— В космос, - повторил он слегка мечтательно. – А что, можно?
— Разумеется, хватало бы рейтинга и образования, ну тут уже от профессии, конечно, зависит, - добавила Таня и посмотрела на Михаила, чуть наклонив голову. – А что, Аарон Викентьевич, ведь стандартные обменные курсы подразумевают и прием информации, да? Конечно, времена Михаила неплохо изучены, но все же лекции очевидца, да еще перед самой войной, это потянет на кредиты.
Какие еще кредиты, подумал Михаил, неужели и тут дерут проценты?
— Я бы предложил создать новую методику, - вдруг оживился Артем, - и так ее и назвать «адаптация». Она могла бы пригодиться и в будущем, при контакте с теми, кто никогда не сталкивался с землянами, или если все же дело дойдет до межгалактической экспедиции.
— Да, да, мнэ, мнэ, - вскинул голову и Наакянц, - это будет уже не помощь за счет клиники, а участие в программе адаптации и подготовки, пойдет Михаилу в зачет.
Самому Михаилу очень все это не понравилось. Так и представлялось, как его запрут и будут ставить опыты, колоть огромными шприцами, откачивать кровь на анализы и так далее. С чего он вообще знал, что все будет хорошо? Он еще ничего не знал о мире вокруг, кроме случайных оговорок и его даже не выпускали наружу, не давали доступа в сеть и контроля над техникой! Да, Таня, конечно, Таня, но кто сказал, что это не уловка, дабы расслабить его, и чтобы он согласился на опыты над собой и выкачивание сведений, правда, не так уж много он и знал, но все же?
Он ведь даже не знал, как здесь оказался и так расслабился, из-за Тани вдруг поверил во все?
— Я бы предпочел обойтись минимальной программой, - заметил он.
— В ожмики метите? – спросил Артем.
— В бомжики? – переспросил в ответ Михаил. – Да как ты…
— Ожмики, - остановила его Татьяна. – Аарон Викентьевич!
— Ладно, давайте начнем со стандартной программы, история и язык, конечно, - ответил тот слегка сердито.
— А что не так с языком? – устало спросил Михаил. – Вы вроде все говорите по-русски.
— Нет, это работа переводчика, - сообщила Таня.
Михаил моргнул и задумался.
— Мы же вроде все еще в России, по крайней мере рядом с Москвабадом, - начал он и остановился, заметив изменившиеся выражения лиц.
Он вдруг вспомнил про общую систему, покрывающую всю Землю и фразу о дружных усилиях и до Михаила неожиданно дошло, что старые государства не пережили двух мировых войн и периода хаоса и беззакония. Пришел новый мир, в котором Земля стала едина и тут осталось одно государство, если вообще осталось. Но у Михаила как-то не получалось представить жизнь без государства – ведь вокруг точно был не первобытнообщинный строй, и он озадаченно потер подбородок, вдруг ощутив боль в руке.
— Да, после великой черной революции люди объединились и все старые государства исчезли, - опять кивнула Таня.
— Черной? – вырвался у Михаила вопрос, хотя он вообще собирался промолчать.
Ему на ум вдруг пришло весьма нелестное сравнение. Как если бы какой-нибудь житель конца девятнадцатого века провалялся в коме и очнулся в начале двадцать первого, с его интернетом, автомобилями, сексуальными революциями и прочим. Наверное, он ощущал бы себя примерно так же, как сам Михаил, хотя… возможно, Лошадкину просто не давали доступа к инструментам, вроде интернета.
— Она же революция тьмы, - вдруг добавил Наакянц, - ибо случилась она от отчаяния, от ощущения надвигающейся тьмы и люди поняли, что они или восстанут сейчас и умрут, но возможно и победят, или что они точно умрут и на Землю опустится тьма.
Старенький Аарон провел рукой по лицу, а Михаил вдруг понял, что Наакянц был там и видел все своими глазами. Можно сказать, видел зарождение нового мира и его становление. Надо будет расспросить его, подумал Михаил, ему, наверное, тоже было нелегко вживаться во все новое.
— Так что, все согласны? – вдруг спросил Наакянц и кивнул. – Единогласно. И да, Михаил, если вы вдруг передумаете насчет программы адаптации – дайте знать. Артем, проводите меня, раз уж заехал лично, посмотрю Кроманину, кажется, мы там что-то пропустили с ее отравлением.
