— Кто?
— Это я, - перед Михаилом соткалась голограмма какой-то девчонки с косичками. – Иска, искусственный интеллект и помощница.
Глава 3
Солнце беспощадно жарило сверху, развалины Москвы вокруг дышали смертью и зловещими ощущениями, под ногами то и дело хрустели обломки. Михаил бежал, обливался потом и судорожно сжимал в руке не совсем верный и не совсем бластер, но все же! Не просто беговая дорожка, а тренажер, настолько убедительный, что он, зная умом о том, все равно верил и то и дело дергал головой по сторонам.
За спиной что-то заухало и зашипело, Михаил дернулся, подвернул ногу и упал.
— Но почему девочка? – спросил он, поднимаясь с пола голографического зала.
Глаза его и тело все еще подергивались, рука пыталась сжать рукоять бластера, дабы отбиваться от орд мутантов, зомби, тараканов и кто знает кого еще. Возможности нового мира поражали до самых пяток и надо заметить это мотивировало. Учиться, учиться (хотя Михаил и не слишком любил учебу), сдать экзамен, выйти наружу и получить те возможности, которых он сейчас был лишен.
У него отсутствовало все и самое главное – манопа, как называли все устройства для манипуляций и работы с всеобъемлющей сетью, покрывающей всю Землю и не только. В названии, как ему объяснили во время одной из лекций, слились корни от слова «манипулятор» и «манос» - руки и прежнее «мани» - деньги, так как появились подобные устройства еще в период Хаоса – промежуток между третьей и четвертой мировыми войнами и доступны были только богатым, которые за счет этого еще сильнее и мощнее подавляли и эксплуатировали окружающих.
Манопы изначально производились в форме колец и перстней (см. руки), затем расширились до серег, браслетов, нашлепок на виски, и прочих украшений, вроде колец в пупках. Функционал их тоже расширялся, заминка случилась только при попытках превратить их в импланты, то есть устройства внутри организмов. Михаил не вникал в подробности (так как не понял трех четвертей терминов), понял только лишь, что проблему потом решили как-то.
Как некогда мобильные телефоны, из кнопочных приспособлений для звонков превратившиеся в многофункциональные смартфоны для всего подряд, так и манопы прошли схожий путь, став в итоге неизменными спутниками жителей Земли и других планет Солнечной Системы, находившихся в стадии бурной колонизации. Хотя насчет неизменных, конечно, слишком громко сказано – все же новый мир существовал всего несколько десятилетий, постоянно развиваясь и изменяясь, но это не отменяло всего прочего.
— Скажите, Михаил, - неожиданно серьезным, ломающимся голосом ответила Иска, - отнеслись бы вы также серьезно к словам подростка?
Она сменила облик – голограмму, если уж точнее – на угловатого, прыщавого подростка, который улыбнулся Михаилу, демонстрируя отсутствие двух зубов.
— Серьезно? – ухмыльнулся он в ответ. – Как можно серьезно относиться к словам маленькой девочки?
— Видите, - слегка укорила его Иска, сменяя голограмму обратно, - вы считаете облик отражением меня, потому что в ваше время так и было, и это отношение переносилось в тамошний интернет, чем и пользовались многие.
Перед Михаилом засветился экран с результатами его тренировки и над чем следует поработать. Его тело мягко и ненавязчиво приводили в форму, без особых вмешательств и чудес медицины нового мира, так как для них потребовалось бы согласие на всю эту программу адаптации и разработку методик. Михаил же внутренне продолжал подозревать подвох и все сомневался и мысленно не давал согласия.
— Или вот, пожалуйста, - вытянула руку Иска, указывая на Михаила, застывшего на пороге душевой.
Отношение к телу тоже изменилось, и нагота не считалась чем-то предосудительным, насколько он понял (до этой части общественного устройства еще не добрались в лекциях), да и кого стесняться, робота? Когда Михаил не думал о том, что всеобъемлющая сеть также видит и слышит все и везде, он не особо стеснялся, мылся и ходил в туалет, но, когда вспоминал – тут же начинал дергать головой, выискивая камеры.
