— Ну, в драке-то они мастерство показали. Наваляли музыкантам так, чтобы всех успокоить, но никого не убить, а вот дальше… Знаешь, на чём прокололись? Приволакивают они барышню в покои Флореса, а Флореса-то и нет. Вместо, чтобы её ждать и надеяться, прогуляться вышел по вечернему посёлку. И что делают эти «мастера боя»? Вталкивают музыкантшу в спальню, а сами остаются дежурить у дверей снаружи.
— Угу, подстраховались, — Родригес улыбнулся. — Флорес не спустил бы им появления у себя в спальне без приглашения.
— Само собой. Да только рабеновы прихвостни не учли простой истины: из спальни Флореса можно выйти не только через дверь. Барышня оказалась акробатически подкована. Как оказалась одна в помещении, тут же, не будь дурой, в окно вылезла. Видит: прыгать высоковато — ну и прошлась по карнизу — куда бы ты думал? Да к самому Рабену в кабинет — вот как бывает! А уж там она стащила коллекционный молот, которым легонько тюкнула охранника, и тот — наповал. Представляешь? И тихо вышла.
— Вот как вышла, не представляю, — помотал головой Бенито. — Там уж кому-то пришлось зажмуриться.
— Или потайными коридорами провести, — добавил Финьес.
— Кто бы это мог сделать?
— Думают вообще-то на вашего Олафа, — сказал повар, — Рабен тоже к тому склоняется, но доказательств у него нет. Никаких улик, и никто ничего не видел…
— Так если не видели, отчего же думать на Олафа?.
— Из элитного квартала ведёт двое ворот. На Пешеходных сидит Лопес, а всем известно, что с Лопесом не договоришься. Если говорит: женщина не выходила, значит, скорее всего, так и есть. Но беглянку могли выпустить из квартала и через Транспортные ворота. Вот для этого, по идее, и нужен был Олаф, другому бы просто не открыли.
— По-моему, беспочвенные домыслы, — хмыкнул Бенито.
— По-моему, тоже. Но если Олафа дождаться и вырвать признания под пыткой…
А вот это уже совсем грустно.
— Рабен может на такое решиться?
— Боюсь, кроме Флореса его остановить некому, — Финьес пожал широкими плечами об объёмные подбородки. — А Флоресу тоже не больше всех надо… И я вот что подумал. Может, и сам Олаф о том догадывается. Потому и не спешит возвращаться.
— А я подумал другое, — с ожесточением выговорил Бенито, — не слишком ли много власти забрал выскочка Рабен? Может, пора его на место ставить, а? Может, рискуем опоздать?
— Смелые слова, коммодор Родригес, — вздохнул толстяк, — даже не решаюсь ответить.
— Я говорю смелые слова, — вполголоса молвил Бенито, — поскольку считаю, что мы оба по умолчанию за Флореса. Иное было бы глупо, нечестно, да и не выгодно никому из нас. Ты согласен, Финьес?
— Да.
— Но раз так, я прошу об одолжении. Я планирую уехать на поиски своих пропавших людей — Олафа и Майка. Но если мы разминёмся и они вернутся в Новый Бабилон раньше меня…
— …Рабен подсуетится, — мрачно кивнул повар.
— Так я вот о чём. Если меня не будет, а мои люди появятся — важно, чтобы до Флореса вовремя дошли моё ручательство за них и моя просьба не подпускать к ним Рабена и его живодёров. Я же со своей стороны обязуюсь разговорить своих людей по-хорошему. Флорес в курсе моих способностей, и, надеюсь, моего слова ему будет довольно.
— Договорились! — заверил Финьес. — Всё, что надобно, передам близко к тексту. Мне это будет нетрудно. Конечно, решения Флореса предугадать не берусь, но всё, что в моих силах...
Бенито заверил повара, что большего, чем в его силах, он и в мыслях не имел попросить. В ответ Финьес чуть ли не просиял от осознания, что заоблачного геройства от него не потребовалось. Что ж, остаётся надеяться, что в нужный момент бремя обещанного покажется ему столь же лёгким, как и сегодня.
Тепло простившись с Финьесом, Бенито вернулся из кухни по тем же самым ходам — не то потайным, не то малоизвестным, вышел из ниши в боковой стенке парадной лестницы в официальное пространство дворца, к широким светлым коридорам да под высокие потолки.
