но на рабочем месте ее почему-то нет. Впрочем, «научный консультант из Приземелья» – не мой сотрудник, а потому может выбирать график по своему усмотрению. Главное, чтобы не переусердствовала в плане контроля. Но уж этого я совершенно точно постараюсь не допустить.»
Вит крепко зажмурился, а затем широко раскрыл глаза, снова уставившись в пространство сфеария. Соблазнительные картины растворились бесследно, оставив вместо себя лишь легкий, едва уловимый запах вчерашних духов.
«Откуда? – изумленно подумал он. – Очередные шутки пораженного амнезией воображения?»
Запах исчез. Вит усмехнулся и попытался окончательно вернуться в рабочий ритм.
Контролирующую деятельность Приземелья по отношению к земной науке он считал абсолютно оправданной. Несмотря на утерю весьма значительной части воспоминаний Вит прекрасно представлял, какие именно события следует считать истоком подобного недоверия и подозрительности.
Хронометр ужесточения затикал в год феноменальной вспышки Сине-Алого Факела суньцзянского эксперимента, когда выгорела до гранитного основания чуть ли не вся Центральная Азия. Во всяком случае, довольно существенная ее часть. До сих пор остается неясным, чего такого учудили в Суньцзяне шустрые чинки, совершенствуя в присутствии японских наблюдателей какой-то экзотический «метод изъятия влаги из ненасыщенных тропосферных метеолинз». Несанкционированное «изъятие влаги» обернулось апокалипсической жаровней с чередой высокотемпературных сине-алых вспышек и суперпожарищем тысячекилометрового диаметра. Полностью разобраться в физике адского пламени не смогли даже девять хорошо оснащенных бригад полевой экспертизы, командированных Приземельем в мертвый уже регион. Два года приземельцы копались в сажистом прахе пузырчато-оплавленных лабиринтов чудовищных суньцзянских прожегов, жутко ощеренных высокими, как исполинские черные свечи, верхушками остекленевших скал. Абсолютно безрезультатно.
Гипотез было много, оригинальных и смелых. Но, увы, не было доказательных. Наиболее правдоподобно выглядел домысел о попытке создания эпиплазменного оружия массового поражения. Однако кроме домыслов – ничего... В анналах детективно-логистических отчетов сохранился, по сути, единственный достойный полного доверия ориентир – канцелярская строка с кодовым названием неудачного (или все же удачного?) эксперимента: «Освежающий туман дыхания спящего золотого дракона». Что ж, аксиома на все времена: драконам доверять нельзя. Никогда. Любой разновидности и любого окраса. Бодрствующим или спящим. Со свежим дыханием или не очень. А если, избави Бог, невежды берутся довести «свежесть дыхания» до нужной кондиции – не дышит уже никто, даже сами драконы.
Как ни странно, жаркий урок не пошел азиатам впрок, ГАВКи у них до сих пор не в почете. В свое оправдание чинки ссылаются на незавершенность спора между сторонниками и противниками «диктата» Главных Анализаторов. За прошлые века нахлебались, видно, авторитарного дерьма сверх всякой меры и теперь ударились в другую крайность. Н-да... С одной стороны, универсальные ГАВКи нужны прежде всего как защита от дурака. С другой – усложняется встречная акция: как защититься от ГАВКа, если тот одержим перестраховочной рефлексией? Велик риск скатиться в болото длительной тяжбы...
В 9-53 звуковая колонка информатора объявила, наконец, начало повтора утреннего «парада воздухоплавателей». Вит привел подлокотники кресла в позицию управления спецприцелами.
Глубину сфеария, чуть тронутую первыми лучами солнца, украсило вторжение виртуального дефиле цветных воздушных шаров – носителей конфиденциальной и секретной информации. Ее характер угадывался по индексам на толстобрюхих баллонах и по номерам на бортах подбрюшных корзин. Актуальным являлся процесс слежения за полетом белых шаров с индексами SQ. Сегодня доминатору нужен был шар №4 с вымпелом на подвеске.
«Маловато их что-то сегодня, белых...» – невольно отметил Вит.
