– Против кого?
Она помрачнела.
– Не знаю! – Она снова поднесла руки к голове. – Это закрыто, но я знаю, что оно здесь! И вспомнить то, что знала Иллиль, очень важно. Здесь опасность худшая, чем флаймер, собаки или охотники с участков. Она осталась с древних времен – не то спит, не то терпеливо ждет… а теперь… – уронив руки, она посмотрела на Нейла с ужасом, поднимавшимся из глубины ее глаз, а голос опустился до шепота, когда она закончила: Оно хочет съесть.
Нейл почувствовал, что слушает не только ушами, но и всем существом, как охотник, который слушает фыркающую и принюхивающуюся собаку. И он знал, что им угрожает не животное, не человек. Это много старше, много сильнее и сложнее, чем любая форма жизни, известная Нейлу. Может, оно уже здесь? Или еще не проснулось, но уже начинает понимать, что долгий голод будет теперь утолен?
– Белый Лес! – вдруг сказала Иллиль, и страх Нейла вспыхнул от этих слов.
– Это Опушка Белого Леса.
Меч Ифта, рука Ифта, Сердце Ифта, род Ифта Забыты во мраке, охлаждены луной.
Рожденный воином встанет, Когда Круг разорвется, И упадет дерево – башня.
Меч Ифта, рука Ифта!
Песня тянулась в тишине. В этой песне слышался мерный шаг воинов, звон мечей, рокот деревянных барабанов.
– Меч Ифта! – повторила она и быстрым движением подняла меч, который Нейл нашел в Ифтсайге, – «Забытый во мраке, охлажденный луной»!
– Это было частью памяти Айяра, – сказал Нейл. – Ты понимаешь, что это означает?
– Мало. Чуть-чуть. Это пророчество, обещание, сделанное Ифтом-героем в день Голубого Листа. И оно было выполнено. Но тогда был Голубой Лист, а наш лист – серый и увядший, – Она поворачивала в руках меч, разглядывая его. – Это был ключ к Сторожевому Пути, мы с тобой видели это. Но, может быть, он не только ключ. Возможно, это меч Кимона или такой же. Если так, то в нем сила и власть в самой его субстанции. Иллиль, Иллиль, дай мне больше знания!
– последние слова она выкрикнула почти с рыданием.
Нейл взял у нее меч. Правильно, он видел зеленые искры, горевшие на кончике лезвия, и символ на замковом камне пылал в ответ. Но в руке Нейла этот меч был просто хорошо сработанным оружием.
– А что сделал Кимон? Он был героем пророчества?
– Да… Это было очень давно – в памяти туман. Кимон не побоялся опасностей Белого Леса, и завоевал мир для Ифткана, так что люди его крови могли жить в Великих Деревьях. А то, что питало Белый Лес, было связано Клятвой Забвения и Отстранения. Затем Голубой Лист стал Зеленым, но Клятва все еще держалась между Ифтами и Теми, Кто Ждет. Но когда Зеленый Лист опал, Ифтов было меньше, и Те, Кто Ждет зашевелились. Клятва была громко произнесена перед Ифтканом, так что Пустошь не смела наступать. Но Ларши, не дававшие Клятвы потому, что в день ее произнесения они не умели говорить, ответили на приглашение Тех, Кто Ждет и пошли к ним под начало.
Таким образом они создали нацию и росли количественно, в то время, как Ифты уменьшались с числе.
Когда Серый Лист дал почки, Те, Кто Ждет, опять зашевелились, и Башни Ифткана задрожали. Клятва была заслоном для Горящего Света, но Ларши, не дававшие Клятвы, стали руками Тех, Кто Ждет, их оружием. Ларшей было много, а Ифтов – горсточка… – Эшла сложила руки чашей и развела пальцы.
Айяр в Нейле отвечал волной ярости и отчаяния. – Так пришел конец Ифткану и Ифтам. Связующей Клятвы больше не было, и Те, Кто Ждет, вольны были делать, что хотят, со своими слугами Ларшами.
– И это есть в памяти Иллиль? – тихо спросил Нейл.
– Это передано Иллиль, но приходит ко мне туманно… Значит, теперь День Ларша, а Ночь Ифта прошла?
– Я думаю, что День Ларша тоже прошел. Здесь нет никаких легенд о них с тех пор, как первый инопланетный корабль приземлился на Янусе сто планетарных лет назад.
– Ларши, может, и исчезли, но то, что послало их, не исчезло! В этой стране дремлют древние силы! – голос ее окреп. – Может, это и не тот меч, что выковал Кимон и принес на Великий Праздник Меч в Белый Лес, но я знаю, что у этого меча есть своя сила и… – она сделала паузу, затем кивнула, словно ее мысль подтвердила неслышимый для Нейла голос, – что ты участвуешь в происходящем, участвуешь в достижении цели. Скоро наступит день, а день – это время Тех, Кто Ждет. Нам надо отдохнуть. Дай мне меч, Айяр-Нейл, и поспи, а во мне что-то шевелится, может, я вспомню побольше.
Если же я усну, я смогу пропустить…
Она говорила так уверенно, что Нейл не стал спорить, а лег на землю, и в его мозгу закружились обрывки рассказанного Иллиль-Кимон, герой, заставивший произнести клятву, так что деревья Ифткана могли служить гаванью его народу, и прошли века, а Клятва удерживала в отдалении безжалостный Белый Лес до тех пор, пока Ифтов осталось совсем немного…
Слишком слаба линия крови, слишком тяжел груз древней памяти, чтобы поддерживать свои крепости и свою жизнь против накатывающихся волн Ларшей, только что вышедших из животного состояния и отважных в своем молодом невежестве, против их растущей ненависти, любви к разрушению того, что они не строили и никогда не смогут построить, к уничтожению того, чего они не понимали. Да, память Айяра говорила Нейлу, что Эшла права… Иллиль-Эшла была Хранительницей Зеркала.
Обнаженный меч лежал на коленях Нейла, здоровая рука лежала наготове на рукоятке меча. По другую сторону поросшего кустарником овражка высушенная зноем земля была залита слепящим светом солнца, Но здесь, в стволе окаменевшего дерева, можно было смотреть и прислушиваться – для предупреждения. Эшла, свернувшись, спала. Капли пота блестели на ее лбу.
Если слепящий глаза свет не проникал сюда, то жар проходил свободно.
Нейл сидел и, не отрываясь, смотрел вдоль оврага. Когда солнце добралось до пятен толстой мясистой растительности, ее листья открывались, расплющивались и питались. Нейл видел, как на эти листья заползали мелкие насекомые, крепко приклеивались, а затем медленно втягивались в поверхность листа. Это место по своей природе было чуждым человеку.
Лесная страна была окружена поселенцами, которые боялись и ненавидели ее, но она была домом Ифтов и была близка всякой жизни, кроме той, что была побеждена или куплена и принята в пределы врага. В глазах Нейла все здесь было либо мертвым, либо умирающим. Он не ошибался: жизнь пустоши просто была совершенно иной и устрашающей.
Айяр дал Нейлу уши охотника и шестое чувство лесного жителя. И Нейл ощутил движение и осознал его. Затем он отметил регулярное пощелкивание, вначале очень слабое, затем более громкое и опять слабое. Словно кто-то шел по краю оврага, не имея причины подкрадываться – сторожевой патруль.
