— Оба «Жнеца» на первую линию!
Трофейные УБК с неполным вооружением и частично повреждённой защитой отправились на помощь бардийским крейсерам и корветам.
— Ханес! Где, демоны вас забери, ваши истребители?!
— Выходим на дистанцию торпедного пуска, селенц. Три эскадрильи в полном составе. Ещё два звена контролируют догонные курсы.
— Вижу. Пускайте и сразу на перезарядку.
И тут же:
— Дайер и Кишес. Пойдёте второй волной. Не дайте эти гадам выйти из зоны ворот. Как отстреляетесь, ждите замену, работайте рельсом и плазмой. Повторяю ещё раз. С курса не уходить… Ханес и его парни вас сменят. Ждите…
Командующий не стал дожидаться, пока противник прорвётся из сектора «Примы», и бросил туда все имеющиеся под рукой истребители. Решение единственно верное, но Виллем уже понимал: оно лишь оттянет развязку. Однако сдаваться капитан-бригадир и не думал. Как не собирались это делать и остальные.
Рубка в районе гиперворот продолжалась почти три часа. За это время стопланетники и Лану смогли протащить в систему ещё сотни полторы кораблей, восполнив тем самым урон, нанесённый им защитниками Мегадеи.
Обороняющимся получать резервы было, к несчастью, неоткуда. Их силы таяли с каждой минутой, с каждым гравиударом, с каждой выпущенной торпедой, с каждым зарядом плазмы. Из четырнадцати корветов в строю осталось четыре. Из четырёх крейсеров — один. Оба трофейных «Жнеца», подорванные экипажами, погибли, забрав с собой не меньше десятка вражеских УБК. Количество сражающихся истребителей сократилось с семидесяти восьми до тридцати двух. Но, самое важное, «Прима» к исходу третьего часа практически полностью потеряла боеспособность.
Главный калибр молчал (вышла из строя система накачки), все средние орудия были выбиты сосредоточенным огнём ланийских дестроеров, из нескольких тысяч антенн и градаров работала, в лучшем случае сотня. Внешняя броня станции, испещренная отметинами попаданий, проплавленная насквозь в добром десятке мест, уже не могла сдерживать даже простую кинетику. Подбирающиеся к «Приме» десантные боты противника поливали её из станковых рельсотронов и плазмоганов. Редкие зенитные скорострелки огрызались в ответ, но их практически сразу давили огнём поддерживающие десант ФСПшные крейсера.
Станцию явно хотели взять на абордаж.
— Луджер! Сколько вы сможете продержаться?
— Час у вас будет, селенц, — после короткой паузы отозвался глава малого дома Ансари…
Экипаж «Примы» продержался час сорок пять.
Больше половины этого срока бои шли внутри. Под натиском абордажных команд имперцы медленно отступали вглубь станции. А затем, когда уже думалось: всё, «Прима» захвачена — на её месте вдруг вспыхнул ослепительно яркий огненный шар.
— Дали разгон на реакторы, — пробормотал кто-то из инженеров.
Несколько долгих мгновений капитан-бригадир молча смотрел на карту системы, а потом резко развернулся к ожидающим приказов штабным:
— Срочно поверхность!
— Поверхность на связи, — доложил через пару секунд дежурный.
— Что по воротам? — рявкнул в «трубку» командующий.
— Зафиксирован надкритический выплеск обоих каналов накачки, — отозвались в наушнике. — Частичное схлопывание по плоскости линзы, параметрический резонанс подпростра…
— Сколько?! Какие размеры?
— Двадцать четыре тяны, селенц. Восстановление формы продлится… предположительно… сейчас… секунду, селе…
— Сколько?! — не выдержал капитан-бригадир.
— Точно сказать не могу, но ориентировочно часа три-четыре.
Командующий устало откинулся в кресле, скинул фуражку и медленно провёл рукой по коротко стриженым волосам, словно хотел проверить, все ли на месте.
Это казалось едва ли не чудом. Близкий взрыв боевой станции высвободил такое количество энергии, и этот выплеск оказался настолько удачно направлен, что в системе управления гиперворот произошёл резонанс. Гиперпространство отреагировало мгновенно: резко сузило площадь портала, чтобы уравновесить перетоки энергии из многомерности в привычное человеку «три дэ» и обратно.
