воздух на несколько футов, балансируя на двух колёсах, а затем с грохотом упал вниз, амортизаторы заскрипели, как пружины кровати молодоженов.
И тут я увидел его.
Меня сбил не грузовик. Кое-что намного хуже.
Из окна я увидел, что он стоит там, его огромное ухмыляющееся лицо, как череп в пустыне: Тони "Айсмен" Бускотти. Помните его? Бывший наемный убийца синдиката, который должен был кормить червей на Харвест-Хилл в той могиле, достаточно большой, чтобы сбросить в нее горы трупов. Да, сэр, старый добрый Франкенштейн собственной персоной. От Большого Тони Карлоффа прошиб бы холодный пот.
Его рука пробила окно, и я закрыла лицо от осколков стекла. Достаточно большая, чтобы целиком обхватить футбольный мяч, она пыталась ухватиться за меня. А эти пальцы… я видел, как кости выскакивают из суставов, как кожа свисает лоскутами. Я нажал на педаль газа и чуть не врезался в дерево. Я сбросил его задним ходом и сбил двух других зомби, в которых ранее всадил обойму. Я переехал через одного из них. Потом снова появился Большой Тони, желтый череп которого просвечивал сквозь дыры на лице, похожем на червивый саван, свисающий с бельевой веревки. Эти гигантские руки взялись за дверцу, и в ту самую секунду, когда я дал газу, раздался внезапный металлический скрежет, когда Большой Тони сорвал дверь с водительской стороны.
Меня обдало брызгами грязи, а эта большая мертвая туша так и осталась там стоять, держа дверцу в лапах. Я почти ничего не помню о своем побеге. Только то, что я объезжал надгробия и кусты, когда с грохотом мчался по извилистому лабиринту грунтовой дороги. Обливаясь потом от страха, я выехал из этих черных ворот, как поезд из тёмного туннеля. Потом дорога. Шоссе. Городские огни.
И я, дрожащий, как больной котёнок на сильном ветру.
9
Спустя полчаса и полпинты ржаного виски, я снова был там.
На этот раз со мной был Томми Альберт. Он и около двадцати копов, местные "джоны" — помощники шерифа и люди коронера. Это место кишело людьми. И знаете, что мы там нашли? Ничего. Да, это так. Тела исчезли. Как и Марианна с её клубом вурдалаков. Но они не полностью прибрались за собой. Просто не успели.
Внизу мы нашли плиты. Мы также нашли комнату, где они занимались воскрешением трупов. Все оборудование было на месте. Кровь была повсюду. Куски сырого мяса животных. Льняной мешок с человеческими костями, такими свежими, что на них еще оставались красно-коричневые куски плоти. Но на этом все и закончилось.
— Всё так и было, — рассказывал я Томми. — Не смотри на меня, как на сумасшедшего. Я видел всё своими глазами.
Он перестал смотреть на меня:
— Я тебе верю. Может быть, мне и не следовало бы этого делать, но я верю.
Я затянулся сигаретой.
— Эти парни никогда не поверят.
— Им и не нужно, Винс. То, что мы нашли здесь, более чем достаточное оправдание для меня, чтобы позвать всех этих ребят, — он сунул в рот сигару. — Мне нужно задержать эту Портис. И ты это знаешь. Она стоит за всем этим, и только она может заполнить все дыры.
Дыры? Да через эти дыры спокойно пролезла бы большая часть Среднего Запада. Расхищение могил. Каннибализм. Убийство. Ходячие мертвецы. С минуты на минуту я ожидал, что Чейни и Лугоши вызовут на допрос. Вот насколько все было плохо. От этого смердело хуже, чем от трусов дальнобойщика.
С улицы вбежал коп.
— Инспектор, у нас мертвый полицейский, — сказал он Томми. — В городе.
Потом мы снова оказались в "Форде" Томми, который с ревом несся к бетонным джунглям, включив фары и сирену на полную. Больше в мавзолее делать было нечего. Те, кто уже был там, могли и сами справиться. Как только вокруг нас оказались улицы, бетон и кирпич, обвивающие нас, как мамины руки, я почувствовал себя лучше. На Вест-Сайде, возле доков, нашли тело полицейского. Он лежал в луже собственной крови.
Его тело было накрыто простыней, копы едва сдерживали репортёров. Другой детектив — худой астматик Скипп — дышал через носовой платок. Пахло пристанями, доками. Этот застоявшийся рыбный запах залива, дующий сквозь пальцы тумана.
Скипп откинул простыню.
— Знаешь его? — спросил он.
Томми кивнул:
— Это Майки Райан. Работал в полиции нравов.
Я тоже знал Райана. Мы вместе ходили в Академию. Дрались, пили из одной бутылки, прошли через ад. Я был на его свадьбе. Теперь он был мертв. Еще один хороший полицейский покинул город, который в нём так нуждался.
Он не был изувечен. Его зарезали. Скипп сказал, что по меньшей мере пятнадцать-двадцать ударов ножом.
— Последний удар пришелся прямо в сердце, — сказал он нам. — А потом убийца сделал это.
Райану сломали шею. Из шеи сбоку торчал костяной хвостовик.
— Но он умер не сразу, — сказал Скипп.
Он поднял руку Райана, она была мокрой от крови. Надпись кровью гласила:
ЛУН
— Он прожил достаточно долго, чтобы оставить нам сообщение.
Томми продолжал смотреть на него, качая головой.
— Л-У-Н… как ты думаешь, что это значит? Может быть номер машины… это может быть что угодно, черт возьми.
Но я-то знал. У меня не было никаких сомнений.
— Он хотел сказать нам, кто сделал это с ним, — заметил я. — ЛУНА. Джонни Луна.
Томми посмотрел на меня.
— Он сейчас в морге.
Но я просто смотрел на него, сверля взглядом.
10
Не потребовалось много телефонных звонков, чтобы выяснить, что Луна исчез из морга. Дежурный санитар прикрыл свою задницу, сказав, что, возможно, его забрал частный морг. И это звучало хорошо. Но мы то с Томми знали: Джонни Луна ушел сам. Хорошо только, что никто не видел, как он это сделал.
11
На следующий день, после бессонной ночи, когда в темноте ко мне потянулись костлявые тени, я кое-что проверил. Я делал это очень небрежно. У меня была фотография Марианны Портис, и я начал показывать ее очень избирательно.
Часа через три-четыре мне улыбнулась удача.
Луи Пеначек, опустившийся игрок, который всегда был в долгах на три-четыре цифры. Не было ничего такого, чего бы он не сделал за доллар. Он был одержим скачками. Ставками на спорт. Карточными играми. Любой возможный способ, которым он мог бы поставить на исход чего-то, был ему по душе.
Едва достигая пяти футов, скользкий, как смазанная маслом ласка, я нашел его на ипподроме, где он сделал ставки на одну из лошадей. Прыгал вверх-вниз и кричал во всю глотку. К тому времени, как я добрался до него,