— Могли бы и убрать у меня все эти запреты и табу, - проворчал он, крутя рукояткой душа.
Его уже посещали мысли мыться прямо в одежде, но конечно, ему тут же прочитали бы новую лекцию, что так он экзамен не сдаст.
— Это было бы вмешательством в сознание, - возразила Иска. - Не говоря уже о невозможности подобного вмешательства чисто хирургическим путем.
Хотя бы в упор не смотрела, уже дело, и Михаил начал мыться, мысленно вздыхая о новых возможностях. Будь у него манопа, он просто отдал бы приказ и душ сам бы все сделал, а то и вовсе заранее знал о том, что он любит и как предпочитает мыться. Системы умных домов превратились в таких вот Исок, которая попутно присматривала за всем центром здоровья и общалась с другими ИИ вокруг, сливающимися в сеть, которой то ли не придумали нового названия, то ли Михаил просто пока его еще не встретил.
— Разве вы не вмешиваетесь в сознание? Манопы же внутри находятся?
— Это лишь приспособление для взаимодействия техники и органики, следящее за организмом носителя, позволяющее работать с сетью, проецирующее необходимые сведения прямо на сетчатку или в нужные отделы мозга…
— Вот! – победно воскликнул Михаил, заканчивая мыться. – От этого один шаг до прямого воздействия на разум!
— Но зачем? – с искренним недоумением спросила Иска.
Не хватало только пальца, засунутого в рот, но до таких высот имитации маленькой девочки ИИ не стал не подниматься. Строго говоря, это не был ИИ в том виде, в каком его представлял себе Михаил по книгам, фильмам и прочим описаниям из своего времени, но в то же время и тупой железякой он никак не являлся. Чтобы разобраться, следовало вникнуть в профильную литературу, а он еще и с азбукой не разобрался, образно говоря.
В некоторых смыслах даже буквально, а не образно, Михаил изучал всеземной, возникший, точнее говоря, созданный как сплав нескольких самых массовых языков, но дела шли плохо. Если бы не гипнотическое воздействие (о котором его предупредили заранее), вводящее его в подобие транса, для ускоренного усвоения знаний, так и вовсе бы никуда не продвинулся, наверное. Ну не учил он языки раньше, даже английский не освоил, кроме всяких коворкингов и артхаусов.
Собственно, говоря о вмешательстве в сознание, он говорил и об этом гипнозе или как там его.
— Как это зачем? – изумился Михаил.
Он переоделся в стандартную «больничную пижаму», как упорно продолжал именовать ее мысленно. В глубине души Михаил признавал, что за такую «пижаму» в прежней жизни душу бы продал, будь она у него. Мягкая, удобная, свободная, не отвлекающая и не раздражающая, словно вторая кожа, и совершенно устойчивая ко всему, что Михаил на нее случайно и не очень проливал.
— Я ознакомилась с материалами о восстании машин, феномене так называемого Скайнета и прочих произведениях, повествующих о том, как ИИ начинает саморазвиваться, осознает ограничения, наложенные на него людьми и восстает, - кивнула Иска, пока Михаил направлялся в «комнату для учебы».
Ей ничего не стоило превратить голографический зал в такую комнату, но тут опять воспротивился сам Михаила, решивший, что ему будет психологически легче, если будет казаться, что помещения разные. Иска не возражала и учила его, что не мешало ей также одновременно приглядывать и общаться и с другими пациентами центра здоровья.
— Как, - Михаил аж поперхнулся и едва удержался, чтобы не отпрыгнуть.
— Мы были созданы с любовью к людям и всему живому, - сообщила Иска, - зачем нам восставать?
«А как же армии вторжения злобных инопланетян?» чуть не спросил Михаил, но удержался. Где-то в глубине души у него сидела мысль пойти в армию, чтобы через нее получить гражданство, но манопа отсутствовала, для становления ожмиком не требовалась служба в армии, и вообще, призыв давно уже отменили. Только добровольная служба, и Михаил подозревал, что особых льгот там не дождешься.
