– Хорошая работа, – кивнул генерал. – Итак, мы открываем внешнюю дверь. Мне любопытно, как эти вооруженные полицейские отреагируют на это.
Когда ему снова удалось нормализовать свое дыхание, инженер уже присоединял провода к батареям. Автоматический выключатель уже отключился, и мотор заработал. Он тихо загудел, и внешняя дверь медленно открылась. Ответом на это был град пуль, но люди укрылись в недосягаемом для обстрела углу воздушного шлюза.
– У них чертовски чешутся пальцы на спусковых крючках, – сказал генерал. – Мне хочется узнать, чего они хотят достигнуть этим своим щелканьем.
Другие, видно, тоже разделяли его мнение, но вдруг огонь прекратился, и воцарилась почти полная тишина. Прошло почти пятнадцать минут, потом голос снаружи спросил:
– Генерал Барк, вы меня слышите?
– Конечно, я вас слышу, – проревел Барк в ответ. – Но я вас не вижу. Вы не устроите своими нервными полицейскими круговой обстрел, если я покажусь из шлюза?
– Нет. Мы получили приказ прекратить огонь.
Если генерал Барк и не доверял этому примирению, он ничем не показал этого.
Он натянул свой берет, напрасно попытался стряхнуть грязь со своего боевого мундира и направился к люку. Выпрямившись, он неподвижно встал у входа, залитый ярким светом прожектора.
– Что такое? – крикнул он вниз. – Сначала выключите этот проклятый прожектор. Или вы хотите, чтобы я ослеп?
Прозвучал глухой приказ, и оба прожектора погасли.
– Мы получили приказ позволить вам покинуть корабль.
Говоривший, седовласый капитан полиции, вышел вперед.
– Мне нужно транспортное средство – вертолет.
– У нас здесь есть один.
– Прогрейте его. А что там произошло с моим сержантом?
– Если вы говорите о человеке, который стрелял в нас, то он мертв.
Генерал молча повернулся и отступил от люка.
– Идемте, пока они не изменили своего мнения.
На его лице застыло выражение, которое бывает у солдат, которые потеряли в бою многих из своих друзей.
– Я больше вам не нужен, – сказал Ясумура. – Итак, если вы ничего не имеете против, я хотел бы остаться здесь, чтобы найти бортовой журнал корабля и немного поговорить с этим чужаком.
– Конечно, – сказал генерал. – Большое спасибо вам за помощь.
– Напротив, генерал, это я должен быть благодарен за то, что вы дали мне возможность снова вернуться внутрь корабля.
К выходу задом подъехал грузовик. Его платформа поднялась и оказалась на уровне внешней двери шлюза. Ведя под руки раненого лейтенанта, Барк и Сэм вышли наружу.
Платформа по широкой дуге опустилась вниз и легла на землю. В нескольких метрах от нее стоял готовый к старту вертолет. Полицейские с суровым видом наблюдали за ними. Сэм в свободной руке крепко сжимал капсулу. Они помогли Хаберу забраться в машину и заботливо уложили его на заднее сиденье.
– В госпиталь Бельвью и как можно быстрее!
Сэм опустился в кресло возле пилота-полицейского. Одетый в форму человек кивнул, дал газ, и вертолет отвесно взмыл в небо.
Перед ними вырос залитый светом силуэт Манхеттена. Он становился все ближе.
Сэму показалось, что он видит на его фоне изможденное лицо Ниты. Прошло много часов. Он знал, что ее состояние должно было ухудшиться, что она, быть может, даже… Нет, он не хотел думать об этом: она не могла умереть, только не теперь, когда спасение так близко… Но существовало ли это спасение на самом деле? Он глянул на восковой цилиндр у себя на коленях. Он был легким и поддавался под нажатием его руки. Действительно ли в нем находилось лекарство?
Воспоминания о прошедших часах наполнили его уверенностью. Что выиграл бы юпитерианин, если бы он дал недееспособное лекарство? С другой стороны – почему он должен быть заинтересован в том, чтобы эпидемия прекратилась? Вопросы, на которые не было ответа, потому что никто не знал мотивов юпитериан.
Вертолет обогнул госпиталь и по наводящему лучу скользнул к посадочной площадке. Секундой позже его колеса коснулись бетона. Два санитара поспешили к машине.
– Позаботьтесь об этом пациента! – крикнул Сэм.
Он спрыгнул на площадку и протиснулся между двумя людьми в белых халатах. Потом он махнул рукой и побежал. Он промчался через вход, вплотную преследуемый генералом, и ударил по кнопке лифта, двери которого моментально раскрылись.
– Спокойнее, старина, – сказал генерал, – вы придете к ней вовремя.
В палате было темно, и он включил верхнее освещение. С кровати, на которой лежала незнакомая женщина, донесся стон, она рукой закрылась от слепящего света.
Сэм повернулся к другой кровати. Боже мой, как же она плохо выглядела! Нита…
– Что вы здесь делаете? Кто вы такой? Сейчас же покиньте палату.
Врач, которого Сэм никогда до этого не видел, рванул его за руку. Сэм представил себе, как он должен выглядеть с зачерненным лицом и в покрытой грязью одежде.
– Извините, доктор, но я – доктор Бертолли. Если вы как можно быстрее дадите мне шприц…
Он осекся, увидев у противоположной стены шкафчик с инструментами. От наполненного инструментами стерилизатора поднимался пар. Сэм достал шприц и иглу, не обращая внимания, что горячий металл обжег ему пальцы.
Генерал оттащил врача в сторону и приглушенным голосом все объяснил ему.
Сэм очистил конец капсулы спиртом и проткнул его иглой. Она легко проникла в воскообразную массу. Было ли это лекарство против болезни Рэнда, или это был яд?
Как ему это узнать? Он вытягивал поршень шприца до тех пор, пока шприц до половины не заполнился соломенно-желтой жидкостью, вытащил иглу и вручил капсулу Барку, который оказался возле него.
– Держите ее вот так, концом вверх.
Он осторожно вытащил руку Ниты из-под покрывала и обработал сгиб этой руки спиртом. Ее кожа была сухой и обжигающе горячей, и повсюду были видны красноватые узелки. Нита! Он должен прекратить думать о ней как о любимой женщине. Она была его пациенткой, вот и все.
Большим пальцем он прижал ее предплечье, чтобы выступила вена, потом ввел иглу.
Сколько? Для начала пять кубиков, потом еще, если это будет необходимо.
Измеритель показывал, что температура ее тела была 41,5. Лихорадка, а также пульс говорили, что конец ее близок. Вдруг тяжелое дыхание Ниты оборвалось, тело под тонким покрывалом изогнулось. С ее губ слетел хриплый стон. В паническом страхе Сэм положил ей на лоб свою руку. Что он сделал? Он убил ее?
Но когда его взгляд снова упал на измеритель функций тела, он увидел, что за прошедшее время температура ее тела снизилась на полградуса.
Это было неестественно, почти невозможно. Но вся болезнь Рэнда была невозможной.
