идеологическому воспитанию этой партии “объектов” Пхенг подошел куда ответственней.
Только авторитет объекта Три-Один, явного негласного лидера, удержал их от немедленного нападения. И то, что еще пара девчонок из этой группы, его “клика”, маячили за нашими спинами, откровенно присматривая.
Однако оставлять за спиной почти десяток неприкрыто враждебно настроенных объектов было бы глупо. Поэтому, согласовав все с Три-Один, мы просто сообщили им, что грядут перемены, и заперли комнату, механически заклинив двери. Потому что меня, например, кодовый замок при должном количестве времени не остановил бы.
Ожила гарнитура внутренней связи, и тревожный голос Твины зашептал мне прямо в ухо:
— Эль! Здесь не хватает одного ребенка!
— Может, их и было меньше? Ты же помнишь…
— Нет! Еще час назад, до начала штурма, все десять были на месте. А потом, дети сказали, пришла гостья и забрала одного из них погулять.
— Гостья? Погулять?!
Вот же…
— Они говорят, это была женщина, высокая, с желтыми волосами, — она замолчала, прислушиваясь к детскому многоголосью. — Волосы вились, как у барашка из учебника биологии. Эль, это же…
— Пятая, — выдохнула я. Она все-таки проникла в один из жилых модулей. Но на этот раз не с целью его уничтожить.
Нестабильная сингулярность, да что же ей здесь, на Ц189, понадобилось вообще?!
Конечно, у нее могли быть собственные дела на планете. Я сама так в тот злополучный день оказалась в лаборатории, прилетела с грузом по заданию начальства. Могла ли Пятая занять мое место, нишу в промышленном шпионаже?
Разумеется, могла. Хитрая, умная, беспринципная, она была прирожденной шпионкой. Мы никогда не интересовались чужими заданиями — все равно разглашать было запрещено. Да и не общались между собой особо…
То есть ничего удивительного в ее присутствии здесь не было. А вот дальше начинаются вопросы.
Зачем ей ребенок? Куда она его увела?
— Больше дети ничего не говорят?
— Нет, — в голосе Твины послышались панические нотки, что было совсем нехорошо. — Эль, что она задумала??
— Подожди-ка… — я уже бежала в сторону выхода под протестующие крики чернокрылых. — “Прогуливаются” дети все там же?
Твина на мгновение замолчала, а потом я услышала ее приглушенный голос, передающий малышам мой вопрос. Нестройный хор звучал невнятно, но главное я уловила — в этом плане ничего не поменялось. Полоса препятствий “для начинающих”, которая служила для нас детской площадкой, все еще использовалась для этих целей.
— Оставайся с детьми. Я ее найду.
И отключилась.
50
Я неслась сквозь накрывшие джунгли сумерки, частью сознания поражаясь, что ничего за столько лет не поменялось. Все также влажный воздух, наполненный испарениями гниющих растений, мешал дышать полной грудью, все также корни деревьев-исполинов норовили схватить за ноги. Хищные растения и расставленные для тренировки внимательности ловушки я обходила, даже не задумываясь, настолько все это оказалось вбито в рефлексы.
Ц189, планета моего детства, единственная Родина, которую я знала. Смешанные чувства теснились в груди, но я все отодвинула на второй план, ведомая лишь одной мыслью: Пятая снова что-то задумала. И вряд ли что-то хорошее, для “хорошего” не берут заложников.
Она увидела меня первой. Я вылетела на ровную площадку, с которой начинались наши “прогулочные” маршруты и вертела головой в поисках Пятой и ребенка.
— Догадалась, молодец, — раздался знакомый голос. Я обернулась.
Пятая, почти не изменившаяся с нашей последней встречи несколько лет назад, вышла из-под укрывающей ее тени дерева, едва стоящего под грузом лиан-паразитов, увивших могучие ветви. Золотистые кудри забраны в небрежный пучок, голубые глаза смотрят с презрительным прищуром, пухлые губы плотно сжаты в некрасивую линию. Она могла быть диво как хороша, когда не корчила подобные рожи. И обычно активно этим пользовалась.
Рядом с ней шел мальчик, испуганный, бледный. Какими бы способностями ни наделила его планета, перед выучкой Пятой ребенок оказался бессилен. Одной рукой она крепко держала его за плечо, а другой сжимала тонкую детскую шейку. Я знала — даже не самого сильного электрического разряда ребенку хватит, чтобы умереть на месте.
— Чего ты хочешь? — спросила я, опуская приветствия. — Если хотела поговорить, можно было подождать нас на базе или в лаборатории. А, да, лаборатории же больше нет…
— Ну конечно, — она фыркнула, останавливаясь вне зоны поражения моего бластера. — Я слышала. “Сложите оружие, и никто не пострадает. Нам не нужны бессмысленные жертвы”. Кто-то в это поверил?
— А между тем так и получилось, — я уже связывалась с Трией и знала, что уничтожен был только один корабль противника. Второй подбили, после чего экипаж орбитальной станции предпочел сдаться. Ведь его основу составляли, ученые, не военные. — Мы заинтересованы в мирном разрешении этого… конфликта.
— Да-да, разумеется, — Пятая оскалилась, отчего ее хорошенькое личико стало совсем непривлекательным. А ведь она вне себя. Обычно за мимикой Пятая пристально следила. — Сначала предать своих, а потом ратовать за мирные переговоры. Какая же ты дрянь!
От ненависти в ее голосе я даже вздрогнула. Не думала, что Пятая окажется настолько преданной Пхенгу. Решение Альфара, Форкса и Трии убедили меня, что я не одна недовольна тем, что с нами сделали. Ну что же, значит, Трия была права, посоветовав ограничиться этими несколькими людьми.
— Ты мне не веришь. Но все же разговариваешь. Даже намекнула, где тебя можно найти, хотя прекрасно понимаешь, что взрыв лаборатории нас не обрадовал. Так чего ты хочешь, Пятая?
Она сжала пальцы на шее ребенка сильнее отчего тот вздрогнул, а я уже с трудом удерживала себя от рывка. Останавливало только то, что для разряда ей довольно доли секунды, я не успею до нее дотянуться.
— Дайте мне улететь отсюда, — наконец сказала она. — Мой катер спрятан неподалеку. Дайте взлететь, не преследуйте и не обстреливайте. Покинув зону досягаемости ваших орудий, я отпущу ребенка в спасательной капсуле.
— Вы слышали? — спросила я у гарнитуры. Ответом мне стал неразборчивый вопль Твины и холодный голос Трии:
— Принимается. Но если она обманет — я найду ее и выжгу мозги.
Пятая даже не моргнула, хотя знала — это не пустая угроза. Трия
