Девушка сошла с дороги, прошла через калитку в маленький двор и направилась к крыльцу. Тайвире было очень страшно. Она не хотела думать об этом. Но отогнать эти мысли была не в состоянии. Неужели он будет насиловать ее прямо сейчас? Нет, двадцатипятилетняя купеческая дочка не была ни девственницей, ни ханжой, и уже давно знала что из себя представляют мужчины и для чего им нужны женщины, но то что с ней будет выделывать этот грязный разбойник пугало ее до глубины души.
– Входи, – подбодрил ее Сойвин, увидев что она замерла перед дверью.
Внутри было что-то вроде прихожей, которая вела в большую и единственную комнату, где был стол, кирпичная печь и сбитые из досок широкие нары.
Девушка замерла, переступив порог комнаты. Разбойник протиснулся внутрь, слегка толкнув ее. Он прошел к дальнему концу стола и, громко бряцая своими мечами и кинжалами, со вздохом опустился на табурет, поставил рядом мешок и, посмотрев на застывшую возле входа девушку, спросил:
– Боишься?
Девушка одарила его ледяным взглядом и ничего не ответила.
– Самое лучшее что ты сейчас можешь сделать это перестать изображать из себя гордую принцессу и вести себя разумно. – Сойвин прокашлялся и наклонился вперед, поставив локти на стол. – Есть несколько правил, которые тебе следует уяснить. Ты сейчас заложница, то есть по сути дела мешок с деньгами, из которых половина моя, четверть Головы и четверть всех остальных бродяг. Будь ты просто моей рабыней я был бы волен делать с тобой все что мне угодно: убить тебя, продать, отпустить. Но сейчас ты пленница, за которой я должен следить и с которой я могу развлекаться как мне захочется, при этом конечно не убивая и не калеча тебя, чтобы ты не потеряла своей товарной ценности. Теперь я хочу знать что из всего мною сказанного для тебя непонятно?
Тайвира молчала, ее сердце стремительно билось, потели ладони и она чувствовала слабость в коленях. Она была очень напугана. Но собирая волю в кулак, она продиралась сквозь вязкое облако страха, заставляя себя оставаться с высоко поднятой головой и достойно встретить все унижения и мучения.
– Мне не нравится твое молчание, – сообщил Сойвин. – Если я задаю тебе вопрос, тебе следует отвечать на него. Пусть это будет правило номер один для тебя. Если я снова спрошу тебя и не услышу ответа, я подойду и ударю тебя в живот. Я обещаю тебе это. И так, что-то тебе непонятно из того что я сказал выше?
Карие глаза Тайвиры смотрели на мужчину холодно и спокойно, хотя внутри её всю трясло.
Разбойник медленно встал с табурета и направился к своей пленнице. Он замер в метре перед ней. Девушка вся сжалась от ужаса, готовясь к неминуемым побоям.
– Я не хочу чтобы ты считала меня человеком, не выполняющим своих обещаний, – медленно проговорил Сойвин.
И ударил ее.
Тайвира ахнула и согнулась бы пополам, если бы разбойник не схватил ее за волосы левой рукой, оттянув ее голову назад. Правой он вытащил один из своих кинжалов и прижав девушку к косяку, приставил лезвие к ее шее.
– Неужели это так трудно? Я же попросил вести себя разумно, – с каким-то внутренним надрывом сказал он. – Правило номер один, я спрашиваю – ты отвечаешь. Я спрашиваю – ты отвечаешь.
Тайвира, задыхаясь от ужаса, втягивала в себя смесь запахов мужского пота, кожаной одежды, металла, земли и какой-то затхлости, и расширенными зрачками смотрела в зеленые глаза разбойника. И в этот миг, она могла бы поклясться, что видит там глухую, укрытую глубоко в душе боль и странный блеск, то ли от слез, то ли от какого-то нездорового возбуждения. Лезвие стало давить сильнее.
– Я поняла, – прошептала она.
Сойвин пристально смотрел на нее.
– Что ты поняла?
– Я поняла, что я пленница и что есть правила.
Разбойник отпустил ее и убрал кинжал в ножны. Девушка осталась стоять, прижавшись спиной к косяку. Она прижала ладонь к шее и пыталась успокоить дыхание.
