— А дверь вынести? — дёрнул плечами Дерен. — Давай-ка в душ. Приводи себя в порядок и возвращайся. Дежурить будем мы с Вили, но ты и Дэко — на подхвате. Потому ты должен всегда быть у меня под рукой. Чистый. Сытый. И выспавшийся. К сожалению, на «Персефону» тебя отправить возможности нет. Так что…
— Я понял, — грустно кивнул Рэм. Дерену только бы выпереть его. — Есть. Спать. Не мешаться под ногами.
Он понимал, что нормальная охрана у капитана имеется, а «почуять», как пояснил Вили, Рэм ничего не может. Может разве что не мешать.
— Гениально! — восхитился Дерен. — Соображаешь же иногда. Может, и толк из тебя будет? Мойся и передай эстафету Дэко. Когда нарисую план здания, пойдём на разведку в столовую.
— Мы тут надолго?
— Боюсь, что да. Я почти уверен, что это не отравление.
— А если… ты ошибаешься? — Рэм быстро взглянул в лицо Дерену и отвёл глаза. А вдруг тот критику не выносит?
Но лейтенант только плечами пожал:
— Тогда дня три. Госпиталь работает с экспериментальными ядами, тут они своё дело знают. Но это было бы нереально хорошо. Я не верю, что так бывает.
Он встретился глазами с Рэмом и улыбнулся как-то просто, почти по-мальчишески. Наверное, ему хотелось чуда так же сильно, как Рэму — выдачи станнера.
У каждого — своё чудо. И чужое не радует.
Овечкой Дерен прикидывался ещё около часа. Никому не мешал, бродил по окрестностям…
Как только Рэм и Дэко, второй пилот Вили, сходили в столовую и взялись играть в карты, лейтенант завершил обход территории госпиталя, и началось: инструктаж, карта территории госпиталя, карта самого здания, график дежурств.
Вили спокойно принимал данные на браслет, что-то уточнял по ходу, кивал.
Рэм и Дэко — худой белобрысый парень — молча страдали. Им хотелось закончить игру.
Рэм уже и забыл, когда нормально играл в карты. На спецоновской базе он садился пару раз поиграть со старшими курсантами, но был всё время на стороже, опасаясь неизвестных подколок и тянущихся за ними обязательств.
А вот с Дэко вполне можно было бы поиграть. Весёлый, без двойного дна, он даже не «на интерес» предложил, а просто так, чтобы время убить.
Он был постарше, конечно, но весёлый и лёгкий. Волосы у него были короче, чем у Вили, но шею закрывали. И у висков были заплетены две тоненькие косички с фигурками зверей на концах.
Рэму очень хотелось и расспросить его, и поиграть. И Дерен, конечно, всё понял. Но усадил Рэма за учебник по навигации, а Дэко и Вилли — учить экзотианский язык.
Рэм бы тоже предпочёл экзотианский, языки ему давались легко, но лейтенант и слушать не захотел. Сказал, что в общине Рэма и так научат, а о навигации он пока не имеет никакого понятия, что есть реальное безобразие.
В ответ на робкие возражения, в его голосе прорезался металл. Дэко развёл руками, Рэм покивал. Ослушаться Дерена, повысившего голос, мог разве что разбуженный мимо сезона вашуг. И то непонятно, чем бы эта авантюра закончилась.
Рэм сел на травку, открыл первую главу — о соотношении вещества и теневой материи в галактике, а Дэко и невозмутимый Вили уселись прямо под окном и развернули словарь.
Дерен посмотрел на них минут пять и сообщил в пространство:
— Пойду с персоналом поговорю. Вили, ментальный фон спокоен, разве что чужой кто-то будет поблизости ошиваться. Прежде чем удушить, постарайся понять, чего он хочет. Я не вижу в этой истории чьей-то выгоды. Это плохо. Случайность такого высокого порядка при текущем натяжении нитей — невозможна.
— А что если это отсроченный приказ о смерти? — спросил сержант Вили. — Капитан на похоронах с эрцогами рядом стоял. Смотрел я на них. Плохие они люди. Человека видят, как пыль.
— Я думал об этом, — согласился Дерен. — Но это было бы слишком просто. И Энрек бы так не суетился. Если бы это отец приказал убить, он отошёл бы в сторону.
— Энрек — зверь, — не согласился Вили. — Звери — честнее людей.
