Точно так же был закрыт архив о последних годах жизни этой пары Сэфес. И у Ри временной период лет двадцать пять длиной в то же время тоже был скрыт. Они сунулись туда за всю жизнь пару раз, потом плюнули и забили на это всё. Некогда и незачем.
Наверное, зря.
Потому что ванна на львиных лапах приплыла именно из этого архива. На который сейчас тривиально нет ни сил, ни времени.
«Почти понял, — удовлетворённо заметил внутренний голос. — Ну, ещё чуть-чуть…»
За окном снова проехала машина, но уже в другую сторону.
«Я что-то делаю не так, — обречённо подумал он. — Снова я что-то делаю не так. Что дальше? Что я могу?..»
Накатила апатия, безразличие. Он сунул сигарету в пепельницу, сполоснул руки и лёг рядом со Скрипачом, который тут же зарылся носом ему в волосы.
«Фи, — с неприязнью произнёс голос в глубине головы. — Это неинтересно. Уже сдался? Вот так, сразу? Даже не попробовав?»
Это во сне или нет?..
«Я попробую, просто не сейчас, — ответил он, не понимая, кому отвечает. Себе самому? Подсознанию? Абстинентному синдрому? Откуда бы ему взяться… Впрочем, какая разница. — Хорошо, я попытаюсь. На днях. Можно?»
«Ну… — голос был явно разочарован. — Если ты считаешь, что у тебя есть дни…»
В кухне соседней квартиры лениво капала из крана вода. Ит полежал ещё минуту, но голос исчез и появляться больше явно не собирался.
Через минуту он уже спал.
* * *
Утром Ит проснулся с дичайшей головной болью — виски ломило так, словно в них воткнули раскалённые гвозди. В ушах шумело. Он лежал на диване и с ужасом думал, что если сейчас попробовать встать, может запросто вывернуть наизнанку, даже до раковины добежать не получится. Откуда это? Почему?..
Рыжий и Ри уже поднялись и сейчас чем-то оживлённо гремели в комнате — видимо, решили подготовить аппаратуру к завтрашней вылазке. Минут через пять в кухню вошёл Скрипач. С удивлением посмотрел на Ита, потом спросил:
— Ты чего такой зелёный?
— Не знаю, — Ит говорил беззвучно. — Найди от головы что-нибудь. Очень болит голова.
— Сейчас в машину схожу, там в аптечке что-то должно быть. А Ри простыл насквозь, — пожаловался Рыжий. — Что-то вы оба действительно как инвалидная команда. Ты давай это, не надо.
— Рыжий, принеси таблетку какую-нибудь, — взмолился Ит. — А то меня сейчас стошнит, кажется…
Скрипач вернулся минуты через три. Налил в чашку воды из-под крана, помог Иту сесть и протянул ему две таблетки.
— Вот эта белая — обезболивающее, а серенькая — спазмолитик. Пей обе, на всякий случай. Тошнит?
— Нет… не знаю… Спасибо, ага… Слушай, я пока лягу, а вы не шумите там, можно? — Ит лёг, прижал ладони к вискам. Под руками, кажется, были два отбойных молотка. Или два стоматолога с борами. Хоть бы эти таблетки подействовали!
Минут через десять стало полегче, боль начала успокаиваться, сходить на нет. Но испуг от этой неожиданной боли оказался столь силён, что Ит решил ещё полчаса не вставать — вдруг она вернётся?
Ох, как некстати это всё. Как же некстати! Заболел?.. С чего бы это? Лет десять не болел, максимум — насморком, а сейчас биологичку им ещё на терминале поставили, поэтому местных инфекций можно не опасаться.
Что это за хрень такая с головой?
— Ну чего, очухался? — полюбопытствовал Скрипач, снова просовываясь в кухню. Ит кивнул, осторожно сел. — Чего с тобой было?
— Понятия не имею. Ни с того, ни с сего. Открываю глаза, и… — Он запнулся. — И вдруг болит голова. Очень сильно.
