— Шанс войти в историю редко достается бесплатно, — заметил Александр.
— Можно подумать, на Земле эта история будет кого-то интересовать через сто лет… — тихо возразила Лилия. А в свою собственную историю мы уже вошли.
Тормозились на одном «же». Какое-то время на борту была почти нормальная, привычная с «Москвы» обстановка. А потом последовал новый манёвр и невесомость.
В обзорный иллюминатор вплыл грандиозный бок неведомого объекта. Только теперь Гордей смог воочию оценить его невероятные размеры. «Москва» воспринималась по-другому. Хоть земной корабль тоже отличался гигантскими размерами, но базовый астероид был привычным, и не казался чем-то экстраординарным.
Здесь же они имели дело с полностью искусственной конструкцией. Тут, вблизи, это было особенно очевидно: корпус объекта состоял из чего-то, напоминающего стержни разной толщины, которые были скреплены между собой сложными переплетениями металлических конструкций.
Как инженер Гордей понимал, что уже сам факт такого конструктивного решения давал много информации и пищи для размышлений. Без защиты такая поверхность на околосветовых скоростях будет подвергаться водородной эрозии. Значит, или корабль (если это корабль, а не, скажем, станция) предназначен для медленных полётов, или же имеет систему защиты. Это если не принимать во внимание совсем уж фантастические предположения о гипердвигателе.
— Готов расчёт стыковки и обратного пути. У нас будет ровно шесть часов, — снова заговорила Берта. — Я остаюсь на борту как единственный навигатор. Остальные делятся на две исследовательские группы. Предлагаю обследовать корму и то, что находится в «наконечнике». Первая партия высаживается, потом, чтобы не терять времени, доставляю вторую партию на нос. Забираю в обратном порядке. Осталось распределиться, кто куда идёт.
— Я нос! — первым отреагировал Александр, — мне кажется, именно там должны быть сенсоры и средства коммуникации.
— Я с ним, — вмешалась Лилия, — если никто не против.
Мы с Захаром переглянулись. Получается, нам доставалась корма.
— Не возражаю, — кивнула Берта; хоть никто официально не назначал старшего экспедиции, как-то так само собой получилось, что его обязанности начал исполнять единственный среди них навигатор.
Объект вращался вокруг своей оси, гораздо медленнее «Москвы»; расчётная сила тяжести на внутренней поверхности цилиндра в районе внешней обшивки составляла всего около 0,1 «же». Если, конечно, она вообще существовала — эта внутренняя поверхность…
Челнок подошёл со стороны кормы и повис среди хитросплетений «арматуры».
— Ближе подойти не могу, — прокомментировала Берта, — опасно. Высадка на ранцах.
— Принято, — ответил Захар; Гордей подтвердил приём информации кивком — навигатор видела всю команду на обзорном мониторе.
В шлюзе, возле каждого скафандра висела подробная инструкция по использованию. Эти устройства были хитро сконструированы таким образом, что их можно было надеть самостоятельно, пользуясь сервомоторами самого скафандра. Когда-то на Земле они тренировались, отрабатывая выход в открытый космос, это было частью программы подготовки. Однако во время полёта никаких занятий не проводилось. Следовало ожидать, что за сотню лет полученные навыки забылись, но, к своему удивлению, Гордей обнаружил, что точно знает последовательность действий. Пара минут — и перед глазами, на проекционном табло горит зелёный значок успешной герметизации.
— Готов к выходу! — доложил он.
— Готов! — повторил Захар через несколько секунд.
— Действуйте по обстановке, — сказала Берта, — доклад каждые пятнадцать минут.
— Принято.
В шлюзе стало темно. Работала только аварийная подсветка приборов. Несколько секунд — и загорелось зелёное табло над выходным люком. Насосы убрали воздух из помещения, и теперь здесь был такой же вакуум, как и снаружи.
Гордею стало неуютно. В голове вдруг появились странные мысли: что, если прямо сейчас системы челнока откажут, и они с напарником окажутся запертыми в этом металлическом гробу навеки, пока не иссякнет кислород и регенераторы в скафандрах?
