— Зонтик? — Марбара вскинула брови в картинном удивлении, — там прекрасная погода, дождя не обещают!
Дима невольно взглянул в окно, на свинцовое низкое небо, обещающее мерзкую октябрьскую морось, но промолчал.
Класс поднялся, и нехотя, со вздохами, поплелся в сторону раздевалки.
«Спортивная площадка» представляла собой довольно глубокий котлован с песчаным дном. Это место действительно было выделено школе под спортивную площадку, но, как водится, ее не успели достроить к началу учебного года. А в расписании занятия на улице уже поставили, и учителя не нашли ничего лучше, кроме как проводить занятия на недострое. В котлован вёл узкий проход между большими завалами выбранного грунта. Дети гуськом прошли по этому проходу, следуя за классным руководителем, и выстроились на краю котлована.
— Ну вот, — кивнула Марбара, оглядев строй детишек, — теперь девочки во-о-он туда, — она указала на дальний кран котлована, — где натянута сетка для волейбола. Мяч лежит в корзине, рядом с полем. На команды делитесь самостоятельно, рассчитавшись на первый-второй.
— Марина Борисовна, но нас тринадцать! — Ленка Дуленкова, тряся поднятой рукой, запрыгала на месте, — не получится разделиться поровну, я посчитала!
— Молодец! — Марбара кивнула, — назначаю тебя судьей! В конце часа ты сообщишь мне счет, победившая команда получит отметки отлично. И ты вместе с ними!
— Ура-а-а-а!! — обрадовалась Ленка, — можно идти на место?
— Нужно! Девочки, бегом на площадку! Дуленкова — ты, как судья, проведешь разминку!
Девчонки, недовольно перешептываясь, потрусили в дальний конец котлована.
— Петров, Задорожный — назначаю вас вратарями. Остальные рассчитаться на первый-второй!
Минут через пять после начала игры Марбара, зябко кутаясь в куцый плащ, удалилась с площадки. Сразу после этого игра начала разваливаться: мало кому хотелось бегать по сырому, плохо утрамбованному песку, посреди серой холодной мороси. В итоге играть остались всего четверо — фанаты футбола, которые, будь их воля, гоняли бы мяч даже на катке без коньков в лютый мороз.
Остальные ребята разбрелись по котловану — кто-то пошёл смотреть, как дела у девчонок, кто-то забрался на отвалы, чтобы оглядеть окрестности; Дима хотел попробовать и вовсе улизнуть из котлована — он беспокоился за Барса, как он в школьном саду, смог ли найти укрытие в такую погоду? Или мёрзнет где-нибудь под кустом? Но выйти не получилось — Марбара, оказывается, не ушла в кабинет, чтобы выпить теплого чаю, а стояла возле прохода, скрывшись за отвалом, и курила. Дима нырнул обратно, надеясь, что остался незамеченным.
В проходе между отвалами он оказался совсем один. Было легко представить, что он оказался на Марсе — единственный уцелевший космонавт из первой экспедиции, чей корабль разбился неподалёку. Он пытается выжить на негостеприимной планете, и его главная задача сейчас — найти надёжное укрытие.
— Ой! — вырвалось у него, когда за очередным изгибом прохода он обнаружил бабушку. Она стояла на тропе, кутаясь в толстый пуховой платок, и улыбалась, глядя на него неожиданно светлыми, хрустальными серыми глазами, — и-извините, — выдавил Дима, — невежливо получилось.
Бабушка кивнула, и еще раз улыбнулась, но промолчала.
— Вы к кому-то из ребят, да? — догадался Дима.
Бабушка снова кивнула, и медленно двинулась в Димину сторону. Он посторонился, чтобы освободить проход. Когда она проходила мимо, отчетливо повеяло зимним холодом.
Дима вздрогнул, бросил взгляд в медленно удаляющуюся спину, прикрытую широким платком, и потрусил обратно на площадку — чтобы согреться.
В футбол никто не играл. Все ребята собрались возле одного из отвалов породы на краю оврага, и оживлённо гудели:
— …а вдруг там что ценное есть? Го вниз, спустимся!
— Ты чё? Это мародёрство называется! За такое по голове точно не погладят!
— Да ты просто зассал!
— Вы серьезно, что-ли?
