Это можно сравнить с тенью, которая следует за тобой с такой же скоростью, что и ты, хотя она может находиться от тебя на большом расстоянии. «Корабли» близких родственников, служб, контролирующих их, и прочих, связанных со спецификой работы точно копируют друг друга в скоростном режиме. Но это не так сложно и не так часто случается, как может показаться на первый взгляд. Только, когда требуется «подлететь», «отлететь», в общем для точности посадки или на незначительное расстояние. При использовании «жалюзо» время не меняется. Можете назвать это телепортацией, хотя подобное определение неуместно, но, думаю, вам будет более понятным.
— А знаете Пазикуу, — сказал я, выслушав. — Я понимаю, о чем вы говорите!
На сей раз я и впрямь понял его.
Это ж надо до такого додуматься!
Действительно, если б они жили иначе, то страшно представить, что могло происходить: сын старше отца наравне с дедушкой качает на руках годовалую дочурку, которую зачал тридцать лет назад…или наоборот? Зачал год назад, а ей уже тридцать, а старики давно померли?!
Ужас!
Спросить о том, как они при этом контактируют между собой и другими «кораблями» уже не хотелось. Для меня это слишком.
Мы смотрели на звезды до тех пор, пока они не превратились в полоски, а Льуана не исчезла из виду.
Я снова ничего не почувствовал.
Они обманули инерцию. Вот здорово! Как бы мне обмануть чувства, которые сейчас одолевают? Не знаю. Надо чем-то отвлечься, занять себя, окунуться в мечту, что грела меня все эти месяцы что буду находиться на Тигиче.
Пожалуй, все.
Двадцать четвертая запись землянина
Когда я дописал последнюю строчку, в голову пришла одна мысль. Тигич уже перед нами и Пазикуу разрешил чиркнуть еще пару строк. Я бы этого не сделал, если бы он не откликнулся на мою просьбу.
— Пазикуу, можно кое о чем вас попросить?
— Пожалуйста, все что пожелаете.
— Просто Хоттабыч какой-то! Нет, просьба может простая, может нет. но я знаю, что с того времени когда прибыл сюда я не успел состариться, а девушка, с которой мне бы хотелось познакомиться, если верить вам, сохранилась еще лучше. Я хочу, следуя вашим правилам конечно, чтобы вы меня с ней познакомили.
— Кто она? — спросил он, не скрывая удивления.
— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Я видел ее на «корабле», который доставил меня на орбиту Льуаны. Она мне еще пыталась помочь, красивая такая…не смейтесь, правда красивая.
— Хорошо! — смеялся Пазикуу. — Разузнаю!
Ну а теперь в путь — на подвиги!
Двадцать пятая запись землянина
Неужто все закончилось!
Не верится.
Кажется, что снова выкрали, оторвали от родного дома.
Тоска берет. По Земле так не скучал, как уже успел по Тигичу.
А если точнее, то по людям, с которыми пришлось пережить поистине историческое событие. И хотя первое время я злился на Пазикуу и его друзей, что закинули меня к полным дебилам, то теперь благодарен им за предоставленную возможность пересмотреть свои взгляды им подобным и вообще на жизнь. Представить себе не мог, что так скован, замкнут, может оттого и несчастлив.
Кстати, о счастье.
Оно постоянно испытывает меня. Даже сейчас. Нахожусь в ожидании и пока есть время, стараюсь вспомнить на страницах своей амбарной книги все, что со мной происходило. Перед этим я перечитал ее. И теперь даже не знаю смогу ли так же складно изложить мысли, ведь там не было такой возможности.
Вот, доходит до смешного — опять начинаю забывать некоторые буквы. Порой останавливаюсь над каким-нибудь словом и не могу вспомнить. Со мной и раньше такое случалось. Обычно это буквы «т» и «м». Не пойму почему, но именно их забываю как пишутся. Надеюсь мне это не помешает и я успею к приходу Пазикуу. а для этого мечту нужно пригасить, чтобы потом не было так больно. Но я к этому готов и уверен, что не пожалею при любом раскладе.
Сначала мне показали Сому — материк, который должен был стать Новой Землей тигичан. Недалеко от берега была приготовлена землянка, якобы построенная мной. Очень маленькая и неудобная, сделанная на скорую руку, ведь по легенде я торопился вернуться в Толу (так называется материк, где возникла раса тигичан). Надо было походить по окрестностям, осмотреться свыкнуться с обстановкой, чтобы по прибытии не разевать рот от удивления.
А подивиться было чему.
С первых же минут, как ступил на землю, я съежился от ощущения тревоги. Пугало все: непривычная растительность, оказавшаяся впоследствии вполне заурядной, только вот росла она не совсем так, как обычно; голоса птиц и зверей за гущей леса хоть и не отличались от земных, а все же вынуждали вздрагивать. Но больше всего дискомфорт вызывали погода и небо. Влажность чувствовалась очень сильно. Стоило выставить ладонь и она покрывалась капельками. А небо нависало так низко, что, казалось, протяни руку и она скроется в свинцовых тучах. Все как будто давило, сжимало, душило.
— А я не сгнию здесь заживо? — Спросил я Ниминики.
— Нет, костюмчик вам поможет.
Пока я привыкал к обстановке, он все время вглядывался в сторону океана. Даже отвечая на вопросы, не смотрел на меня и проявлял свое внимание лишь мимикой и жестами. Остальные находились подле землянки и о чем-то беседовали. Не знаю сколько бы это еще продолжалось, если бы я, наконец, не подошел к Пазикуу и не спросил, что мне делать дальше.
— Вы уже готовы? Вас ничего не смущает? — в свою очередь поинтересовался он.
— Готов, не готов — все равно поздно учить, — небрежно кинул я. — Не хочу вас обидеть, просто самому так легче. По мне лучше в роли марионетки нежели самому принимать решения. Все, что от меня требуется, это следовать вашим инструкциям. Ведь так?
— Так.
Я вздрогнул. Голос Ниминоки за спиной был неожиданностью.
— Но в течении всего пребывания на Тигиче, Стасик, мы не сможем управлять вашими действиями. Где-то вы должны и сами принять решение. Главное не выходить за рамки.
— Но я их не знаю.
— Их не так много.
Вскоре они мне продемонстрировали каким образом собирались меня в них загонять. Не перестаю удивляться надежности их науки и уверенности ее служителей. На «корабле» на мне не проверяли все приборчики, которыми они напичкали мое земное тело, а сделали это на Тигиче и то, после поверхностного ознакомления с Сомой и пред тем, как отправиться к местным аборигенам.
Совсем озверели! — подумал я тогда.
— А если бы что-нибудь