Правда, на этот раз обошлось. Так мне показалось.
Вернулся он быстро, уселся в кресло напротив, расслабленно вытянув ноги. Даже потянулся, хрустнув косточками. Можно было предположить, что корабль он нашел.
Я без удовольствия втянула в себя остатки мятной воды. Вот когда не надо, он готов болтать и шутить. А когда ты сгораешь от неизвестности, наоборот, все новости приходится тащить из него, как клещами. Нордвелл прикрыл глаза, словно собирался здесь еще и задремать. И я все-таки спросила:
– Все нормально?
– Я нашел корабль. И у нас есть небольшая передышка. Очень небольшая, потому что…
– Нас ищут, да? Из-за тех бандитов?
– Мы и здесь порядочно разворошили улей, – невесело усмехнулся он. – Но мы с тобой все еще супруги Беккер. А к супругам Беккер у местных властей претензий нет.
В его интонации отчетливо слышалось «но». Я ничего не стала говорить, просто продолжила сверлить Нордвелла взглядом. Так и сидели: он сверлил меня, я сверлила его.
– Да. Ты правильно догадалась, что это ненадолго, – пожал он плечами. – Здесь сейчас швартуется не так много кораблей. А я заключал сделку с местными «дельцами» пользуясь, как бы это сказать… той репутацией, о которой старательно позаботился наш общий друг де Гив. Иными словами, для местных я – Алекс Нордвелл, контрабандист, мародер и успешный торговец оружием. Но у них со здешней полицией очень хорошие связи, а полиция знает, что никакой Алекс Нордвелл сюда не прилетал.
– Так это же хорошо.
– Ну как сказать… сетка работает плохо, власти насквозь коррумпированы, большинство населения втянуто в тот или иной нелегальный бизнес. Зато в порту установлены допотопные точки наблюдения. И вдумчивый коп, сверив портреты прибывших за последние двое суток с моей настоящей мордашкой, сразу догадается, что имеет дело с одним и тем же человеком.
– А зачем ты… – но тут я хлопнула себя по лбу. Мысленно. Хотела спросить, зачем он представился «покупателям» нашего груза настоящим именем, но уже сама догадалась: во-первых, из-за репутации, которая сразу снимает с него большую часть подозрений в подставе, а во вторых – чтобы оставить след тому же де Гиву. Если здешние сводки однажды доберутся до Фелицы. Де Гив тогда будет знать, как минимум, что мы живы, а как максимум, прилетит сам сюда и выяснит, на чем и куда мы могли полететь дальше.
Вместо этого я спросила:
– А как мы будем отсюда выбираться?
– Максимально спокойно и совершенно официально. Слава всем космическим богам, заплатить за поставку наши приятели успели. Не полную сумму, но все же. Кстати, наши оставшиеся вещи вот-вот доставят на борт. И чем быстрей мы тоже там окажемся, тем меньше шансов, что местные копы придут и начнут задавать вопросы. Хотя, им сейчас должно быть не до нас.
– Почему?
– Ну, мы обезглавили одну из самых влиятельных здешних группировок. Конкуренты начнут делить освободившееся место под солнцем.
– И перед полицией встанет нетривиальная задача, – догадалась я вслух. – Сделать так, чтоб они тут все друг друга не поубивали.
9. Про то, как я спасала Птичку Миру. И про чай
Корабль назывался «Регина» и оказался в этом порту из-за неблагоприятного прогноза по своему основному маршруту: на входе коридор «червяка» оказался ненадежен, и тамошняя харибда автоматически отменила попытку гиперпрехода. Капитан решил шесть дней не ждать, а пройти через астрополис Кинга, сэкономив три дня, но потратив все нервы и прорву денег.
Я слышала, как кто-то из экипажа сетовал коллеге, что в местных ресторанах ужасные продукты, а про воду и говорить нечего. Оставалось за них только порадоваться: им-то не пришлось бежать от пожара в жилом уровне, спасаться от работорговцев и обедать «сбалансированным кормом».
Каюта у нас была одна на двоих, самая дешевая, с крохотным туалетом, совмещенным с ультразвуковым «душем».