— Гайз, кажется, я кости вижу…
Дима пробрался сквозь толпу, и увидел ряд ровных прямоугольных ям в земле. Возле ближайшей толпились мальчишки, и светили вниз фонариками на телефонах. Девочки благоразумно стояли, переминаясь, чуть в стороне.
— …у меня, кажется, прабабушка тут похоронена… — тихий девчоночий голосок потонул бы в общем гвалте, но вмешался Макс Полянский, главный заводила в классе.
— Что?! — его голос заглушил остальные, — Гудукина, ты знала, что тут кладбище?!
— Мама говорила, летом еще, когда тут все перерыли… Тут церковь раньше была, и погост, — тихо, смущённо опустив глаза, ответила Тоня Гудукина, — она не знает, что тут наша спорплощадка…
— Ну офигеть можно…
Дима подобрался к соседней яме, тоже включил фонарик на телефоне, и посветил вниз. Яма была довольно глубокой, больше его роста. На дне беспорядочно валялись трухлявые щепки и куски коричнево-красной материи. Остатки гроба? Он пригляделся, и среди обломков с ужасом разглядел половинку черепа; кости были желтые, с налипшей грязью и какими-то странными потёками.
— Ребят, тут кости! — закричал он.
— Тут тоже! Целый скелет в платье! — ответили ему.
— Давайте спустимся, а?
— Да пошёл ты! Ну нафиг! А вдруг там проклятье какое-то?
— Да какое проклятье? Сам слышал — тут бывшая церковная земля!
— Не, ну играть в футбол на кладбище это как-то совсем не круто!
Дима заметил, что Тоня тихонько отошла в сторону, и замерла, прикрыв лицо побелевшими ладошками.
— Эй, ты чего? — он подошёл к ней, — давай пойдём отсюда. Надо родителям рассказать, это беспредел какой-то…
Тоня была довольно симпатичной девчонкой: по-анимэшному большие чёрные глаза, длинные гладкие волосы, уже начавшая формироваться фигура. Но она была тихоней; в классе никто не обращал на неё особого внимания, в том числе Дима. Одевалась она серо, никогда не гуляла, в компаниях не участвовала, обсудить с ней было особо нечего.
— Это точно, — она всхлипнула, но опустила ладони, посмотрев на Диму, — спасибо.
— За что?
— За то, что не стал больше пялиться на кости. И сториз делать…
— Кстати, думаю, что после этих сториз у школы будут проблемы!
— Так им и надо!
— Согласен, — Дима кивнул, — ну что, го обратно?
— Давай.
Они двинулись в сторону прохода.
— Слушай, ты прабабушку любила, наверное? Ты это… не факт, что она там… Надеюсь, это случайно так получилось, и большинство могил нормально перенесли.
— Она умерла до моего рождения, — ответила Тоня бесцветным голосом, и после секундной паузы добавила, — она приходит ко мне во сне часто. Навещает. Мы… мы разговариваем, она помогает, советует.
— Ты родителям говорила?
— Я пыталась, — Тоня, кивнула, — сходили с мамой в церковь, поставили свечку… Прабабушка ночью, во сне, спасибо сказала. Она добрая, на самом деле!
— И что — это всё? Свечку поставили?
— Да маме не до этого, на самом деле! Она работает на двух работах, чего я её своими проблемами грузить буду. Да и не проблемы это.
— А отец?
— Он в другом городе. Уже давно отдельно живёт.
— Сорян, слушай… Не хотел.
— Да норм.
— А у меня недавно сестра погибла.
— Я знаю.
— Тоже вот…
Повисла пауза, во время которой Тоня достала из кармана смартфон и, покопавшись несколько секунд, протянула ему.
— Гляди вот, — сказала она, — это прабабушка. Антонина Сергеевна. Фотка старая, еще на фотик снимали, мама говорит, качество отстой…
Но Дима этих слов уже не слышал. С тусклого экрана недорого китайского смартфона на него смотрела бабулька в толстом платке, которую он встретил на этом самом месте несколько минут назад.
Когти
— Барс, потерпи, дай полчасика поспать, — Дима досадливо отдернул ногу, о которую, как ему показалось, тёрся голодный кот, — имей совесть.
«Дим, это не я», — громкий голос в голове окончательно прогнал сон; Дима открыл глаза.
— Какого!.. — начал он, но его грубо перебили.
