А он умирает. Теперь это уже очевидно. Рвет почти непрерывно и зловонно. Наконец, явился Себастьян и молча сделал промывание желудка.
В пересохшем рту как наждак лежит сухой язык. На груди — огромное черное пятно некроза.
День семнадцатый. Утро. У постели стоит Георг. Рядом — Себастьян. И кто-то там еще в ногах, далеко, у входа. Кто эта красивая блондинка, что бросилась сначала к нему, а потом назад к двери с искаженным от ужаса лицом. Сон? Галлюцинация из прошлой жизни. Да нет. Какая галлюцинация! Проклятое сознание по-прежнему ясно, как летний день.
«Лена!» — он не может сказать. Он разучился говорить за эти две недели.
— Лена! — с трудом произносит он.
Она подходит к нему, берет его за руку. Молодец, девочка! Тебя не тошнит от зловония. Ты не падаешь в обморок от вида говорящей смерти. Спасибо, что подошла.
«Как ты здесь оказалась?»
— Он спрашивает: «Как ты здесь оказалась?» — переводит Георг.
— Мы вчера прилетели. Себастьян тогда велел тебя не беспокоить. Мария Андросова прорвалась. Она долетела до Земли. Господин… Тим Поплавский собрал экспедицию. Я напросилась. И вот мы здесь.
Да, за ее спиной — молодой мужчина. Точнее, он кажется молодым. Вылитый студент-ботаник. Только очков не хватает. До того, как стал Высшим, он носил очки. Тим Поплавский.
— Я приказываю прекратить эксперимент, — тихо говорит Высший. — Попрощайтесь.
«Спасибо, товаби. Почему вы не прилетели раньше?»
Лена плачет. Беззвучно. Только стекает по щеке прозрачная слеза. Он бы смахнул эту слезу, да как коснуться белой с румянцем кожи изуродованной в струпьях рукой. Красавица и чудовище! Она плачет. Он никогда не видел ее плачущей.
«Я очень изменился, да?»
Георг переводит.
— Ты… похудел.
«Представляю себе! Прощай!»
— Прощай.
Тим берет шприц. Сам! Подходит к нему. Делает укол в плечо. Кажется, там единственный непораженный участок кожи.
Что там, морфий?
Или…
7. Суперректор
Тим стоял на эскалаторе Московского космопорта, медленно плывшим вниз, и искал глазами Игоря. Там внизу гудела толпа встречающих. В основном, серые комбинезоны и куртки homo naturalis, гораздо реже — красные вкрапления homo passionaris, и уж совсем изредка — иные цвета. Не слишком яркая толпа, зато правильная. Сразу видно, что на планете все в порядке. Низшие преданно встречают своих хозяев, носят положенную одежду и не нарушают правил. Тиму стало хорошо и спокойно. Наконец-то он вернулся домой.
Более двухсот лет он был Первым Высшим Истара, где homo naturalis обладали совершенно беспрецедентными правами. Им даже (о, ужас!) разрешили владеть собственностью. Этот факт, увы, не служил установлению гармонии, но в условиях, когда у Иных и Высших разрушена функция биологического контроля, Тим счел разумным пойти на некоторые уступки примитивной части населения. И не ошибся. В период его правления на планете не было ни одного бунта низших.
Что же касается функции биологического контроля — то она по-прежнему не работала. Впрочем, Тим и не надеялся на ее восстановление по возвращении на Землю. Проверено. Многократно. Радиационные пояса Истара разрушали этот участок мозга окончательно и бесповоротно.
Игорь ждал у подножия эскалатора. Увидев, Тима, он широко улыбнулся и помахал ему рукой. На Игоре была небесно-голубая куртка из дорогой материи, такие же брюки и рубашка. Фасон подозрительно напоминал аналогичную одежду homo naturalis, но отличался большей изысканностью и лучшим покроем.
Тим мысленно поприветствовал старого друга и родственника, сошел с эскалатора и направился к нему. За Тимом потащился его слуга Владик с вещами.
