– Так. – Она села напротив. – Расскажи мне, что ты видел?
…
Мой рассказ длился недолго.
Подробно описав события, привидевшиеся во сне, я перешел к предпринятым действиям.
– Понимаешь, чувство, возникшее у меня… – Я поднял взгляд на Лану и осекся.
В ее глазах стояли слезы, затуманенный взор казался бездонным, направленным не на какой-то конкретный предмет, а вглубь себя …
Я умолк на полуслове.
– Лана, ты что?
Ее подбородок предательски дрогнул.
– Ты видел Самуэля… Извини… – Она встала, и, как мне показалось резким, раздраженным движением смахнула слезы, дрожавшие на ресницах, будто разозлилась на внезапное проявление собственной слабости.
– Милая, успокойся.
– Я спокойна. Сейчас все пройдет.
– Почему тебя так задел рассказ? При чем здесь Самуэль? Он лишь плод моего воображения…
– Ты ошибаешься. – Лана уже вполне владела собой, вот только ее голос вдруг стал холодным и незнакомым.
– В чем я ошибаюсь?
– Самуэль не плод твоего воображения.
– А кто он?
– Андрей ты действительно хочешь услышать… – она не решилась произнести слово «правду», справедливо опасаясь моей, мягко говоря, неадекватной реакции.
– Да хочу. Мне непонятно почему ты плачешь?!..
Лана пристально посмотрела на меня и произнесла:
– Я могу тебе все рассказать. Но у нас с тобой будет только одна попытка к взаимопониманию. – Я слушал ее, удивляясь голосу, твердому, с нотками непонятной властности, и в то же время полному горечи.
– Милая, ты не можешь знать Самуэля. – Я вдруг ясно ощутил всю глубину иррациональности возникшей ситуации. Мы что на полном серьезе делили мой глюк?!
– Могу. – Тихо, но твердо произнесла Лана, по прежнему глядя мне в глаза. – Я помню его, Андрюша. Он мой брат. Вернее… он когда-то был моим братом.
– Милая, такого не может быть. Ты это придумала сейчас?
Секундой позже я понял, что задел ее, задел больно…
Мучительный взгляд, полный горечи и безысходности, ожег меня.
Ее голос дрогнул, но Лана все-таки сумела совладать с чувствами:
– Андрей если ты настроен критично, нам лучше прекратить разговор. Раз и навсегда. Пусть все остается на своих местах.
– Нет.
Я знаю себя. Зерно сомнения уже упало и непременно даст богатые всходы. Я буду тщетно думать об одном и том же, не находя разумных ответов.
– Почему ты решила, что знаешь Самуэля?
– Это не моя память. – Решившись, ответила Лана. – Его помнит Вильгельмина, младшая сестра Самуэля, чьи воспоминания живут во мне…
Ей с трудом дались последние слова, а меня будто ударило током.
Вильгельмина!..
Откуда Лана знает это имя? Я ни разу не обмолвился о нем!..
Мой собственный голос показался в ту секунду чужим, долетающим издалека:
– Ты отождествляешь себя с Вильгельминой?!..
– Не совсем. – Лана напротив, немного успокоилась. – Когда я стала заниматься эзотерикой, во мне проснулись воспоминания. Сначала я считала их простыми видениями, снами, но потом поняла, что это не так. Память Вильгельмины таилась в моем подсознании, пока что-то не выпустило ее…
В моей голове крутилась в тот момент единственная мысль:
Два человека не могут сойти с ума одновременно. Мы не могли ПРИДУМАТЬ одно и тоже!..
– Милая… – Я накрыл ее руку своей ладонью. – Ты должна мне все рассказать. Клянусь, я отнесусь к этому серьезно.
– Тебе будет тяжело поверить. – Она грустно смотрела в мои глаза. – Кроме воспоминаний есть еще кое-что, о чем ты не знаешь.
Я внутренне сжался.
– Все равно, ты должна рассказать.
– Хорошо. – Она окончательно приняла решение. – Слушай. Я постараюсь быть краткой.
* * *
Рассказ Ланы попросту выбил почву из-под моих ног.
Признаюсь, – мне пришлось прилагать немалые усилия, чтобы сохранять хотя бы видимость спокойствия, не выдать то смятение, что царило в рассудке.
Лана излагала практически невероятные события.
Я пытался представить, как она, ночь от ночи, от одного видения к другому, начинала понимать, что сон не является сном, а ее разум непостижимым образом попадает в иную реальность, но не такую, как описывает большинство фантастов в своих произведениях, – ее Вселенная была пуста, и лишь случайно Лана наткнулась среди мрака на островок "материи" (беру это слово в кавычки, потому что у меня сразу возникли сомнения, относительно материальности тех формаций, которые описывала Лана).
Она обнаружила огромную площадку, окруженную скалами и тоннель, принимавший форму лестницы. Что меня поразило и насторожило: Лана на протяжении нескольких месяцев раз за разом приходила туда, поднимаясь все выше по ступеням лестницы, пока не попала в мир, озаренный призрачным сиянием, все так же ограниченный скалами, или частично проникающий в них, в виде тоннелей, искусственных пещер, винтовых спусков, но, следуя ее словам, мир не изменялся на протяжении столь длительного времени, что не характерно для навязчивых снов…
Даже повторяющиеся сновидения все равно разнятся в деталях, но Лана особо подчеркнула стабильную неизменность загадочного мира.
Там она сделал новые открытия, которые окончательно и бесповоротно пробудили память Вильгельмины. Среди скал и непонятных механизмов, грубой кладки и гладко ошлифованных тоннелей (в стенах которых были проложены вполне отвечающие современным взглядам технические коммуникации), Лана обнаружила загадочных энергетических существ, которых она называла "одуванчиками" за схожесть форм с известным аналогом, а так же четверых энергетических созданий, которые, по ее утверждению, когда-то были людьми: они до сих пор сохраняли зыбкие формы человеческого тела, а главное – обрывочную память о своем прошлом существовании.
Именно один из них узнал в Лане Вильгельмину и провел ее через загадочный энергетический тоннель в наш, реальный мир к руинам замка, так и не восстановленного после внезапного нашествия, уничтожившего небольшой городок и крепость на холме…
– Ты сказала что этот… – я запнулся.
– Рамуэль, – подсказала Лана имя энергетического существа.
– Да Рамуэль, – кивнул я, – он назвал тебя именно "хозяйкой данного мира"?
– Да. Я же рассказала тебе, что могу частично управлять происходящими в "тоннеле" явлениями. К тому же меня признали "одуванчики", а они, как я поняла, – стражи. Когда мы впервые столкнулись, то устроенный ими осмотр был похож на тщательное сканирование.