Сойвин, бывший лейтенант королевского пограничного корпуса, медленно вернулся к столу. Сердце его бешено колотилось, руки дрожали. Он уперся ладонями в столешницу. Он очень надеялся, что она действительно поняла и тогда у нее будет больше шансов выжить в Гроанбурге до возвращения ее отца с выкупом.
– Ты не можешь начинать говорить первой, – глухо произнес Сойвин, – только после того как к тебе обратятся. Ты не можешь сидеть за одним столом со мной и с любым другим свободным жителем Гроанбурга. Не советую пытаться сбежать. Во-первых, из города тебе не выбраться и любой, кто встретит тебя, сделает с тобой все что угодно. Во-вторых, даже если бы ты каким-то чудом выбралась из города, вокруг в лесах наши люди. Тебя непременно поймают. И обязательно накажут, а также убьют несколько человек из твоего каравана, начнут с самых бесполезных для нас. Когда я буду уходить, я буду запирать тебя в подвале. Там сыро, холодно и полно маланутов. Когда я буду здесь, ты будешь готовить, стирать и убирать дом.
Он замолчал и устало опустился на лавку.
– Ты поэтому прикрывал меня в бою, чтобы я готовила тебе и стирала? – Спросила девушка, сама удивляясь как она смеет так говорить с ним. Но что-то в его взгляде, когда он приставил кинжал к ее шее, не давало ей покоя.
– Я прикрывал тебя, потому что я хотел чтобы ты осталась жива, – спокойно ответил Сойвин.
– Будешь меня трахать? – Задала она наконец мучивший ее вопрос, буквально вытолкнув из себя последнее слово.
Разбойник повернул голову и посмотрел на девушку. Зачем он пытается помочь ей? Он ведь твердо решил, что с прошлым покончено, покончено с глупым молодым лейтенантом Сойвином, не способным понять, что миром правят люди без чести и совести и только сила имеет значение. Тогда зачем, и почему именно ей? Были ведь и другие пленники, мужчины и женщины, обреченные на издевательства и смерть, ради которых он и палец о палец не ударил и не собирался этого делать. Только потому что она очень нравилась ему? Внешне. Ведь он не знает что она за человек, может быть она злобная коварная стерва. Он почувствовал влечение, взыграло либидо и вот он уже ищет пути сблизиться с ней. Как глупо и пошло. Ну так что, Сойвин, будешь ее трахать, спросил он себя. Но он знал что не будет. Он грабитель, убийца, подонок и ни в коем случае не собирался раскаиваться в этом или пытаться хоть как-то искупить это. Теперь он уже отлично знал что всем друг на друга наплевать в этом мире. Ну что ж прекрасно, ему тоже на все плевать, он будет жить ради себя и будет руководствоваться лишь своими желаниями. Она понравилась ему, стройная, кареглазая, с бархатной кожей и у него появилось желание помочь ей. Отлично. Он идет навстречу своему желанию. Но ему была противна мысль о сексуальном насилии над женщиной, для него это было омерзительно и недопустимо. Каким бы негодяем он не был. Замечательно. Он пойдет навстречу и этому.
И он коротко ответил:
– Нет.
Тайвира внимательно смотрела на молодого мужчину. Это простое и лаконичное «нет» почему-то прозвучало для нее очень убедительно. Он прикрыл ее в сражении, вытащил из лап Хишена и теперь отказывается от возможности воспользоваться плодами своих трудов. Но может она просто льстит себе, что если она просто не нравится ему внешне. Однако она достаточно знала мужчин и была уверена, что в своем стремлении удовлетворить свою похоть они не очень разборчивы, "к тому же", подумала она с некоторым легким раздражением, "не настолько уж я не привлекательна, чтобы мной побрезговал какой-то разбойник". Но тогда зачем он это делает, что, она должна поверить что он помогает ей из какого-то внутреннего благородства? Ну тогда почему именно ей, тут же возник вопрос, и внутренний голос тут же с готовностью предложил ответ: потому что она нравится ему. Это было глупо. Наверно.
– Его звали Самал, – сказала она. – Того парня из «Бонры», которого зарубил ваш главарь там на площади.
Сойвин выпрямился и повернулся лицом к девушке.
– Мне наплевать как его звали, – сказал он.
– Я знаю, – спокойно произнесла Тайвира. – Всем наплевать. Кроме его младшей сестры, оставшейся в Акануране. Больше у него никого не было из родных. Ее зовут Рута и она работает кухаркой в ресторане «Бриг».