Усилием воли он подавил такие мысли. И вот: рукоятка поддаётся, люк скользит в сторону, открывая вид на звёзды.
— Я вперёд, — говорит он, обращаясь к Захару, — высадимся на одну из этих штуковин пониже. Сила тяжести там символическая, но двигаться будет легче.
— Добро, — ответил напарник.
Гордей высунулся из люка, сориентировался, после чего оттолкнулся и полетел в сторону одного из «прутов арматуры».
Толчок вышел удачным: он достиг поверхности объекта, вовсе не используя горючее для реактивных движков ранца.
При контакте ботинки отчётливо клацнули. Гордей с удивлением проверил параметры магнитного захвата на подошвах. Так и есть: поверхность обладала довольно высоким магнетизмом. «Прут» был метров десять в сечении, так что кривизна не составляла большой проблемы при передвижении. Сориентировавшись по едва заметной силе тяжести, Гордей пошёл вперёд, используя магнитный захват.
— Странно… — услышал он в шлемофоне голос Захара.
— Что именно?
— Когда мы летели сюда, я был почти уверен, что мы попадём в могилу. Со стороны выглядело, будто это место пережило катастрофу.
— Да, — согласился Гордей, — так все думали…
— Ты тоже это видишь, да?
Гордей выдержал небольшую паузу. Огляделся. Да, в кажущемся хаотичным нагромождении «стержней» прослеживался определённый порядок. Тут, вблизи, это становилось очевидным. Он сделал несколько снимков, чтобы потом проанализировать конструкцию. А ещё тут не было никаких следов разрушений. Ни беспорядочных изломов, ни явных признаков взрывов или столкновений.
— Вижу, — ответил Гордей, — Но всё равно это могила… только хорошо сохранившаяся. Иначе они бы давно отреагировали на наше приближение.
— Не факт, — возразил Захар, — мы не знаем их способ мышления. Не знаем, какие они применяют стратегии защиты. Может, они просто хотят заманить нас туда, где легче будет взять одного из нас как образец для исследования.
Гордей посмотрел на Захара, чтобы понять, серьёзно он или шутит. Шлема скафандров были прозрачными — затемнение не требовалось, ближайшая звезда всё ещё мало выделялась среди других светил. Захар не улыбался. Наоборот, хмурил брови, тревожно глядя вперёд — туда, где свет нашлемного фонаря едва рассеивал тьму внутренних помещений чужого корабля.
— Значит, надо быть осторожнее, — сказал Гордей.
— Ребят, если есть такие соображения — надо делиться с остальными как можно раньше, — в разговор вмешалась Берта.
— Я только что подумал, — ответил Захар, — сразу поделился. Канал открытый ведь?
— Открытый, — подтвердила Берта, — Лиля? Саша? Приняли?
— Да, — тут же ответил Александр.
Гордей про себя отметил это «Саша». Интересно, они раньше общались близко, или это Берта налаживает контакт?..
Они двигались довольно быстро. Гордей приноровился делать длинные прыжки, едва отталкиваясь от поверхности и затем снова цепляясь за неё, активируя магниты на подошвах, чтобы скорректировать курс. Корпус корабля постепенно закрывал звёзды, надвигаясь как чёрная пелена.
— Проверка связи, — произнёс Захар через пятнадцать минут, когда открытый космос был виден только через хитросплетение «стержней».
— Принимаю, — тут же ответила Берта, и добавила: — вторая группа? Приём первой есть?
Последовала пауза.
— Ясно. Включаю режим ретрансляции, — продолжала Берта, — корпус не радиопрозрачен, как и следовало ожидать. Прямой связи между группами нет.
— Принято, — ответил Александр.
— Принято, — повторил Гордей.
— Ребят, вторые, что у вас?
— Странная штуковина. Похоже на оптический сенсор, очень сложный. Я пытаюсь лазерным сканером считать параметры оптики, — ответил Александр.
— И ещё что-то вроде панели разъёмов, — добавила Лиля, — только очень сложная. Тут множество контактов. Вроде проводники, но есть и что-то похожее на оптоволокно. Я сделал снимки, Гордей, глянешь потом.