Коек тоже было две. Две узкие откидные полки одна над другой. Встроенный шкаф всего один, над дверью. Небольшой – мой студенческий чемодан для путешествий не влез бы…
У противоположной стены – крохотный откидной столик. Стены светлые, бежевые, свет только тусклый, как будто ночной.
На столешнице чем-то выскоблена надпись на незнакомом языке.
– На этот раз никакого пожара случиться не должно, – обнадежил меня Нордвелл. – Я за багажом. Вернусь через десять минут. Никуда…
Я подняла руку, прерывая его:
– Буду в душе.
В последний раз привести себя в порядок мне удалось еще на борту у Освальдеса…
Я не услышала как Нордвелл вернулся: меня полностью поглотил тонкий горячий пар и «Маленькая птичка», которую незаметно для себя я исполнила с душой целых три раза. Пою я хуже, чем танцую, но в душе-то можно!
Вместе эта несерьезная песенка и теплый ароматный пар вернули мне пошатнувшееся душевное равновесие. Хотя любое упоминание о несостоявшейся продаже вернуло бы все обратно, к гадалке не надо ходить.
Я вышла из кабинки почти счастливой, и сразу увидела Нордвелла, склонившегося над знакомым портативным сейфом. И сейф был совершенно точно вскрыт…
Нордвелл стоял, упершись руками в стол и не шевелился. Возможно даже, не дышал.
– Что там? – спросила через полминуты, когда уже надоело ждать, что меня заметят и сами все разъяснят.
Нордвелл резко захлопнул сейф и повернулся ко мне. Он был бледен, и кажется, растерян. За минувшие дни я видела его всяким, и веселым и сосредоточенным, и злым… и бухим в хлам, но только не таким. Я даже не сразу нашла нужное слово.
Испуганным?
Нордвелл испуган?
Так не бывает.
Впрочем, длилось это мгновение или два.
Он снова стал прежним. Широко улыбнулся и заметил:
– План меняется.
– Как?
– Ты полетишь на лайнере одна. А я попробую спрятать это дерьмо как-нибудь так, чтобы никто не смог добраться. Картина такая, сейчас опасность грозит только… только одному юному офицеру береговой полиции, которого я обещал вернуть домой в целости и сохранности.
А я все смотрела на его пальцы, продолжавшие сжимать край стола, как будто это последняя твердая опора.
– Нордвелл, – попросила я, – не надо…
– Нет, именно так надо. Теперь понятно, что Бруно было плевать на весь груз, да и его заказчикам тоже. Они идут по следу вот этого сейфа…
– Что там? – повторила я громко.
От зародившегося умиротворения не осталось и следа. Что он задумал? Что случилось на этот раз?
– Термитник. Если точнее, капсула с материнским зародышем. Военная разработка левата. Запрещен во всех официальных государствах. Но есть много мест, где он крайне востребован.
– Почему?
Нордвелл медленно провел ладонями по лицу.
– Извини. Мне надо поспешить, судно стартует через час. Постарайся запомнить, что я тебе сейчас скажу.
– Ладно.
– Когда будете у Минотавра, переоформишь билет до Катанга. Но сама после пересадки покинешь лайнер на вот этой сервисной станции…
Он скинул мне универсальный идентификатор.
– Хорошо, – кивнула я.
– Не перебивай. Там, на этой станции, в местной сетке найдешь механика Лумара. Передашь ему от меня привет, и скажешь, что тебе крайне нужно домой. Именно в такой формулировке. Ни на Пуэрто-Кристалл, ни на Фелицу. Просто домой. Запомнила?
– Да.
– Вот и молодец. Постарайся все сделать правильно.
Он буднично подхватил сейф и направился к выходу из каюты. Я пару мгновений сверлила взглядом его спину, а потом окликнула:
– Нордвелл! Стой!
Он замер на полушаге. Обернулся, словно хотел спросить: «Ну что еще?».
Не знаю, что было у меня в тот момент в голове, казалось, что я поступаю совершенно правильно.
Я подошла и обняла его: этот бестолковый солнечный пират настолько привык со всем справляться гордо и самостоятельно, что я не удивилась бы, если бы он от меня и в этот раз сбежал.
Не сбежал. Отставил проклятущий сейф на койку, обнял меня в ответ. Я слышала, как бьется его сердце и чувствовала теплое дыхание…
