Землянин какое-то время задумчиво сидел. А птар всё это время просто невозмутимо наблюдал за разговором.
— У вас череп на гербе… — констатировал землянин, — Среди врагов тоже были некоторые с черепами…
— Да, это радикальная секта, они стремятся нас всех уничтожить — отвечал каджит, — О чём я и говорил. Это первый симптом…
— А вы, значит, не радикальная секта?
— Мы вообще не секта. Мы реалисты. Наши убеждения основаны исключительно на сугубо научном подходе.
Бгэвонт дальше поподробнее рассказал про «радикальную секту» аборигенов. Их девиз — «Тджизрны эксфозай вар вавдрак», что можно перевести как «правая жизнь или смерть». Не трудно догадаться, какие у них цели. Секта основана на популярных древних культах и верованиях. Всех пришельцев они считают чем-то вроде демонов. И конечно же, те, кто против этих демонов сражается — вечно блаженствуют в загробном мире.
Через некоторое время Эдуард снова обратился к Элиасу:
— Что, нарыл что-то?
— Хрен тут чего нароешь, данных не хватает — отвечал Элиас, — И вообще, думаю, ты прав, это довольно хлипкая теория заговора. Но всё же стоит быть начеку с этими сектантами, хотя данных и недостаточно, чтобы выдвигать столь серьёзные обвинения…
— Не думаю, что их можно назвать сектантами — возразил Эдуард.
— Ну, может и не сектанты, но вся эта ксенофобия попахивает знаешь чем?!
— На то есть причины, от аборигенов исходит реальная угроза! Да что там говорить, мы живы только благодаря этим «сектантам»!
Элиас промолчал.
Земляне узнавали всё больше новостей от товарищей за четыре с половиной тысячи километров. Так уж вышло, что все новости там были хорошие. То поселение, где «погостил» Демин, тоже принадлежало империи Мронарфэдл. Но новость до столицы доходила очень медленно, радиосвязи или телеграфов почти нигде нет, туземцы только-только начинали технический прогресс. И долгое время никто не верил, все считали, что это кто-то из островитян.
После того, как земляне побывали на островах, к ним тут же отправилась экспедиция на самолёте с журналистами. Затем ещё пара самолётов с обычными гражданами, спустившие все средства на это. Как легко догадаться, это были противники силового решения кризиса. Самые фанатичные, как несложно догадаться. Часто отмороженные пацифисты.
Многие из них выглядели как натуральные хиппи, в мешковатых одеждах из натуральных материалов. С музыкальными инструментами и постоянно поющие песни. Дреды тоже в наличии. Разве что косяки не курят. Многие даже были вегетарианцами или веганами, как же без этого. Раньше многие из них жили общинами, отдельно от загнивающего общества. И вот сейчас им предоставилась возможность показать всем, как они были правы.
А из республики на паре самолётов отправилась государственная делегация.
Естественно, не обошлось без того, что общение с пришлецами использовалось в пропагандистских целях, особенно этим грешили представители северян.
Поселение возле той деревеньки всё росло и росло.
Демин же стал для всех настоящим героем. Символом движения за мир.
В королевстве и республике на улицах городов кое-где появились плакаты с его изображением, где он, при виде приближающихся вооружённых аборигенов, гордо выбрасывает оружие. И никого уже не волнует, что револьвер он бросил только тогда, когда убедился, что аборигены точно стрелять не собираются.
В республике это делалось на государственном уровне. Тамошнее правительство обвиняло королевство в грабительской политике по отношению к аборигенам и сейчас не упустило возможности уколоть оппонентов.
А в крепости Братства Бгэвонт заявил, что собирается в поход в столицу империи, дабы свергнуть императора Бландостмара и установить своё правительство. Этот план был уже давно выработан. Планировалось создать республику, главными сделать некоторых головоногов из Братства (левой формы жизни, естественно, но аборигенам это знать не обязательно). Императора вообще планировалось придать суду, как и его ближайших подданных. По их вине погибло много людей.