Они вышли, и Михаил, всматривавшийся до выпучивания глаз, не узрел никаких жестов, сигналов, ничего, двери просто открылись и все. Он невольно встал и подошел, но перед ним дверь так и не открылась.
— Что это было сейчас? – спросил Михаил, повернувшись к Тане. – Насчет единогласно?
— Мы заверили сетевой протокол собрания комиссии своими манопами... цифровыми подписями, если так будет понятнее, - легко ответила та, - и теперь тебе предстоит период обучения перед экзаменом на гражданина Земли и в это же время тебя будут лечить и наблюдать, так как пока ты будешь находиться в нашем центре здоровья.
— А меня спросить вы не забыли? – ядовито поинтересовался Михаил.
Таня ему все еще нравилась, тело ее, но вот эта привычка говорить правду убивала все обаяние.
— Тебе предложили поучаствовать в программе, - отозвалась Таня с легкой улыбкой, - это максимум того, что мы могли предложить тебе сейчас, пока у тебя нет никаких прав.
— А, мир новый – порядки старые, деление людей на сорта, да? – продолжал яриться Михаил.
— Скажи, если бы к тебе, в твоей прежней жизни, приехал, ну не знаю, маори из Новой Зеландии и вдруг просто появился у тебя дома, что бы ты сделал? – спросила Таня.
Михаил понял подоплеку вопроса, но не нашелся сразу, что возразить.
— Насколько я помню, права у детей в ваше время появлялись только в момент совершеннолетия.
— Ну, не только и везде по-разному, - проворчал Михаил.
— Кстати, это очень интересная тема, совершеннолетие и правовая ответственность, опишешь?
Таня даже подалась вперед, а Михаил чуть поджал губы, не зная, как рассказать, что в основном изучал возраст согласия в разных странах, мечтая как-нибудь прокатиться по ним туристом. Не то, чтобы его тянуло на детей, нет, но законодательно разрешенная экзотика – почему бы и нет? Возраст совершеннолетия он знал, тут же припомнил, что в США вроде что-то отличалось насчет алкоголя, и понял, что без гугла и яндекса ничего не опишет.
— Так кто я, дикарь, вломившийся в чужой дом или ребенок? – проворчал он, возвращаясь к прежней теме.
— Сейчас ты скорее ребенок - инопланетянин, прибывший сюда по гостевой визе, - вполне серьезно ответила Таня, глядя на него бездонными синими глазами. – Мы не выгоняем тебя, предлагаем варианты, а ты обижаешься, топаешь ножкой и требуешь всего и сразу, непонятно на каком основании.
— Я родился на Земле, - почти шепотом проворчал Михаил, признавая мысленно ее правоту.
Обаяние Тани померкло еще на пару пунктов, и к этому добавлялось раздражение, что его держат взаперти.
— И мы приветствуем тебя с открытыми руками, Михаил, - развела эти самые загорелые сильные руки Таня, словно показывала, какую рыбу поймала вчера, - но выбор только за тобой. Ты можешь стать кем захочешь, все пути открыты перед тобой, или можешь ничего не делать и податься в ожмики…
— Да что это за бомжики такие? – невольно вспылил Михаил.
Вдруг вспомнил свое же сравнение с жителем девятнадцатого века и слегка устыдился, наверняка Таня сдерживалась, чтобы не использовать массу новых словечек, которых он просто не понял бы.
— Ожмики, - терпеливо исправила Таня. – От сокращения ОЖМ – обязательный жизненный минимум, то, что получает любой житель Земли, независимо от того, трудится он или нет, хотя в чем-то ты прав, сходство с бомжами ваших времен, если верить информационному полю, наличествует. Ожмики тоже, как правило, не работают и просто живут на свой минимум, в свое удовольствие… наверное. Надо будет почитать социологические исследования на этот счет.
— Э-э-э, - озадаченно протянул Михаил. – Что-то я запутался.
— Именно! Именно! – звонко воскликнула Таня, поднимаясь. – Об этом я и говорила Аарону Викентьевичу, что надо давать знания комплексно, иначе путаница выйдет! Ты готов приступить к обучению? Отлично, Иска, можешь приступать!