— Хреново, — констатировал Скрипач. — Давай так. Днём ещё пару таблеток съешь, если к вечеру боль вернётся — будем думать про врача.
— Нам запретили, — напомнил Ит. Голова уже почти прошла, и он стал чувствовать себя более или менее уверенно.
— А я на это положил с прибором нечто неприличное, — пожал плечами Скрипач. — Вдруг это серьёзно?
— Не думаю. Скорее всего, просто давление.
Давление у него и впрямь иногда прыгало, но несильно, и уж конечно не до головной боли.
— Посмотрим, — подвёл итог Скрипач. — Тэк-с. Поскольку вы инвалидная команда, а у нас сегодня типа выходного, я вас, так уж и быть, буду кормить едой. Вкусной. Поэтому выметайся с кухни и не мешай творческому процессу. Тем более что сегодняшний творческий процесс нам потом предстоит жрать четверо суток. Четыре точки подряд, готовить будет некогда. На кухне разрешаю курить у подоконника, но чтобы под руку не пялиться и не раздражать вдохновенного меня. Ясно?
Ит кое-как сполз с дивана, сунул под мышку плед и подушку и потащился в комнату. Ясно, ясно. Ещё как ясно. Ладно, пускай развлекается.
…Была у Скрипача своя философия насчёт еды, и он охотно ею делился с теми, кто этого хотел. Простенькая на первый взгляд философия, но в то же время что-то в ней было, какое-то двойное дно.
— Есть две вещи, — объяснял Скрипач, — которые любая раса, любой народ, любая нация будет в обязательном порядке делать. Потому что без этих двух вещей у народа выжить не получится никак. Первая — будут делать детей, а вторая — будут делать еду. Причём именно в этой последовательности. Ну, детей мы оставим, это всегда процесс сугубо индивидуальный, а вот на еде стоит остановиться подробнее…
Тут теория Скрипача подходила уже к истокам возникновения любых цивилизаций: вернее, к легендам, связанным с их возникновением. Существовала в своё время весьма запутанная теория о Демиургах и Сеятелях, проверить которую не представлялось возможным, так как ни Демиурги, ни Сеятели себя обнаруживать вовсе не стремились.
Согласно этой легенде, любая новая цивилизация получала некие бонусы — в частности, три основные мировые религии (их у любой цивилизации было всегда три, проверено неоднократно), дробившиеся потом на тысячи подформ, и… три основных продукта. Мясо, злаки, корнеплоды — это в любой кухне любого народа присутствовало в обязательном порядке. Да, вариаций существовало великое множество, но суть всё равно оставалась той же. Вот об этих трёх продуктах как раз и шли толки в связи с теорией — мол, именно Сеятели и закладывали в программу любого мира эти три пункта.
— Смотрите сами, — пояснял Скрипач. — Взять тех же рауф, да? Основной поставщик мяса — это всегда ацха. Ну, гибиры ещё, и ещё валши, но почти в любой культуре выращивают и едят именно этих безрогих лосей. Почему? А потому, что они достаточно тупые и достаточно вкусные. Если брать аналогию с человеческими цивилизациями, то валшей можно сравнить с курами, а гибиров — с овцами или свиньями. Это было мясо. Далее — переходим к злакам. В любом мире, в любой культуре, в любом человеческом конгломерате всегда присутствует что? Правильно. Вариации на тему пшеницы. Её тоже выращивают везде, и, как ни называй, всё равно получается мука и всё, что связано с мукой. Ну и основной корнеплод. Чаще всего это или репа, или картошка, или батат — от планеты зависит. Но всё равно, корнеплод этот гонят на всех разумных и в промышленных масштабах. Вот только не возражайте мне, что есть сотня других корнеплодов — конечно, она есть. Но она — не основная. Она варьирует. Миллион комбинаций, да, но основа всё та же. Всякие кабачки, капусты, ягоды и прочую малину в расчёт тоже можно не принимать, потому что они лишь дополнение. И с таким количеством вариаций, что со счёта собьешься.