У входа в «тронный зал» — парадный кабинет Флореса застыл на часах телохранитель, часом ранее отказавшийся Родригеса пропустить.
— Скажи, Торрес, твой шеф так и не передумал? — наудачу спросил Бенито. Телохранитель отрицательно покачал головой.
Что ж, примем к сведению. Но расстраиваться оснований нет. Своей главной цели Родригес достиг. Выяснил, что Кай и Олаф пропали не по возвращении. Решил и задачку помельче: через кого передать Флоресу свою аварийную просьбу. Что ещё? Ах, да: спустился по парадной лестнице дворца спустя полтора часа после того, как поднялся. Со стороны это должно бы выглядеть так, будто Флорес Родригеса всё-таки принял, да ещё задержал неспешной мудрой беседой.
В такт этой предполагаемой беседе Бенито по лестнице не столько шёл, сколько торжественно шествовал. В столь же медленном темпе он двигался и на следующем участке пути: от дворца к площади, где всё ещё стоял не убранным деревянный помост, сбитый под выступления группы «Оу Дивиляй». И лишь тогда, когда впереди показались Внешние врата, он позволил себе ускориться, предвосхищая быструю, как полёт, поисковую поездку, в которой придётся опередить многое и многих.
Подойдя к скамейке Лопеса, он застыл ошарашено. Чего-то не хватало. Какого-то, скажем прямо, одноколёсного транспортного средства.
6
— О, ты вернулся, — кивнул Родригесу Лопес.
В голосе слышалось напряжение, да и поза на скамейке выглядела несколько скованной. С чего бы?
Впрочем, важнее сейчас прояснить другое: куда делся моноцикл?
— Дружище, помнится, ты обещал посторожить мне коня…
Не совсем так. Если по правде, Лопес такого не обещал, он просто позволил его рядом с собой поставить.
— Обещал, — буркнул дружище, не опровергая ложных утверждений товарища. Всё так грустно? А ведь полтора часа назад Лопес чувствовал себя у ворот полным хозяином. Поривычно шутил, что собирается покататься.
— Ну и где?
— Где-где… Пришли от Флореса — забрали! — в раздражении процедил охранитель. Глаза его смотрели в основном под ноги.
Далеко не хозяйский взгляд. Этак вовсе проблематично заметить, что творится у тебя под боком.
— Кто забрал?
— Диас и Маданес.
Та самая парочка, которую Рабен посылает, куда надо и куда не надо.
— Вдвоём зашли за моим моноциклом?
— Ну!
— И сказали, что посланы Флоресом? — Лопес молча кивнул.
Обратиться за доказательствами к двум мастерам боя поневоле ведь постесняешься. Хотя, если ты сам — правая рука Флореса… Но Лопес вряд ли всерьёз себя чувствует правой рукой, да и моноцикл — чужой. А вот охрана на воротах — своя. Если у тебя при всех отберут силой эту чужую игрушку, весь наработанный авторитет грозного начальника пойдёт насмарку.
— Но ты предупредил их, что я буду против?
— Ну, типа того…
Привычно зубоскаля в час, когда Родригес оставлял моноцикл, Лопес выговорил себе право ничего не караулить. Обещал, что коня не отдаст, «если очень не попросят».
— Ладно, — примирительно сказал Бенито, — похоже, тебя очень попросили.
— Во-во! — Лопес выдохнул с некоторым облегчением. — Очень попросили, очень.
— Что ж, не прощаюсь, — вздохнул Бенито, — попытаюсь восстановить попранную справедливость собственными силами.
Не дольше мгновения подождал, не соберётся ли Лопес к нему в этом походе присоединиться. Нет, не собрался. Просто пожелал успеха.
Что ж, и на том спасибо. Родригес развернулся и снова направился к флоресовому дворцу, раздумывая по пути о причудливых линиях судьбы, сиречь фатума. Кому на роду написано в некоторый день посетить кабинет Рабена, тот кухней старика Финьеса, по-видимому, не отделается.
7
Кабинет Рабена. В центре на полу лежит моноцикл. За столом сидит хозяин, делает вид, будто чем-то занят. И ему легко изображать самое разное: Диас и Маданес рядом, выставлены по углам стола, попытку встряхнуть шефа за шиворот немедленно пресекут. Равно как и разгневанный бросок к моноциклу — он от Диаса лишь в полутора шагах.
