— Вероятно, эта мысль пришла в голову многим из нас, — промолвил Мортон, слушавший весь разговор. — В конце концов, это единственное живое существо, которое мы тут видели. Но, естественно, мы не можем расправиться с ним по одному подозрению.
— Кроме того, заметил один из мужчин, — он не исчезал из поля моего зрения.
Прежде чем Гросвенф успел заговорить, по главной линии послышался голос психолога Сидла:
— Мортон, я беседовал со многими людьми, и впечатление у меня осталось следующее: их первое чувство таково, что зверь ни разу не исчезал из поля зрения, но поразмыслив немного, все они соглашались с тем, что на несколько минут, может быть, и исчезал. У меня тоже сложилось впечатление, что он все время был поблизости. Но серьезно поразмыслив, я припоминаю кое-какие бреши. Были моменты, и возможно, достаточно длительные, когда он совершенно исчезал из виду.
Гросвенф вздохнул, и промолчал теперь уже намеренно. Его точка зрения была высказана другим.
Молчание нарушил Кент, который яростно заявил:
— Я считаю, что нечего разводить пустые разговоры. Нужно прикончить чудовище по первому подозрению, пока оно не наделало еще больших бед.
— Корита, вы далеко? — осведомился Мортон.
— Возле тела, директор.
— Корита, вы расхаживали по городу вместе с Кранесси и Ван Хорном. Как вы считаете, может быть этот кот потомком тех, кто населял эту планету?
Высокий японец медленно и задумчиво проговорил:
— Директор Мортон, тут есть какая — то тайна. Посмотрите на эту удивительную линию небосвода. Обратите внимание на контуры архитектурных сооружений. Эти люди были близки к землянам. Здания не просто украшены, они украшены в определенном стиле. Есть эквиваленты греческой колонне, имеется большой собор в готическом стиле, для создания которого нужно было обладать верой. Если рассматривать этот одинокий мир как планету — мать, то она должна была быть для своих обитателей любимым местом, несущим им тепло и духовные силы. Эффект увеличивает строение улиц. Машины этого народа доказывают, что он был математиком, но прежде всего он был художником. Поэтому-то он и не создал геометрически причудливых городов из мира ультрасофических метрополисов. В оформлении домов кроется непринужденность гения, глубокое, радостное восприятие мира, усиленное непоколебимой верой в божественное. Это не почтенно — седовласая цивилизация, а культура юная и энергичная, уверенная в себе и сильная знанием своей конечной цели. А потом все внезапно котилось, как будто на определенной стадии эта культура пережила великую битву и рухнула, как бывшая Мохаммедианская цивилизация, или миновав столетия процветания, она вступила в период борьбы и распрей. Как бы там ни было, у нас нет сведений ни об одной культуре во Вселенной, сделавшей такой резкий скачок. Преобразования всегда происходят медленно. И первый этап на их пути — подвержение безжалостному сомнению всего, что когда-то было свято. Должны были существовать внутренние противоречия. Бесспорные прежде убеждения подвергаются жесткой критике со стороны ученых и аналитиков. Скептики становятся господствующими существами расы. Но эта культура, я бы сказал, прекратила свое существование внезапно, в цветущем возрасте. Социологической бомбой для подобной катастрофы должен был быть конец всей морали, взрыв жесточайшей преступности, разрушение всех идеалов. Должно было возникнуть полнейшее бессердечие. Если этот… кот — потомок подобной расы, тогда он может быть лукавой натурой, ночным врагом, хладнокровным убийцей, который ради одного зернышка может перерезать горло собственному брату.
— Довольно! — отрывисто прозвучал голос Кента.
— Директор, я намерен совершить возмездие.
Его резко прервал Скит:
— Я категорически возражаю! Послушайте, Мортон, мы не должны убивать кота, даже если он и виновен. Это настоящая биологическая сокровищница!
Кент и Скит сердито уставились друг на друга.
— Дорогой мой Кент, — внушительно и веско проговорил Скит, — я достаточно оцениваю тот факт, что вы в своем химическом отделе будете счастливы сделать химический анализ его крови и плоти. Но я должен, к сожалению, уведомить вас о том, что вы чересчур спешите. Нам, в биологическом отделе, он необходим живым, а не мертвым. И у меня есть такое предчувствие, что физики тоже захотят заняться им живым. Так что боюсь, что вы будете последним в списке. И примиритесь, пожалуйста, с этой мелочью. Вы сможете заняться им через год, но никак не раньше.
— Я смотрю на это дело не с научной точки зрения, — угрюмо возразил Кент.
— А следовало бы… Ведь Денервей мертв, и для него ничего нельзя сделать.
— Я — человек, а уж потом ученый, — хрипло сказал Кент.
— И ради удовлетворения эмоций вы готовы уничтожить столь ценный экспонат?
— Я хочу прикончить это существо, потому что оно таит в себе неведомую опасность. Мы не можем подвергать риску остальных.
Конец дискуссии положил Мортон, который задумчиво произнес:
— Корита, я готов принять вашу теорию в качестве рабочей гипотезы, но у меня возник один вопрос. Возможно ли, что эта культура была еще более поздней на этой планете, чем считается наша в колонизированной нами галактической системе?
— Такое предположение не исключено, — сказал Корита. — Данная культура может быть серединой десятой цивилизации этого мира, в то время как наша, насколько это нам удалось выяснить, является концом восьмого скачка от Земли. Каждая из десяти, конечно, была построена на обломках предыдущей.
— В таком случае, почему ему ничего не известно о скептицизме, который заставляет нас подозревать его в совершении преступления?
— Нет, для него это было бы откровением.
Приемник донес угрюмый смешок Мортона, который заявил:
— Исполните свое желание, Скит. Мы отдадим вам кота живым. И если существует риск, теперь нам о нем известно, так что будем бдительными. Существует, конечно, вероятность того, что мы ошибаемся. У меня, как и у Сидла, сложилось впечатление, что существо все время находилось поблизости. Вполне возможно, что мы к нему несправедливы. На этой планете могут обитать и другие опасные обитатели. Кент, каковы ваши планы насчет тела Денервея?
Глава химического отдела с горечью произнес:
— Поспешных похорон не будет. Проклятый кот чего-то хотел от тела. Похоже на то, что все на месте, но что-то наверняка исчезло. Я собираюсь выяснить, что именно, и прижать этого убийцу к стенке, чтобы вы поверили в его преступную сущность, отбросив все сомнения.
