сержант. — Они и так нас окружают! Отгоните их огнем и продолжаем движение! Только быстро!
Разведчики ответили преследователям залпами из своего оружия. Затрещали лазерные винтовки и автоматы с пороховыми патронами. Они рассчитывали легко перекрыть узкий проход, заставив преследователей остановиться, но не приняли во внимание личные дефлекторные щиты солдат. Выведенные на стандартную мощность, они держали огонь подобного мелкокалиберного орудия, расцветая вспышками в местах попадания. А тристанцы в ответ вели прицельный огонь, выкашивая разведчиков одного за другим. Двое пехотинцев с тяжелым вооружением даже прорвались вперед и залили стрелков пламенем огнеметов.
— Отходим! Мы не удержим позиции! — скомандовал сержант уцелевшим подчиненным, слыша, как кричат его бойцы, заживо сгорающие в ревевшем оранжевом пламени. — Быстрее!
И тут по ним начали стрелять с противоположной стороны. Обернувшись, сержант увидел новых солдат бароната, появившихся из того прохода, куда надеялся отступить. Десант со второго транспортного корабля, высадившийся с другой стороны здания и теперь сомкнувший кольцо окружения. Разведчики оказались под перекрестным огнем, не имея шансов даже на то, чтобы сдаться. Кто-то попытался бросить оружие и поднять руки, но его свалил новый разряд из огнемета. Кто-то отчаянно отстреливался до последнего патрона, пока его не расстреляли. Кто-то пытался сбежать, но только наткнулся на солдат противника и погиб, не успев ничего сделать.
Сержант упал одним из последних, отчаянно пытаясь пробить дефлекторные щиты тристанских солдат огнем своей лазерной винтовки, поставив луч на режим максимальной мощности. В последний момент, с простреленной ногой, он все еще стрелял в огнеметчика, медленно подошедшего к нему. На закрытом шлеме тристанца не отражалось никаких эмоций, но лежавшему перед ним человеку казалось, будто он ухмыляется. Солдат нарочито медленно сменил израсходованную плазменную батарею на новую, оттягивая момент. И потом, убедившись, что сержант видит направленный на него ствол, огнеметчик нажал на спусковую кнопку, залив человека ревущим пламенем.
— Цели уничтожены, господин лейтенант. — Доложил командир группы в штаб. — Перехват сообщений подтверждает выполнение приоритетной задачи. Сообщений о нападении они не передали. Сбежавших нет.
* * *
Аяк потеряла проводника, когда тот зашел в машину Капитана. Проход туда без особого разрешения не дозволялся даже офицерам конвоя. Выругавшись, она успокаивала себя только тем, что отлично знает, где находится этот человек. Оставалось ждать и следить, когда снова покажется оттуда. Усевшись на крыше одного из стоявших позади капитанского бронетранспортера грузовиков, Аяк откровенно скучала, не зная, чем еще себя можно занять, пока конвой стоял. Время тянулось медленно, но цифры на минутном делении ее часов все-таки сменяли одна другую.
Постепенно вместе с ожиданием пришло и беспокойство. Конвой простоял даже дольше положенного, но от сержанта все так же не поступало известий. Связь с ним пропала, хотя девушка уже несколько раз пыталась выйти на нужную частоту. И каждая попытка заканчивалась сплошными помехами без какого-либо намека на ответ. Хотя сознательно Аяк уверяла себя, что ничего не могло случиться, подсознание все сильнее вкручивало в голову тревожные мысли. Случилось нечто очень плохое, как назойливо ввинчивалась в мысли интуиция, а причин не доверять ей не было. Уже не раз подобная мнительность спасала девушку даже при самом плохом раскладе сил.
В небе снова что-то сверкнуло, и Аяк задрала голову, в этот раз уже пытаясь разглядеть, что именно там происходит. Слишком часто стали повторяться эти отблески, чтобы оставаться обычной случайностью. И именно в этот момент по конвою объявили готовность к отправлению. Техники закончили с проверками и профилактическими работами, и общий сигнал прошел по всем каналам, предупреждая о скором отбытии.
Отстающих никто не ждет — одно из самых старых правил конвоя. А ответа от отправленной группы разведки до сих пор не поступило. Выругавшись, Аяк спрыгнула с борта машины и отошла к краю дороги, дожидаясь грузовика, к которому приписана. Транспорты двигались медленно, постепенно набирая скорость, и девушка, дожидаясь своей машины, судорожно размышляла, к кому лучше обратиться. Указания поднимать тревогу, если сержант не вернется до отправления конвоя, она помнила хорошо, но это не мешало ей нервничать все сильнее. Мысли смешивались и путались, одновременно и рождая в голове самые ужасные картины того, что могло произойти, и пытаясь успокоить, подыскивая оправдания для затянувшегося радиомолчания.
Однако ее внимание привлекла тень на самом краю зрения, мелькнувшая среди развалин. Рефлекторно опустив руку к кобуре пистолета, девушка обернулась в ту сторону, успев заметить человеческий силуэт, мелькнувший в свете фар тронувшегося с места грузовика. Решение пришло в голову сразу же, сознание даже не успело обдумать его до конца, и девушка, проклиная на чем мир стоит и собственную мнительность, и проводника, бросилась вслед за тенью. На ходу опустив на глаза прибор ночного видения, Аяк забежала в пролом старого здания, не обратив внимания на окрик охранника и только отметив, как тень скользнула в проход с противоположной стороны. Ругая себя, что оставила винтовку в транспорте, девушка вытащила пистолет из кобуры и сняла его с предохранителя. Погоня началась.
Почти сразу же Аяк поняла, что преследуемый ориентируется в развалинах гораздо хуже ее самой. Как любой разведчик, девушка очень много времени провела в пустошах, пробираясь через заброшенные города и остатки древних цивилизаций. С опытом приходило и ощущение «понимания» древних зданий — практически шестое чувство разведчика, позволявшее прочувствовать развалины, найти в них дорогу и не заблудиться среди всеобщего нагромождения обломков, завалов и изломанных стен. Вместе с этим исчезал и страх перед ними, оставляя только чувство ожидания. После долгих переходов по заброшенным старым городам Аяк научилась подсознательно определять, где спокойные места, а куда лучше вообще не соваться, таким образом чувствуя себя в развалинах почти уверенно.
В действительности, ничего мистического в этом не было, подобные мысли складывались из множества подмеченных деталей, от царапин на стенах до растущих среди обломков растений. По собственному опыту практически бессознательно девушка могла определить, что указывает на возможные опасности, а где проход может быть безопасен. Многие это и называли «пониманием».
Человек, покинувший конвой, им явно не владел и боялся этих мест даже больше, чем возможного преследования, но в итоге все равно бросался напролом, не обращая внимания на мелочи и торопясь как можно быстрее проскочить к своей цели. Аяк быстро поняла, что погони он тоже не заметил, а торопливость связана с желанием как можно быстрее покинуть развалины. Девушке стало даже интересно, кого именно, скрытого под защитным костюмом и тяжелой маской изолирующего противогаза, она преследует.
Нагнала Аяк свою цель в большом зале старого просевшего здания, заваленного обломками соседних высоток. Из-за развалившегося фундамента весь зал перекосило, пол накренился, а часть