— Правительство не желает брать на себя ответственность, но спасибо что хотя бы не мешает нам — говорил Бгэвонт с трибуны в микрофон перед камерами журналистов и собравшимися соратниками, — На севере же вообще твориться чёрт знает что, тотальная диктатура и невежество. Вся надежда на нас. Возможно, мы преувеличиваем угрозу, но что, если через несколько лет на наши города посыпается бомбы от тех, кого ещё вчера мы считали дикими туземцами? К такой угрозе следует относиться серьёзно: они жестоко вырезают наши мирные колонии на континенте, что будет, когда они ещё разовьются? Да что я рассказываю, мы только что видели этих озверевших фанатиков! Преступно игнорировать эту угрозу! Мы должны прямо сейчас сами идти в столицу Мронарфэдл и взять под контроль правительство их самой крупной империи, раз государство предпочитает бездействовать! Этот мирный договор только даст врагу набраться сил! Прозрение может так и не наступить до тех пор, пока осаждаться не будет Рамувн-цурн, а не наше скромное поселение. Что ж, придётся нам самим всех спасать!
Эта операция не была санкционирована с стороны островитян, но их никто и не спрашивал. И все, в общем-то, понимали, что они закроют на это дело глаза, учитывая, что братство поддерживают как значительная часть населения, так и многие в правительствах (не исключено, что даже сам король, вопреки его заявлениям, но это не точно). Если удастся — хорошо, если нет — сами виноваты, а мы здесь не при чём. Политика — она и за сто световых лет политика.
Каджит призвал всех идти с собой. Его дружно поддержали почти все, сразу же начались сборы. Собирались даже раненые.
Эдуард собрался поучаствовать в этом. Он считал, что нынешние правительство империи заслуживало свержения. Он легко убедил в этом товарищей.
Но не Элиаса. Эдуард пересказал ему тезисы Бгэвонта: о том, что ксенофобии становится больше, о том, что аборигены развиваются, о том, что война неизбежна и лучше отделаться малой кровью. Напомнил про убитых товарищей.
— Нападать, когда заключён мир — это херня какая-то… — возражал Элиас, — Наши с капитаном уже несколько дней живут с аборигенами, и у них там всё за*бись, несмотря на то что начиналось всё не очень хорошо… И вообще, я пацифист…
— Ты пацифист? — Эдуард приподнял бровь, — То-то же ты так лихо резал аборигенов…
— Я защищал свою жизнь — пояснил Элиас.
— Ладно. Но далеко не факт, что и дальше всё будет хорошо. Есть у тебя что-то кроме идеалистического философского утверждения, что насилие — плохо?
— Хочешь материальную базу? Пожалуйста: всякий мозг — это очень сложная структура, способная созидать, да и просто банально вычислительные мощности. Посему всякое убийство — это плохо. Плохо — это значит увеличение Энтропии Вселенной. И искусственные мозги не заменят индивидуальных особенностей отдельных личностей, способных к творческим нестандартным решениям и главное — обладающих мотивацией. И нужно стараться им обеспечивать максимально комфортную жизнь для раскрытия всего потенциала их мозгов для уменьшения Энтропии Вселенной. Как-то так, примерно.
— И кто теперь сектант…
Затем Эдуард продолжил:
— А если аборигены сейчас будут набираться сил, а потом, когда достаточно разовьются, обгонят нас в технике, нападут? При таком раскладе, получается, если мы сейчас не отделаемся малой кровью — потом придётся иметь дело с увеличением энтропии в результате масштабной войны…
— Это не точно. У нас нет под рукой мощного квантового суперкомпьютера, чтобы это просчитать. К тому же, данных недостаточно…
— Тем более! Зачем так рисковать?! На кону выживание человечества, как-никак! Возможно, дело обстоит так, что или мы, или они…
— Как раз этим мы навеки заклеймим себя. Мы, то есть вся левая форма жизни. И никогда уже не отмоем свою репутацию. Навеки превратимся для всех аборигенов в кровавых монстров. Народная молва, как всегда, всё преувеличит. Мы станем демонами во плати, явившимися прямиком из преисподни. И уже они будут считать, что или они, или мы. И вообще не факт, что мы выживем в этой кровавой войне. А если и выживем, нам будут тысячелетиями припоминать…
