Все утро ты у меня из головы не идешь...
Было слышно, как Айзенхарт открывает футляр. Щелкнули дужки ориф-очков, улюлюкнула сенсорная настройка, и в поле зрения Вита возник водянистый даггеротип Данова бюста при очках и почему-то в траурно-черной рубахе.
– Доброе утро, Дан.
– Доброе, Вит. Хотя... – Айзенхарт явно испытывал какую-то непонятную неловкость.
«Уже что-то знает, – подумал Вит. – Не иначе, наш обожаемый ГАВК опять учудил нечто экстраординарное.»
– Без соболезнований, – твердо сказал он. – Чем сейчас занят?
– Тем же, чем и ты.
– Бьешь кофейную посуду? – ухмыльнулся Вит.
– Кофейная посуда из сибфеста не бьется, – Айзенхарт смотрел на собеседника, хитро прищурившись.
– Обстоятельный ты человек, Дан... Будь любезен, переведи настройку своего орифа на стандарт «обычного взора».
– А что, ретро уже не в моде?
– Не хочу видеть тебя в трауре.
Спинлайтер слегка нахмурился, соображая, а потом лицо его просветлело.
– А-а, кажется, понял! Просто ты у меня тут в образе белого ангела... – Айзенхарт тронул сенсор на дужке очков, и черная рубаха тут же вспыхнула гламурным цветом «индиго».
– Ну вот... другое дело. Успел позавтракать?
– Натюрлих. Мы всегда завтракаем ровно в 9-00. Дружно, всей группой.
– Аппетит не подводит?
– Не жалуюсь. Вит, говори прямо, о чем думаешь криво.
– О, какой перл стилистики! Ты меня восхитил... Без всякой скидки на кривизну, думаю, что завтрак для вас – дело святое.
– Бесспорно. Орднунг... э-э... то есть, порядок превыше всего.
– Знаю и ценю то, что сам ты соблюдаешь этот принцип неукоснительно. Чего не могу сказать о твоем ведомстве в целом. По крайней мере сегодня.
Перст спинлайтера тут же изобразил в воздухе жест несогласия.
– У нас в ГИСО проблем с соблюдением наработанных принципов нет. На что намекаешь?
В свою очередь Вит обозначил недоумение выразительным пожатием плеч:
– Уже ни на что. Когда намеки не действуют, рука ищет маузер. А потому изволь принять мой протест. Требую от ГИСО, чтобы вы надели на ГАВКа ошейник и побудили исполнить свою прямую обязанность.
Айзенхарт поморщился как от зубной боли.
– Ты неверно оцениваешь ситуацию, – осторожно сказал он. – ГИСО – не совсем ГАВК, а ГАВК – далеко не ГИСО. Но если честно, я тебя понимаю. Ты вскрыл пустой номер и теперь думаешь, что все дело в его пустоте?..
– Звучит загадочно, – Вит сверлил собеседника пристальным взглядом. – Ну так не томи, приподними завесу тайны своей милосердной рукой.
Айзенхарт вдруг разом посерьезнел. Его глаза из-за орифлекторных очков смотрели сочувственно и строго одновременно.
– Нового резюме на «параде носителей» действительно не было, – произнес он.
– Так и я о том же, – горячась, ответил Вит. – Коллектив КБ ждет нового резюме как манны небесной, а тут такое! Нервы и без того у всех на пределе. Не соблаговолишь ли объясниться?
– С тобой – да. С коллективом – нет. Коллектив подождет. С подчиненными ты сам как-нибудь объяснишься... потом... если захочешь...
Вит взирал на спинлайтера в полном недоумении. Спрашивается, какую такую информацию начальник ГИСО может сообщить исключительно доминатору КБ «Эос», чего не должны знать рядовые сотрудники?
– Знаешь, Дан, – сказал он, – если кроме этого «подождет» у тебя ничего нет...
– Один момент... Да выслушай же ты меня до конца! Не было никакого нового резюме, была плохая редакция старого! А нового, видимо, не существует в природе.
– Дан, – криво усмехнулся Вит. – Я только что вскрыл носитель. В нем вообще ничего не было, ни старого, ни нового! Все как в плохом детективе: экспресс-вымпел нового вложения есть, а самого вложения нет! Кстати, пароль известен только мне и двум моим помощникам...
– Мне тоже, – напомнил спинлайтер. Прозвучало довольно весомо. А затем и вовсе неожиданно. – Это я вскрыл носитель и изъял то, что по инерции мы именуем «новым резюме» или «новым вложением». Вот только вымпел снять забыл, извини.
Воцарилось молчание. Вит оцепенело смотрел сквозь безлинзовые ориф-очки Айзенхарта прямо в холодно-серые глаза и никак не мог придумать, чем можно ответить на подобную «диверсию» со стороны начальника ГИСО. Наконец, выдавил:
– Н-ну спасибо, ну удружил!..
– Я же принес тебе извинения. Но вижу, они тебе явно не по душе. Ну что ж, вызови меня на дуэль.
– Неплохая мысль. Выбор оружия за тобой.
– В таком случае, выбираю честный и прямой, словно шпага, взгляд на нашу проблему. Уверен, ты тоже неплохо владеешь этим оружием, так что поединок будет на равных.
– Благородный выбор, экселенц. Где и когда?
– Прекрасно, – Айзенхарт покивал. – Экселенц – это мне нравится. Итак, ваше благородие господин доминатор, вот тебе два моих условия. Первое – встречаемся здесь, в ГИСО. Как тебе это?
Вит вздохнул с облегчением. Похоже, выдвинутые Айзенхартом требования будут не слишком обременительными.
– Как говорил один мой знакомый барометр, – произнес он, – это уже совсем другая погода. А второе?
– Специфика нашей проблемы требует, чтобы встреча состоялась немедленно. Так надо.
– Уже кладу маузер на пол, – ответил Вит, – и спешу в ГИСО с пустой кобурой.
Спинлайтер кивнул и с непонятной грустью добавил:
– Правильно. Зачем нам маузер? Пусть лучше будет с тобой «дайне гутер штерн».
«Твоя счастливая звезда», – перевел Вит. В подобном контексте пожелание Айзенхарта прозвучало предупреждением. Внутри Вита начало зарождаться неясное беспокойство. Уже стоя перед отползающей вбок дверью, он произнес:
– Дан! Если я невзначай обронил что-то обидное для тебя...
– Да какая уж тут обида! – съязвил Айзенхарт. – Вломился ко мне с белым лицом, наговорил всякого... Ладно, все в норме. Лучше двигай ступнями пошустрее... времени у нас – кот наплакал.
Вит снял с лица орифлектор и шагнул в освещенное солнцем пространство палубно-коридорной потерны. За его спиной массивная броневая плита из вольфрамированной стали неслышно съела дверной проем.
***
Довольно широкая и высотой в два этажа потерна на этом участке седьмого яруса была сегодня почти безлюдна. Верхние зеркально-призматические окна направляли потоки солнечного света в основном на желтый ковротуар и на густые заросли гидропонных кустарников, как цветущих, так и временно не цветущих. Явственно ощущался запах герани... с довольно существенной примесью аромата одеколона «Сюрприз». Подобная одорантная особенность была, так сказать, индивидуально-местного происхождения.
По правую руку мирно искрилась стеклянным дизайном ограда кафе, по левую – агрессивно высверкивали два
