бутылки. Затем он заметил в углу Лед, на мгновение остолбенел, а потом по его лице пробежала целая гамма чувств: удивление, смущение и, наконец, радость.
— Знакомы? — осведомилась Бабочка.
— Да… — он шагнул к девушке.
— Бутылки-то отдай и иди обниматься, сколько влезет.
Хидео осёкся, моргнул, поставил бутылки на вылезший из приборной панели перед Бабочкой столик и, явно чувствуя неловкость, повернулся к Лед.
Ту обуревало не меньше эмоций. Она была бы рада увидеть соотечественника, товарища по Академии и по несчастью. Но точно не здесь и не сейчас. «…на вас выйдут и найдут подход те, кто заинтересован в пополнении отборными кадрами своих рядов по ту сторону закона», — вспомнилось ей. Вышли и нашли.
Хидео несмело уселся рядом.
— Не знаешь, как там остальные наши? — спросил он, чтобы что-то спросить.
«Наши ли?» — подумала Лед, но вслух сказала:
— Рикардо пару лет назад написал, что проектирует термоядерные станции на Льдинке. Шир и Кая вернулись на Мельхиору, налаживают производство сверхкомпактных пайков для колонистов.
— Понятно. А я вот тут, — он посмотрел ей прямо в глаза.
Она не отвела взгляда, хотя подбирать слова было всё сложнее.
— А я работаю в службе доставки сельхозтоваров. Комбайны, рассада, плотоядные орхидеи...
— Понятно... — В воздухе снова повисла пауза. — Хочешь кофе?
— Давай.
Кофе она не хотела, она вообще ничего сейчас не хотела. Но кофе хоть даст возможность чем-то занять руки, глаза и рот. А ещё можно говорить о кофе, об урожаях и химическом синтезе, дающем неотличимый от растительного продукт. Даже в зёрнах.
Они и говорили. Оживившийся Хидео вываливал на Лед кучу совершенно ненужных подробностей происхождения наполнившего их кружки напитка. Лед слушала с преувеличенным интересом, время от времени вставляя также совершенно ненужные замечания. Бабочка молча сидела в своём кресле, потягивая вино. Лед внезапно поймала себя на совершенно неестественном чувстве благодарности к ней за то, что она не вмешивалась и не комментировала происходящее.
На сколько можно растянуть одну кружку кофе? У Лед получилось минут на сорок. За это время с исчерпавшей себя темы кофе они перешли к погоде и различиям климата Алькаида и Кобальта. Про Мельхиору оба говорить опасались.
В Академии она не выделяла Хидео из толпы первокурсников. Кто из выпускников смотрит на малышей? Но распоряжение Министерства их объединило, и последние дни отчисленные старались держаться вместе, обсуждая планы и по очереди утешая друг друга, так что Хидео она помнила хорошо. С тех пор он сильно вытянулся, но в плечах раздаться пока не успел. А ещё он сохранил свойственную ему жизнерадостность. «Что от неё останется через пару лет такой жизни?» — с горечью подумала девушка.
Писк коммуникатора Бабочки положил конец тягостному разговору. Хидео прервался на полуслове и стал напряжённо прислушиваться.
— Ну? — спросила Бабочка.
— Пусто, — услышали они ответ.
Бабочка с минуту в упор смотрела на Лед, потом сказала в коммуникатор:
— Возвращайтесь на корабль.
Напряжение, исходящее от Хидео, ощущалось почти физически. Казалось, тронь, и он зазвенит.
— Пять минут вам на прощание, потом проводишь её к шлюзу, — Бабочка тяжело встала и вышла.
Воцарилось молчание. Потом Лед тихо сказала:
— Уходи.
Хидео печально покачал головой.
— Я не могу.
— Ещё не поздно!
— Я был очень рад тебя увидеть. Только не говори: «Взаимно».
— Хорошо, не буду.
— Пойдём, я тебя провожу.
— Пошли.
По пути никого не встретили. Сквозь настежь открытые шлюзы обоих кораблей Лед увидела не находящую себе места Фа. Та, заметив их, не скрывая облегчения бросилась навстречу.
Лед обернулась к Хидео:
— Полетели с нами! С капитаном я договорюсь, а дальше что-нибудь придумаем.
— Спасибо... но нет.
Хидео улыбнулся и протянул ей руку. Она порывисто обняла его и прошептала на ухо: «Береги себя». После чего, не оглядываясь, быстро перешла на свой корабль.
Фа крепко обняла девушку («Сегодня день объятий какой-то», — не могла не подумать Лед) и скомандовала в коммуникатор: «Отстыковывай». Шлюз сомкнулся, и тут же корабль сотряс заметный толчок: пираты, едва дождавшись рассоединения, резко рванули с места и вскоре ушли во вне-пространство.
Прилетевшие спустя час полицейские, как показалось Лед, испытывали откровенное облегчение от того, что пираты их не дождались. А скрыть его они пытались за усиленной подозрительностью, направленной на экипаж транспортника. Создавалось впечатление, что их разочаровывает бескровность инцидента. Особое внимание они обратили на Лед, как побывавшую на «стороне Зла» и вернувшуюся в целости и сохранности.
— Почему в заложники к пиратам отправились именно вы?
— Я изучала стратегии ведения переговоров с преступниками, и мне скорее удалось бы свести инцидент к минимальным потерям.
— И как вам это удалось?
— Скорее, нам просто повезло. Они хотели закончить свои дела до появления полиции, а силовой сценарий потребовал бы больше времени.
— Сколько пиратов находится на их корабле?
— Не считая Бабочки и двоих, отправившихся обыскивать наш корабль, я видела четверых.
Лед так и не решила, стоит ли ей говорить, что одного из них она узнала, и очень боялась прямых вопросов на эту тему. Но проводивший допрос полицейский уцепился за другое.
— Вы знаете, кто такая Бабочка? Откуда?
— Я училась в Александрийской академии полиции, — в который раз устало объяснила она, — и видела её в сводках, которые мы должны были изучать.
— Выпускник Александрийской академии работает в службе доставки сельхозтехники? — усомнился полицейский.
— Я её не окончила.
— Почему?
— Это имеет отношение к делу?
— Отвечайте на вопрос.
— Меня отчислили.
— По какой причине?
— По причине изменения гражданства. Если вам так интересно, запросите Академию, они пришлют документы.
«Ага, в который уже раз», — подумала она, вспомнив недавнее прошлое.
— Это наше дело, кого и о чём запрашивать. Возвращаемся к вашему пребыванию на пиратском корабле. Как долго вы там находились?
— Чуть больше часа.
— Что вы там делали всё это время?
— Сидела в служебном отсеке. Потом мне предложили сначала вина, затем кофе. От первого я отказалась, на второе согласилась.
— Вы находились в заложниках, и вас там спокойно угощали кофе? — полицейский всем своим видом выражал недоверие.
— Не очень спокойно. Они нервничали, ожидая результатов поиска. Чтобы их нервозность не переродилась в направленную на меня агрессию, я согласилась выпить кофе, дав им возможность поиграть в гостеприимных хозяев и немного расслабиться.
