— Я заблудился, — повторила фигурка тонким детским голосом.
— Поднимайся, — велел я, протягивая руку.
Ситуация становилась более объяснимой. Возможно, местные рыцари и не рискнут стучаться в спустившийся с неба шар. А вот заблудившийся и замерзший ребенок в первую очередь испугается ночного леса — а лишь потом таинственного «замка».
Крепко взяв мальчишку — или девчонку? — за руку, я втянул его в люк.
Мальчишка. Лет одиннадцати-двенадцати, худенький, большеглазый. Цвет волос и кожи оставался загадкой, скрываясь под равномерным слоем жидкой грязи. Изодранные клочья ткани при хорошем воображении можно было считать брюками и курточкой.
— Ты один? — спросил я, с невольным состраданием разглядывая неожиданного визитера.
— Да… Я заблудился.
— Это и так понятно. Считай, что теперь ты нашелся.
Я закрыл люк. Мальчишка стоял на месте, никак не реагируя на происходящее. Сил на удивление у него просто не осталось.
Первым делом мальчишке была необходима горячая ванна. Потом можно будет заняться лечением, кормлением, выяснением местожительства и ответами на неизбежные вопросы.
— Идти можешь? — Я легонько похлопал мальчишку по плечу.
— Да…
Придерживая мальчишку за руку, я вошел в лифтовую кабину. Когда лифт остановился, и мы вышли в широкий коридор жилого уровня, он прошептал:
— Тепло…
Босые ноги оставляли на белом ворсистом покрытии пола бурые отпечатки. Я с сожалением вспомнил, что большинство автоматов-уборщиков вышло из строя, а до ремонта руки еще не доходили. Мало, слишком мало человеческих рук на моем корабле…
— Заходи…
Я открыл двери своей каюты, прошел в ванную. Мальчишка пока не задавал никаких вопросов, и меня это вполне устраивало. Чем меньше он запомнит из происходящего, тем лучше для него. Когда он объяснит мне, откуда он появился, то получит пару таблеток сильного снотворного. А затем — полчаса полета на флаере и пробуждение на пороге дома. Корабль останется у него в памяти как красивая волшебная сказка…
В крайнем случае, на планете появится легенда о добром чародее из заколдованного волшебного замка.
Я установил температуру и напор воды, открыл упаковку бактерицидного мыла.
— Давай сюда.
— Я сам…
— Я помогу тебе. Не стесняйся.
Мальчишка взглянул на свои лохмотья. И с неожиданной иронией произнес:
— А мне уже и нечего стесняться.
Я помог ему снять лохмотья, поставил в центр ванны. И принялся за процедуру. Больше всего дальнейшее напоминало выкапывание картофеля с раскисшего осеннего поля.
Минут через десять я критически взглянул на результат своих усилий. Мальчишка выглядел вполне по-земному. Слегка загорелый темноволосый пацан, исцарапанный в самых неожиданных местах. Серьезных ран, слава Богу, не было. Сменив воду, я усадил его греться, а сам сходил в каюту.
Неожиданно возникающие проблемы лучше решать как можно быстрее. И с наименьшей затратой сил… Достав из нагрудного кармана пластинку внутрикорабельного фона, я коснулся сенсоров.
— Ланс, ты занят?
На маленьком плоском экранчике возникло лицо второго пилота. Судя по всему, он выбирался из узкой трубы, забитой паутиной проводов и вскрытыми коробочками логических схем. Даже не подозревал, что на корабле есть такие закоулки…
— Не слишком, капитан. Заканчиваю настройку внешних детекторов.
Я усмехнулся. Вещь нужная, но запоздалая.
— Ты можешь подойти ко мне в каюту?
— Конечно, капитан, — с готовностью отозвался Ланс. — Что-то случилось?
Я коротко пересказал ему произошедшее. Ланс тем временем выбрался из туннеля и, не прерывая связи, направился к лифтовым шахтам. Краем уха прислушиваясь к плеску за полуоткрытой дверью, я объяснил Лансу задание.
— Мальчишку надо накормить, напичкать всеми лекарствами, которые только можно ввести за один раз. Хорошенько расспросить, выяснить, где расположено его селение. И доставить на флаере прямо к порогу.
— Ясно.
Ланс уже спускался к нам в тесной кабинке скоростного лифта. Фон он продолжал держать перед собой, и я заметил мелькнувшую на его лице тень.
— Капитан, вы поручаете мне это задание, как самому младшему? — обиженно спросил он.
Я примиряюще улыбнулся. Настоящая причина была еще обиднее — Ланс разбирался в ремонте электронных схем немногим лучше меня.
— Да. Ты старше его лет на пять, вам будет легче найти общий язык. Надо побыстрее избавиться от нашего юного гостя и продолжить подготовку к старту.
Дверь лифта открылась. Ланс вошел, на ходу пряча фон в карман комбинезона. Коротко спросил:
— Он еще в ванной?
Я кивнул.
— Можешь вытаскивать его из воды, вытирать и приступать к кормлению. Управься побыстрее, хорошо?
Ланс хмуро пообещал:
— Обязательно, капитан. В кадетском корпусе мне часто давали в подшефные трудных новичков. Опыт имеется…
Я с трудом подавил улыбку. Ланса я знал достаточно долго, чтобы не обращать внимания на напускную свирепость. В честном бою семнадцатилетний пилот мог хладнокровно прирезать пару-другую противников. Но беззащитному мальчишке он не даст даже шлепка.
Прикрыв глаза, я погрузился в дремоту. Имею я право еще на час сна, пока Ланс будет возиться с юным туземцем…
— Капитан!
Я удивленно посмотрел на Ланса, прогоняя сонное оцепенение. Такого удивления в его голосе не было даже после поединка в Храме Вселенной, когда я убил непобедимого Шоррэя Менхэма, владеющего мечом раз в сто лучше меня…
— Капитан, — уже тише повторил Ланс. — Простите, но… на каком языке вы разговаривали с мальчиком?
Наш ночной гость стоял за Лансом, кутаясь в огромное пушистое полотенце и с любопытством поглядывая на пилота.
— Глупый вопрос… на стандартном галактическом, конечно. Других я не знаю.
— Знаете, капитан, — тихо возразил Ланс. — А на галактическом мальчишка не понимает ни слова.
Усталость окончательно лишила меня способности соображать. Я упрямо повторил:
— Мы говорили на стандарте, Ланс.
— Откуда он может знать галактический язык? Планета крайне отсталая, корабли на ней приземляются лишь случайно. Согласно справочникам, туземцы общаются на нескольких местных диалектах…
Я подошел к мальчишке, присел перед ним на корточки. Спросил:
— Ты понимаешь мою речь?
— Да.
— А то, что говорит мой друг?
— Нет.
Я начал кое-что понимать — но все еще слишком медленно. И тупо спросил:
— Каким языком ты владеешь?
Мальчишка зевнул. После горячей ванны он совсем размяк, его неудержимо тянуло в сон.
