– Не скрывали. Но и не упоминали такие термины, как «колониальный транспорт», «космический корабль». Ты сама обратила мое внимание на окалину, покрывающую внешнюю часть обшивки приютивших нас сооружений. Что ты хотела этим сказать?
– Я предполагаю, что мы сейчас находимся внутри отделяемой части космического корабля, Ян.
– Откуда ты знаешь? Я лично не представляю, каким он должен быть, не понимаю, что такое «космос»…
– Космос – это пространство между звездами, – ответила Мари. – Потом я объясню тебе подробнее, а сейчас просто прими на веру мои слова. – Она дождалась, пока Ян кивнет, и продолжила: – Нас окружает бесконечная необъятная Вселенная. В пространстве на немыслимом удалении друг от друга расположены светила – звезды. Вокруг звезд обращаются спутники – планеты. На одной из таких планет в удаленной Солнечной системе развивалась цивилизация наших предков. Они послали космический корабль, чтобы с помощью машин подготовить для заселения новый мир. Процион. Нашу с тобой родину.
– Значит, я верно истолковал воспоминания Дрейка, – произнес Ковальский. – Все машины созданы людьми. Существовал некий план, по которому эти машины – лишь инструмент преобразования мертвого мира, правильно?
– Да.
– В таком случае люди не должны были появиться тут раньше, чем завершится так называемый «этап терраформирования». – Ян старался не показывать, как тяжело ему мыслить в логике едва осознанных терминов. – Я понял одно: произошел глобальный сбой. На Проционе воцарились машины, большинство которых игнорируют свое предназначение, и именно они, по какой-то неизвестной нам причине, создали людей! Ты понимаешь, о чем я говорю? Нас создали машины, преследуя свои цели!..
– Да, я понимаю это, – глухо ответила Мари.
– А я хочу узнать, зачем? – яростно выдохнул Ян. – Иначе… – Он взглянул на Мари. – Иначе я не смогу… – Ему было трудно, фактически невозможно выразить словами чувства, клокотавшие в душе. – Мы с тобой люди… А нас вырастили, как животных.
– Ян, мне тоже трудно жить с этим. Ты даже не представляешь, как трудно… Но разве мы можем что-то изменить?
– Не знаю, – честно ответил Ковальский. – Пойми, Мари, мною уже движет не месть. Я элементарно хочу узнать истину. Но нам ее не отдадут, как выражался Дрейк, «по запросу».
– Не отдадут… – она повторила его слова, как эхо.
– Ты сомневаешься?
– Нет.
Мари не лгала. Она много лет стремилась получить информацию, о которой сейчас говорил Ян. Но, действуя в одиночку, она ко всему прочему обладала высокой степенью моральной свободы. Она рисковала своей жизнью, одна принимала решения и несла бремя их последствий.
Теперь же в мысли постоянно вплеталась новая нить тревоги.
Она любила Яна. Впервые за много лет одиночества рядом с ней оказался близкий человек. Страх потерять его все чаще заставлял ее думать о последствиях…
– Мари, мы не сможем с тобой затаиться тут. Нас изведут сомнения.
– Я понимаю… – Она помедлила, а затем спросила: – У тебя есть конкретный план?
– Только в общих чертах. Нам нужна исчерпывающая информация. Мне известно только одно место в городе, где с наивысшей долей вероятности хранятся необходимые сведения.
– Колониальная администрация?
Ковальский кивнул.
– Мы должны ударить без промаха. Поэтому нужно иметь запасной источник информации. Вообще было бы идеально получить сведения не только с запоминающих устройств, но и у конкретного псевдочеловека, если можно так выразиться.
– Кто он?
– Полковник Нагаев, – без колебаний ответил Ковальский. – Не сомневаюсь, что именно по его указанию ликвидировали Дрейка, он планировал операцию по твоему устранению, и он же отдал приказ арестовать меня.
– Хорошо. – Мари, преодолев секундную скованность, обняла его, затем пододвинула тарелку и сказала: – Ешь, Ян. Мы должны быть в форме.
* * *
Высотное здание колониальной администрации, в структуру которой входило полицейское управление и ликвидационный отдел, располагалось в центральном районе города.
Ян пристально смотрел на компьютерную модель небоскреба и прилегающих кварталов.
– Откуда у тебя подробный план управления? – не оборачиваясь, поинтересовался он.
– Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра, – ответила Мари, занятая подбором экипировки. – Я понимала: если меня вдруг схватят, то привезут именно сюда.
– Ты вела наблюдение за зданием? Планировала возможные пути освобождения и отхода?
– Да. Жизнь в «запретке» учит осторожности. А неизбежные вылазки в город всегда сопряжены с риском. – Она перевернула бронежилет, пробуя усиленный металлокевлар на пластичность. – Сомневаешься в схеме? А что подсказывает твоя память?
– Да вроде бы все верно. – Ян без труда находил взглядом знакомые помещения, мысленно передвигался по коридорам, поднимался вдоль стволов лифтовых шахт.
Нет, традиционные маршруты не годятся.
– Не получается? – Мари положила на стол два «Абакана», оснащенных устройствами бесшумной стрельбы.
– Нужно определить тактику действий. – Ян обернулся. – Можно войти двумя способами. Грубо или тихо?
Она кивком указала на подготовленное оружие.
– Полной тишины не будет. – Ян отсоединил снаряженный магазин, посмотрел на заостренные жала боеприпасов с необычной, нанесенной кустарным способом синей маркировкой. – Как это понимать?
– Усиленный спецпатрон, – ответила Мари. – Пуля бронебойная с разрывным сердечником, внутри которого помещена капсула, содержащая намагниченную пыль.
– Ты их изготовила сама?
– Нет. Идея моя, но где и как их производили, не знаю. Просто заказала одному знакомому.
– Не знал, что в городе действуют подпольные производства, – покачал головой Ковальский.
– В городе есть все, Ян. Ты слишком углубился в себя, если не замечал происходящего вокруг.
– Непонятная ситуация, Мари. Если подавляющее большинство населения подменыши, машины в человеческом облике, к чему и на каком основании такой разгул страстей? – Ковальскому вспомнилась пара известных ночных клубов, которые доводилось посещать. Исходя из удручающей статистики, девяносто процентов посетителей подобных заведений должны были являться дройдами.
Я не замечал фальши или…
– Город – странное место. Я не могу пока объяснить, как на основе ограниченного числа нейромодулей формируется сознание, не уступающее человеческому. У машин иные органы чувств, они воспринимают мир иначе, чем мы, но тем не менее демонстрируют всю гамму человеческих пороков и страстей.
– Пороков? – недоверчиво переспросил Ян.