— Даже если и так, — кивнул Дерен. — Энрек вёл бы себя иначе, если бы знал, что случилось с капитаном. Я долго за ним наблюдал. Он не знает.
— И инспектор?
— Инспектор мне не по зубам, Вили. И Энреку — тоже.
— Он ему руки сковал. Подозревает.
— Рос написал, что Энрек увёз его на «Леденящий».
— И этот ход — тоже за мою версию, — подытожил Вили. — Энрек повёз инспектора к отцу. Он хочет выбить из него информацию. Эрцог Локьё — сильный истник. Может быть, он сумеет.
— А если нет?
— Не говори так, чтобы не услышали духи. Вечером я сплету силки, чтобы оберегать сон капитана. Он проснётся.
— Хорошо.
Дерен не стал спорить. Но молчал он так, что Рэм коснулся ковчега на груди. Может, и вправду эта маленькая магия помогает? Или хотя бы сама вера в неё?
Рэм почти не знал капитана Пайела. Только в дэпах читал о нём да видел мельком в эйнитской общине.
Но тот был на своём месте. Это было понятно по тяжёлому взгляду Дерена и озабоченному лицу Вили.
Молитв Рэм не знал. Он просто погладил ковчег и посмотрел на закрытое окно капитанской палаты.
Вспомнил маму. Вроде, она учила его каким-то словам?
«Храни тебя, Ной, создавший ковчег, что принёс людей к звёздам», — кажется, так она говорила.
Капитан не должен был умереть. Больше никто не поймал бы Римова. А если бы и поймал, не рискнул бы судить.
Если такие люди не должны жить, то кто? Должна же в этом мире быть хоть какая-то справедливость?
Глава 30
Дерен три раза в день получал от медиков сводки о состоянии капитана Пайела.
Лейтенант свободно передвигался по территории госпиталя, разговаривал с персоналом, выходил на связь с Росом, с которым они общались на каком-то малопонятном жаргоне.
Услышав что-нибудь вроде: «А ещё яйца у них крутятся, у ракоскорпиона над Гедой…» — Рэм вздрагивал.
Рос всегда объявлялся в эфире внезапно, с полуфразы. И так же быстро пропадал.
Дерен явно понимал, о чём идёт речь. Иногда быстро задавал уточняющие вопросы. Остальным «караульщикам», даже Вили, приходилось довольствоваться его «переводами».
Последний раз Дерен пояснил, что имперская разведка «стоит на ушах». Между секторами замечены магнитные «вспышки» каких-то странных перемещений, в которых не признались пока ни Империя, ни Содружество. А Э-лаю такое просто не по средствам — слишком высок уровень маскировки, а это дорого стоит.
Рос предполагал, что готовится провокация. Но где и как? Этого Дерен не знал.
А Рэм не знал, как тайные перемещения тяжёлых судов и возможные провокации могут быть связаны с яйцами ракоскорпиона. Особенно после того, как на несмелый вопрос Дэко о том, есть ли у ракоскорпиона яйца, лейтенант пояснил с улыбкой, что разумеется нету.
Вили невозмутимо кивал, дисциплинированно сидел перед экраном или под приоткрытым окном капитанской палаты. Сменяясь, он мог поспать или покурить, размышляя о чём-то своём, а вот Дерен, кажется, не расслаблялся ни на минуту.
Климат на Джанге умеренный, и окно в палате капитана открывали дежурные сёстры. Они появлялись у пациента каждые два часа, осматривали, обтирали влажными салфетками.
Дышал кэп через маску, однако медики всё равно утверждали, что естественный свет и свежий воздух каким-то образом могут быть полезны ему.
Логики в этом не было никакой, но пилоты не возражали. Им открытое окно было действительно очень полезно.
Да, Дерен и Вили наблюдали за капитаном и через камеры, установленные охраной. Вили подключился к ним в первый же день, и ставить никого в известность не собирался. Но гораздо информативнее было подпрыгнуть, подтянутся на руках и заглянуть в окно.
Сначала капсула с капитаном стояла в палате закрытая, потом купол сняли, и стало видно лицо кэпа под прозрачной дыхательной маской.
Он был бледен, но, если приглядеться, можно было различить, что грудь его поднимается, а значит, дышал капитан сам.
Медики обещали вывести кэпа из искусственной комы через трое суток.
