Ознакомительная версия.
– Егор, поля стасиса отключаются! Вторая БПМ на борту! Господи! – ударили автоматные очереди. – Их здесь сотни!
Корпус крейсера вдруг завибрировал.
В коридоре показались фигуры в бронескафандрах.
– Егор!
– Назад! – прохрипел Бестужев. – Сдерживайте их. Не дайте другим хонди проникнуть в этот отсек!
Крейсер оторвался от посадочной платформы, начал медленно подниматься в воздух.
– Юрген погиб! Третья БПМ уничтожена! Мы потеряли все сегменты…
– Родион, прочь! – заорал Егор, страшась потерять концентрацию воли.
– Отойди, я пристрелю их!
– Не смей! – силы таяли, но корабль уже парил над бушующими водами.
Больше не могу. Все кончено…
Запах, источаемый железами, терял насыщенность.
Голова разламывалась от боли. Если хонди сейчас очнутся от наваждения, прекратят манипуляции с бортовыми системами, мы погибнем!
Автоматные очереди били уже совсем близко. Бой шел в соседних коридорах и отсеках.
– Прекратить отключение полей стасиса!
Разорванное сознание то угасало, то возвращалось.
Он терял ощущение времени.
Темнота. Вспышки выстрелов. Крики.
Повелевать… – летучие химические соединения по-прежнему сочились из ладоней, окутывали Егора.
– Кто-нибудь, кто слышит… Живо ко мне… – выдохнул он в коммуникатор.
Темная фигура метнулась к Бестужеву.
Щедрин…
– Опиши, что происходит… – Егор не мог самостоятельно подключиться к датчикам, оценить обстановку.
– Корабль парит над стыковочной платформой! Мы едва сдерживаем хонди! Половина наших погибла! Сделай что-нибудь!
– Туда! – Егор указал на посты управления, подле которых разумные хонди ожидали его команд. – Карту! Голографическую карту! – потребовал он.
Железы на ладонях продолжали испускать повелевающий запах.
Тот хонди, что едва не убил его, покорно ждал распоряжений, видя в Егоре доминантное существо.
– Смотри! – Егор едва выдавливал слова. – Смотри! – он указал на маркер. – Лететь сюда! Совершить посадку!
Несколько секунд ничего не происходило, затем вдруг плавное ускорение едва не сбило Щедрина и Бестужева с ног.
Хондийский крейсер начал медленно разворачиваться, ложась на указанный курс.
Егор схватился за выступ стены. Он поседел. Глаза сочились безумием.
– Этот отсек… Загерметизировать… В остальные пустить отравляющий газ!
Он помнил, как сладострастно впитывал чужие запахи, изнывал от удовольствия, стоя на коленях.
«Я вас ненавижу…
Всех…»
Его вырвало.
Крейсер, сопротивляясь порывам ураганного ветра, скользил в пелене дождя, двигаясь в сторону гор, туда, где пятьсот человек ожидали их возвращения в полузатопленном колониальном убежище.
Хондийский нерв – это навсегда.
Я почти не помню дней, наступивших после захвата крейсера.
Ни проблеска надежды, ни сил. Каждая минута – борьба. Повсюду – запахи, искажающие сознание.
Нерв развивается. Он становится сильнее. Пишу урывками, в редкие минуты покоя, когда ощущаю себя человеком.
С дрожью думаю о будущем. Вернее, считаю, что его нет…
Егор Бестужев. Неопубликованное…Борт хондийского крейсера. Месяц спустя…
Вслед за посадкой наступил Ад.
День за днем спешно сформированные боевые группы зачищали отсеки. Одно за другим отключали поля стасиса и тут же вступали в бой с мгновенно очнувшимися существами.
Егор принимал участие в каждой вылазке, но больше не пытался маркировать сам себя, подчинять разумных хонди – он инстинктивно их убивал.
Рассудок Бестужева не выдерживал постоянной, калейдоскопической, стремительной смены ощущений. Он испытывал жгучую ненависть к тварям, боялся их и одновременно переживал боль, сострадание при каждом убийстве.
Ситуация лишь усугублялась. Каждый новый успех отнимал частицу человеческой сущности, выжигал кусочек души Бестужева.
Он постепенно сходил с ума, терял рассудок.
* * *
В очередном отсеке царил сумрак. После отключения поля стасиса отбушевала короткая, беспощадная схватка. Люди, изможденные, остервеневшие от крови, уволокли трупы чужих к молекулярному синтезатору.
Егор бессильно присел у стены.
Успехи мизерны. Жертвы несоизмеримы.
Что делать? Захватить корабль оказалось проще, чем контролировать его!.. Слишком мало мы знаем о чуждых, бионических системах.
Он видел, как люди постепенно звереют от крови. Метелин, будь он проклят, провалил имплантации. Генетический материал, взятый от боевых и рабочих особей, не прижился. Ни один из добровольцев так и не пришел в себя после операций. Пятеро человек утратили способность самостоятельно дышать, они до сих пор находятся в коме, на искусственной вентиляции легких, безо всякой надежды на благополучный исход…
…Родион Бутов осмотрел отсек, выволок из укрытия случайно выжившего хонди, вскинул автомат.
– Подожди! – Егор встрепенулся.
«Дальше так нельзя, – со страхом и тоской подумал он. – Нам нужна передышка. Иначе не выдержим».
– Чего церемониться? – зло спросил Родион.
Все постепенно сходили с ума.
– Сказал, подожди! – Егор собрал остаток сил, встал, подошел ближе, не отрывая взгляда от разумного хонди. – Держи его под прицелом! Если я не справлюсь – убей!
– Что ты задумал?
– Хочу допросить.
– На тему? – Бутов отступил на шаг, вскинул оружие.
– Пора прекращать вакханалию, – блекло ответил Егор. – Жизненного пространства и энергии уже достаточно.
– Но биомасса… – напомнил Родион, – мы так и не нашли ее источник! Не знаем, как нужно управлять подсистемами…
– Заткнись уже! Не отвлекай! – Егор вплотную приблизился к пленнику. Тот даже не попытался напасть.
Бестужев закрыл глаза. Модифицированный кибернетический модуль, недавно разработанный группой Шульгина, в сочетании с расширителем сознания и имплантированным нервом позволял воспринимать простейшие мысленные образы, считывать и распознавать микроскопические сигнатуры, сопровождающие процессы высшей нервной деятельности у разумных хонди.
Егор еще ни разу не применял новый аппаратный комплекс на практике, но сегодня решил: рискну.
Он сконцентрировался. Привычным, болезненным усилием подавил обратную связь, приглушил влияние нерва, затем отдал ему осмысленный, четкий приказ, сформировал вокруг себя облако запаха, маркирующего его как друга, и обратился к хонди на универсальном языке общения:
Ознакомительная версия.