Теперь в пылающий ослепительно белым пламенем круг диаметром двадцать четыре тяны не мог войти ни один боевой корабль. Только спаскапсулы, да и те имели все шансы улететь неизвестно куда или просто взорваться на переходе…
— Всем кораблям занять третью линию. Отход по схеме четыре. Защитное построение — сфера. Сектора орбитальных платформ оставить открытыми. Повторяю. Всем кораблям занять третью линию…
Пусть соотношение сил (довольно существенное или даже катастрофическое, если считать только боевые единицы) было в пользу противника, и по всем канонам военной стратегии оно легко превращалось в его победу, но сейчас, когда подкрепления к врагу больше не поступали, защитники Мегадеи вполне могли попытаться, как минимум, затянуть уже почти проигранное сражение, а, как максимум, свести эту битву вничью.
Рисунок сражения опять изменился. И на этот раз капитан-бригадир уже не считал, что всё кончено…
В течение часа, пока корабли отходили к планете, на управляемых минных полях подорвалось не менее трёх десятков вражеских УБК. Ещё семь они потеряли в коротких схватках с имперскими истребителями. Потери особого корпуса составили четыре машины. А затем в дело вступили орбитальные батареи. К счастью, противник о них не подозревал, считая, что бо́льшую часть сил дома Ван Тиль и союзников он уже уничтожил, и настала пора десантирования на планету.
Ошибка стоила ему дорого.
Первым же залпом установленные на платформах орудия разнесли в клочки пять крейсеров и две десантные баржи. За следующие полчаса бывшие трофейные УДК записали на свой счёт ещё двадцать шесть ФСПшных посудин. Потом, правда, положение выровнялось, и обороняющиеся тоже стали нести потери. Наибольший урон имперским войскам наносили ланийские дейстроеры-перехватчики, достаточно быстрые даже в сравнении с истребителями и неплохо вооружённые даже по меркам корветов.
Орудия батарей выходили из строя одно за другим, системы наведения забивались помехами ГРЭБ, не прекращающийся ни на секунду огонь вражеских крейсеров не давал свободно маневрировать истребителями и корветами.
Кризис в сражении наступил, когда на орбите остались лишь три платформы из первоначальных восьми. Две пришлось подорвать, чтобы избежать захвата и последующего использования против своих. Ещё три, в том числе «Скарамуш», потеряв почти все орудия, боеспособными могли считаться только условно…
— Лайерс! Вы меня слышите?
— Слышу, селенц, — отозвались по гиперсвязи.
— Передаю координаты атаки.
— Есть координаты, селенц.
— Разгон по команде «две двойки». Готовность — минута. Окно перехода — десять секунд. Повторяю, Лайерс. У вас будет десять секунд, не больше.
— Понял, селенц. Разгон «две двойки». Готовность — минута. Десять секунд на окно.
— Дайте поверхность и включите режим конференции с гипером, — повернулся Виллем к связисту.
— Поверхность на связи.
— Команда «две двойки». Минута.
— Принято. Начинаю обратный отсчёт…
Этот манёвр был оговорен заранее и за предыдущие сутки его отработали трижды. Осечки быть не могло. Служба управления реактором гиперворот имела возможность кратковременно, не более чем на десять секунд, отключить накачку портала. Последний, конечно, не исчезал, но вход в систему при этом существенно облегчался и, мало того, он как бы размывался вокруг ворот в пределах примерно четверти местной «астрономической единицы»…
Внезапное, словно из ниоткуда, появление в тылу вражеской группировки двух с лишним десятков имперских «корветов» стало для противника полнейшим сюрпризом. Будь у них ещё и вооружение, как у настоящих корветов, удар «в спину» мог получиться действительно сокрушительным. Однако, увы. Наспех переделанные из обычных гражданских судов, космические «капёры» переломить ход сражения не смогли. Хотя определённую роль всё же сыграли и урон стопланетникам и Лану нанесли довольно существенный — уничтожили восемнадцать и повредили двадцать шесть чужих кораблей, включая семь крейсеров и четыре дестроера. После чего просто увязли в бою с отправленными отражать неожиданную атаку вражескими УБК.