Владик. Ему нужно подкорректировать программу имплантата. Слишком сильно чувство самосохранения. Низший должен прежде всего бояться за своего господина. Конечно, желание сохранить свою жизнь для господина весьма похвально, но, если рядом Высший, оно должно отходить на второй план. А Владик пугался прежде всего за себя. В космическом путешествии это уж очень проявилось, особенно во время гиперперехода. Тим поморщился при этом воспоминании. В общем-то, Владик не виноват. Тим сам уделил недостаточно внимания этой части его программы. «Устроимся на месте — сразу этим займусь», — подумал Высший.
«Добро пожаловать на Землю! — весело помыслил Игорь и пожал руку Тиму. — Летим ко мне».
Тим блаженно откинулся на сиденье. Внизу, за стеклом кабины раскинулись огромные здания, висячие мосты и эстакады Москвы. За последние столетия московские Высшие еще больше пристрастились к гигантизму. Хотя, казалось бы, куда уж?
Под флайером проплывал Кремль, два с половиной века назад защищенный огромным куполом, дабы уберечь исторический памятник от пагубного воздействия атмосферы. Тим припомнил дискуссию по этому поводу. Часть Высших города считали, что старую развалюху давно пора попросту сломать, но в результате победили их противники, выдвинув следующий аргумент: «Кремль, как и всякий другой объект, является формой информации, уничтожение же любой информации есть акт крайне неразумный, поскольку никогда не знаешь, какая информация может понадобиться тысячу лет спустя».
Скоро центр города остался далеко позади, внизу засверкали здания современной архитектуры.
«Вот и мой район, — объявил Игорь. — Вон, видишь, больница, генетический центр, центр имплантирования, рядом школа для моих дери, вокруг — их дома.»
Район Игоря представлял собой отдельный квартал, состоящий из десяти сорокаэтажных домов в форме книжек, образующих десятилучевую звезду. В центре звезды находились упомянутые Игорем заведения и еще какие-то здания. Тим предположил, что, скорее всего, производственные, должны же дери где-то работать. Между зданиями было весьма зелено и приятно.
«Очень разумно», — одобрил Тим.
«Да. Обрати внимание, все здания соединены между собой, а за пределы комплекса только два выхода. На выходах — автоматический контроль. Если в имплантатах дери в качестве границ передвижения указан мой район, они просто не смогут покинуть комплекс. Очень удобно для контроля».
Тим вздохнул. На Истаре нельзя было даже мечтать о подобном совершенном устройстве общежития.
«Это один из типовых проектов, — продолжил Игорь свою экскурсию для провинциала. — Конечно, каждый Высший вносит в комплекс черты своей индивидуальности, но общие принципы одинаковы. У меня сто Иных. По десять на каждый дом. Каждый Иной отвечает за четыре этажа, где живут его дери. Обязательно есть этаж для молодежи с общей столовой. Все рядом. Все на виду. Очень удобно».
Тим вздохнул еще глубже.
Флайер приземлился на крышу одного из зданий, где была оборудована посадочная площадка. Рядом с посадочной площадкой находился сад, выращенный по всем правилам садоводческого искусства. Идеальное сочетание теней и света, цветов и запахов, камней и растений. Во всем вкус и чувство гармонии Высшего. В окнах противоположного здания вспыхнуло отраженное закатное солнце, придав саду дополнительное очарование. Кажется, создатель учел даже это.
«Сам развлекаешься?» — поинтересовался Тим, кивнув на растения.
«Да, на уровне дизайна. Нравится?»
«Очень».
«Угу. Я его показываю моим дери за особые заслуги.»
«А не опасно? От созерцания искусства Высших, низшие могут потерять разум. Даже тот, что у них есть».
«Я не надолго. А потом дери, которые побывали в моем саду, из кожи вон лезут, чтобы снова попасть сюда. Очень эффективно».
Они спустились с крыши на верхний этаж. Здесь находились апартаменты Игоря.
«Тим, ты пока располагайся. Митя покажет тебе твою комнату и комнату для твоего слуги. А потом, часа через два, в гостиной чайку попьем, — он вдруг помрачнел. — Нам надо поговорить, Тим. Серьезно».
Митя, слуга Игоря, высокий белобрысый парень, почтительно проводил товаби в комнату для гостей и удалился. Тим развалился на мягком плюшевом диване цвета охры и посмотрел в окно. Огромное окно во всю стену, выходившее на внешнюю сторону комплекса. Там, как на огромном полотне, сияло безумными красками закатное небо.