Карнавально-пестрые туши одна за другой наискось пересекали поле обзора, взмывали чуть ли не над головой и таяли в вышней голубизне кажущегося огромным студийного пространства.
«Парад близок к финалу, а белой четверки пока не видать... – он не на шутку начал тревожиться. – Непорядок. Последнюю версию тщательно подработанного математического обоснования скормили ГАВКу в четыре утра, а уже к 8-30 группа инженеров спинотронного обеспечения (ГИСО) во главе со старейшим специалистом концерна Даном Айзенхартом просто обязана была побудить ГАВК выдать новое резюме. Обязана, это да... но вот побудила ли?»
Под занавес четверка все-таки нехотя выплыла, вовсю демонстрируя оранжевый вымпел.
– Ну наконец-то! – Вит отодвинул в сторону кофейную чашку. – Вот он! Радость-то какая...
Он в нетерпении взмахнул ладонями над оконечностями подлокотников, и тут же хищным броском вспрыгнули на руки ленточные полуперчатки, а пальцы мгновенно ощутили рифленые зоны сенсоров. Секундное дело – навести прицел на индекс SQ и активировать мерцающую цифру «4». Есть!
– Ну-с, что день грядущий нам готовит?..
Шар схлопнулся и... просто исчез, не оставив после себя ничего. Вообще ничего.
– Пуст, как моя родословная, – пробормотал не на шутку озадаченный доминатор. А про себя добавил: «Называть такое поведение ГАВКа перестраховкой уже нельзя, нужен термин покруче. Например, саботаж.»
Проверки ради он успел-таки достать прицельными импульсами тающую в зените белую тройку. Сработало. Результат обычный: шар виртуально вывернулся наизнанку и виртуально же вывалил в сфеарное пространство весь математический багаж отправленного ГАВКу уточненного обоснования. Кластеры уравнений, градиент-операторы, дивергенции векторных функций, голограммы, графики, ссылки... – все это интеллектуальное богатство спонтанно кружило в студии словно стая чаек, поднятая ветром над акваторией рейда.
«Если кто и сможет сейчас прояснить загадочную реакцию ГАВКа, так это Дан Айзенхарт, – решил Вит. – Вот его-то мне и надо...»
Раздраженным ударом по каучуковому выступу кнопки общего отключения он отменил практически весь кабинетный функционал. После чего смахнул поднос с кофейной посудой в разверстую пасть пневмобокса – грохнуло, прошипело и смолкло. Синие искры индикаторов ненавязчиво сообщили: пневмопровод кухонного блока стерильно чист и свободен для новой загрузки.
Вит водрузил на бровь орифлектор и нащупал за ухом сенсорный бугорок. Малютка-ориф поерзал вправо-влево, устраиваясь поудобнее, а затем мгновенно вырастил изогнутый дугой усик световода. На кончике усика, нацеленного прямо в хозяйский зрачок, каплей росы выблескивала бисеринка оптического расширителя. Мелко подрагивая, «капля» просканировала радужку, виртуально сублимировалась в призрачный сгусток волнисто-вуалированной дымки, и перед зрачком возникла малозаметная круглая линза с бегущими в ее иллюзорной толще строками предварительной информации.
Вит вполголоса произнес пароль доступа в защищенную сеть, напряжением височной мышцы вызвал на псевдоэкран реестр кодов внутренней связи и дважды мигнул. Уловив рефлексию хозяйских век, чуткий ориф тут же преобразовал линзу в удобный для глаза прямоугольный виртуальный экран.
Взгляд, скользнувший по строкам адресного реестра, задержался на аббревиатуре группы инженеров спинотронного обеспечения – ГИСО. Для орифа этого было достаточно, немедленно послышался невнятный аккорд, а затем четкий перестук увлеченного завтраком дятла... Прошел поиск-вызов «самого нужного абонента», которым на текущий момент, несомненно, был спинлайтер ГИСО.
– Да-да, один момент, – раздался слегка приглушенный баритон Айзенхарта. – Миль пардон, надену очки...
– Не суетись, Дан, я подожду.
– Вит?
