесь образ! Присваивает ему определенные запахи, модификаторы поведения, добиваясь достоверности!
Самка.
Егор выделял летучие химические соединения, маркируя ими самого себя!
Я самка! Я несу жизнь! Ты обязан подчиниться!
Он отчаянно рисковал, не имея ни малейшего понятия об истинной иерархии хонди, но других вариантов не было!
Егор боролся, используя две грани своего сознания одновременно. Фоном служил запах, подчиняющий, безусловный, – хонди попали под его несомненное влияние и уже не осознавали, что информация им передается вербально!
– Где распределитель энергии?! – хриплые, надорванные звуки универсального языка заставили разумных хонди указать на вырост одного из многочисленных пультов управления.
– Энергию на антигравитационный двигатель! Поднять крейсер в воздух! – уже увереннее приказал Бестужев.
Сознание меркло.
Сил не хватало. Метаболический корректор стремительно истощал организм, поставляя имплантированным железам необходимые вещества. Повелевать!
Хонди безропотно подчинились. Они восприняли команду на универсальном языке!
Ознакомительная версия.
