маяка», и даже, возможно, никогда не училась бы в школе. Конечно, умных детей нужно выявлять и поддерживать, иначе все высшие должности в Лиеннской империи окажутся в распоряжении очень узкой группы знатных, богатых и хорошо образованных сограждан. Собственно, оно давно уже так, только вряд ли таланты рождаются исключительно в этих семействах.
«Ах, простите, дорогая Баллайна», — опомнился он, прервав свои рассуждения. — «Я забыл, что вы принадлежите к высшей страте»…
— Мы с вами родственники и друзья, — возразила она очень мягко. — Со мною вы можете говорить откровенно. Кстати, вы не хотели бы выступить на открытии фонда в Меннао?
— Боюсь, это никак не впишется в мое расписание. Я еду за дочкой, и почти сразу — назад.
— Вы собираетесь путешествовать поездом?
— Да, Баллайна.
— А если я приглашу вас лететь со мной иссионом? Вы сэкономите время. Я могу задержаться в Меннао, побыть на море. И затем отвезти вас с Илассиа в Уллинофароа.
— Мне неловко обременять вас…
— Иссион уже нанят, а сколько будет внутри пассажиров, неважно.
— Если ваш муж не выразит недовольства…
— Ему всё равно.
Он согласился. Это значило провести на маяке на два дня больше. Теперь он уже дорожил каждым часом, оставшимся в его распоряжении на Лиенне.
Лаон был включен в состав официального представительства фонда «Маяк» как почетный гость и приглашенная знаменитость: «Профессор Саонс, историк цивилизаций». Он действительно выступил с речью перед школьниками Меннао, рассказав им и про свой собственный путь к профессорству, и про Илассиа — «девочку с маяка», а ныне студентку Межгалактического университета. «Никакие пути не закрыты, если вы талантливы, трудолюбивы, упорны, и если вам освещает дорогу к знаниям фонд «Маяк», сотрудничающий с Императорским правительством и Императорским университетом!» — напутствовал Лаон юных слушателей, восхищенно смотревших на него, настоящего профессора, и молодую, изящную, великодушную благотворительницу, высокородную госпожу Баллайну Кассай.
Потом они пообедали в ресторане вместе с Баллайной, ее секретарем и другими официальными лицами. Далее каждый следовал своему расписанию. Баллайна выразила желание погулять по Меннао в сопровождении Лаона, уроженца этого города, и он не мог ей отказать. Секретаря она отпустила, попросив оформить бумаги нынешнего мероприятия, а затем свободно располагать своим временем. Это был молодой человек, модно одетый и явно склонный к светскому образу жизни, так что он нашел бы, чем заняться в городе, где, помимо порта, имелись всякие увеселительные заведения, в том числе и такие, каких не увидишь в Уллинофароа: театр на воде, бассейн-ресторан и танцевальная площадка между подсвеченными фонтанами. Лаон несколько успокоился: если муж Баллайны не ревновал ее к этому юному щеголю, то прогулки почтенной дамы в обществе старшего родственника, и вдобавок профессора, не вызовут никаких нареканий.
Они посетили так называемую Морскую ратушу — точную копию башни, украшавшей когда-то подлинный уйлоанский город Меннао, затем прошли насквозь приморскую набережную, посидев в открытом кафе и насладившись фруктовым мороженым. Набережная утыкалась в гостиницу очень среднего качества, а за ней находился вокзал и остановки наземного транспорта, на котором можно было доехать в любом направлении. В том числе в соседний пригород Меннавар, расположенный за грядой невысоких гор — а там уже и до маяка рукою подать…
«Знаете, Лаон, о чем я давно мечтала?» — спросила Баллайна, беря его за руку.
— Нет, откуда мне знать? Фантазии девушек бывают довольно причудливыми.
— Мои ограничивались достижимыми целями.
— Помню. Новое длинное платье для девятилетней барышни.
— Или… ночь в вашем домике на маяке.
— Неужели?
— Да. В тот единственный раз, когда мы там были, мне страшно хотелось там заночевать.
— Я думал, вас поразила убогость жилища моей родни.
— Скорее, суровость. Убогость — когда нищета, беспорядок, грязь, запахи.
— Матушка Файя следит, чтобы всё было чисто.
— И она так радушно нас приняла, хотя мы явились незванными. Теперь я понимаю, насколько это выглядело некрасиво и бесцеремонно.
— Днем туда приплывает немало гостей. Иногда — катер за катером. Вайниры привыкли встречать всех приветливо. Для семьи это — приработок. Сейчас никакой необходимости в мелкой выручке нет, однако Файя и Кайс привыкли чувствовать себя хозяевами маяка. Правда, в дом они посторонних не пускают. Вы — мои родственники, вас не могли не приветить и не угостить.
— Лаон… А если бы мы сейчас отправились с вами туда? И я бы там… осталась на ночь?
— Баллайна, вы ставите нас обоих в двусмысленное положение.
— Никто не узнает! В конце концов, могла же я поехать на маяк с экскурсантами?
— Наши вещи в отеле…
— За вашими можно послать курьера. А мои пусть останутся. Незачем никого заранее оповещать, что я заночую не в номере. Всё нужное я могу купить в любом магазинчике, тут или в Меннаваре.
Отказать ей Лаон не смог. В мельтешащей толпе у вокзала никто не обращал на них никакого внимания. Баллайна устроилась в зале ожидания, выбрав самый затененный угол, а он действительно позвонил в отель, велел забрать свои вещи и доставить их к камерам хранения у остановки байсунов. Примерно через час курьер прибыл, Лаон с ним расплатился, нанял водителя и вызвал Баллайну, которая успела обзавестись легкой сумкой, наполненной какими-то свертками и пакетиками.
Из Меннавара он сообщил Вайнирам, что скоро приедет, причем не один, а с гостьей, которой намерен уступить свою спальню.
На катере за ними примчалась Илассиа. Видимо, Файя спешно устраивала уборку в доме и готовила угощение, а Кайс спал перед вечерним дежурством.
Ласси вроде бы вовсе не удивилась, обнаружив рядом с папой Баллайну. Очень вежливо поздоровалась, помогла спуститься в катер, пристроила сумку. «Готовы? Вперед!»… Прав на вождение катера у Ласси не было, однако в Меннаваре все ее знали, и придираться к ней никто бы не вздумал.
Самой смущенной выглядела Баллайна. Всю дорогу она куталась в купленную на вокзале легкую, словно облачко, пелеринку, в каких спасаются от яркого света дамы, праздно гуляющие по набережной. Теперь она скинула этот покров. Великолепное бледнолиловое платье со множеством складочек и изысканные босоножки годились для выступления перед публикой, но рядом с полинялым платьишком Ласси и домашним нарядом Файи казались нелепыми. «Можно, я переоденусь?» — спросила она, едва успев поздороваться. — «Да, конечно, ваша комната тут, а через дверь — колло!» — любезно ответила Ласси.
Тем временем Файя вполголоса сказала Лаону: «Ты бы предупредил нас заранее». — «Матушка, я не мог. Так сложилось само». — «Хорошо, дорогой. Я устроила тебе спальное место в сарае. Света нет, возьмешь с собою фонарик. И по нужде придется ходить за компостный ящик». — «Ладно, я же не благородная госпожа, одну ночь потерплю!»..
Он отнес
